Четвёртая (СИ) - Нагорная Екатерина

— А ты хочешь?

— Я… Нет… Не знаю…

***

Как-то за всеми этими событиями Сольге совершенно забыла о приезде посланника Горто. А вспомнив, встревожилась не на шутку: дорога из Тарандола занимала дня три-четыре со всеми остановками. Тем более, что сам посланник медлить не любил, а значит, давно уже должен был прибыть в Октльхейн, даже если выехал не одновременно с отправленным письмом.

А прошло уже… Да, конечно, дни никто не считал. Так куда же делся Горто?

Это был не стук в дверь, даже не царапание, а тихий, едва уловимый шорох. Мало чьё ухо могло бы его уловить, но у Янкеля получилось. Посетитель был одет в когда-то белые одежды пти-хаш, и помощник архивариуса уже было собрался погнать его от порога, как вдруг остановился — передумал — потому что южанин был вовсе не южанин. Выглядел незваный гость прескверно, при том, что в эти времена вообще мало кому удавалось сохранить бодрый вид: бледнее белого, расцвеченный застарелыми синяками, исчерченный подживающими царапинами. Он едва стоял на ногах, словно долгое время шёл без отдыха и сна, а гримаса боли, набегавшая на его лицо, как волна на берег, ко всему прочему, не оставляла сомнений, что путешествие это было не из приятных.

— Мне нужна архивариус Сольге, — то ли прошептал, то ли прохрипел незнакомец, когда Янкель уже было собрался отправить его к нынешней хозяйке замка — кухарке.

— Что нужно? Я передам.

— Нет, — гость упрямо мотнул головой, — только ей. Срочно.

Янкель обернулся и нахмурился: ещё чего не хватало! Только всё успокоилось, только жизнь в замке, перемолотая Сёстрами и всеми пришедшими вслед за ними переменами, начала если не налаживаться, то хотя бы не ухудшаться, как на пороге возникает человек, явно несущий с собой новые неприятности.

— Кто там, Янкель? — раздался в глубине коридора голос Сольге.

После выздоровления она так и не вернулась в свою спальню. Права была Улла — Хендрику сейчас нужнее всего был покой и надёжная охрана. К тому же с того времени, как за спиной Байвин закрылись двери в её покои, птицы с женскими лицами больше ни разу не появились ни в одну из «ночей», не потревожили ни посвящённых, ни их хранительниц. Шо-Рэй уступил Сольге свою кровать, а сам собрал себе постель из старых ковров и одеял и утверждал при том, что спится ему теперь гораздо лучше и удобнее. С их общего согласия переселился в тёмную каморку мага и Янкель. Улла, приходившая навестить сына, заглядывала сюда иногда, чтобы дать отдых уставшим от света глазам. Даже голубя-дракона, случись у кого необходимость послать весточку посланнику Горто, долго-долго пришлось бы искать в темноте: сообразительная птица заняла своё место на балке под самым потолком и, по-видимому, чувствовала себя там вполне себе неплохо — иногда можно было услышать то ли тихое курлыканье, то ли рык.

Всё это хрупкое равновесие грозил разрушить незваный гость. Янкелю очень хотелось закрыть дверь и сделать вид, что никого там нет. Поздно.

— Дэгри! — воскликнула Сольге. Гость устало кивнул и, обессилев окончательно, начал сползать по дверному косяку.

Упасть ему не дали. Подхватили, затащили внутрь, привели в чувство, накормили и оставили на пару часов одного в темноте — чтобы отдохнул и хоть немного поспал.

Янкель хмурился, Шо-Рэй успокаивал Сольге, рвущуюся разбудить гостя, чтобы поскорее расспросить.

— Ты не понимаешь! Это слуга Горто. Я должна…

— Ты должна дать ему возможность восстановить силы. Не думаю, что тебе хоть что-нибудь удастся узнать от покойника. Наберись терпения, принцесса Сольге.

— Я не принцесса! — прорычала Сольге. Усмешка не успела появиться на губах мага — из самой дальней комнаты, той, где теперь жила Доопти, раздался звериный вопль. Девчонка билась в дверь всем телом, визжала. Где-то между ударами и визгами были слышны то увещевания нянек, то испуганные вскрики — их же — Доопти не только вопила, но и кусалась по-звериному.

