Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха - Игорь Минутко

— Уверяю вас, мы имеем дело с историческими практиками. Судите сами: у них революция, которая на глазах перерастает в гражданскую войну, военные действия на западе, востоке, севере и юге, контролируемые большевиками территории в кольце фронтов, а они в этом грохочущем смертоносном хаосе готовятся создать некую международную объединяющую организацию, союз всех современных коммунистических партий, наподобие Второго Интернационала…

— Простите, генерал, — перебил узник камеры № 12. — Не скрою: все, что вы рассказываете, я плохо воспринимаю и — это уже точно — мне скучно.

Лицо генерал-лейтенанта фон Остертага на миг окаменело. Но он продолжил спокойно и ровно:

— Если вы, господин Требич, хотите понять суть нашего предложения — была выдержана внушительная пауза, — за которым, если вы его примете, последует немедленное ваше освобождение из тюрьмы, вам необходимо вникнуть в то, что я говорю.

— Простите, генерал, — после этих слов вечернего визитера сердце нашего героя окатила горячая волна. — Я весь — внимание.

— Так вот: эта международная коммунистическая организация будет ими, безусловно, создана, может быть, даже до конца этого года и уж наверняка в начале будущего. Мы отслеживаем ситуацию. Но они уже действуют в том направлении, о котором я вам сказал…