Янкель раздражённо хлопнул книгой, которую листал от нечего делать, об стол и пошёл на шум. С каждым днём полоумная девчонка тяготила его всё больше. И всё же выгнать Доопти, бросить её на произвол судьбы Янкель не мог. И он ждал. Ждал, когда уйдут Сёстры. Уж тогда-то он найдёт для своей вздорной питомицы место, где с ней будут хорошо обращаться, где ей, наверняка, будет хорошо. И место это будет очень далеко от замка. Это точно.

А сейчас разбушевавшуюся девчонку нужно просто успокоить. Просто. Нет, с каждым днём задача эта становилась всё сложнее. Когда же вы, наконец, уйдёте, о Небесные Сёстры?

***

Никому не верьте. Так написал посланник Горто в своём последнем письме. С этих слов начал свой рассказ и Дэгри, когда его, в конце концов, смогли убедить, что Янкель и Шо-Рэй заслуживают доверия не меньшего, чем сама Сольге. Обращался он, впрочем, только к ней одной.

— Мы смогли пуститься в путь только спустя две недели после того, как мой господин отправил вам письмо. «Никому не верьте и будьте осторожны» — повторял он нам без конца.

— Нам? — переспросила Сольге.

— Да, нам. Мне и своему секретарю. Он… Но я буду рассказывать по порядку, чтобы не сбиться.

Отъезд несколько раз откладывался. Что заставляло посланника несколько раз в самую последнюю минуту отменять поездку, Дэгри не знал. Однажды им удалось покинуть столицу и даже ухитриться отъехать от неё. Но спустя день пути Горто приказал возвращаться.

В Тарандоле не было принято закрывать города на Время Сестёр, поэтому на поездку посланника никто не обратил внимания: мало ли что благородному господину могло понадобиться, может, он размяться захотел.

— Но мне, архивариус Сольге, показалось, будто моего господина что-то тревожит. Поговаривали, будто в округе появились какие-то странные птицы. Будто бы с человечьими головами. Не знаю, может кому от жары примерещилось. Сам-то я не видел. Но вот господин мой то на небо поглядывал, то по сторонам озирался… Только мы вернулись.

В один из как бы вечеров в доме посланника собрались гости: трое довольно пожилых советников, несколько благородных дам, уставших от постоянного бдения за своими посвящёнными мужьями, богатый торговец с востока со своими сыновьями, застрявший в Тарандоле — ворота не запирались, но на долгое путешествие смельчаков не находилось. Были ещё какие-то люди, которых Дэгри не знал.

Собрались в большом зале с наглухо занавешенными окнами. Факелы по стенам, невесть где добытый посланником лёд смягчал жар Сестёр — казалось, что всё вернулось так, как было и должно было быть. Сам хозяин выпил очень много вина, начал шутить, рассказывать странные истории.

— Он говорил о какой-то госпоже с Севера. Я не знаю, что это за легенда или сказка, может быть, архивариус Сольге, никогда до тех пор я не слышал ничего подобного от моего господина. Потом он сказал, что нужно ехать на запад, до самых гор, потому что именно там скрывается тайное знание, что может уничтожить целый мир. Его сначала расспрашивали, потом пытались урезонить, потом начали просто смеяться над пьяными фантазиями… Это было так не похоже на моего господина… По знаку госпожи, его супруги, я отвёл хозяина в его спальню, где он сразу же и заснул. Я остался с ним — мало ли что могло понадобиться.

Дэгри казалось, что он лишь на мгновение закрыл глаза, моргнул, можно сказать, как его разбудил толчок в плечо. Посланник Горто стоял перед своим слугой, полностью одетый в дорогу и совершенно трезвый.

— Стервятники, наконец, разлетелись. Пора, — сказал он.

Про стервятников Дэгри ничего не понял, но счёл за лучшее не переспрашивать, а просто привычно последовал за своим господином. Они вернулись в опустевший зал. Факелы ещё не догорели, а слуги не брались за уборку. Горто покачал головой:

— Совсем обленились. Ну что ж, так даже лучше. Выбери два факела поярче, Дэгри, они нам понадобятся.

Пока верный слуга разбирался с факелами, посланник что-то нажал на стене, и часть её вдруг повернулась, открывая узкий тёмный коридор. Горто вошёл в него первым.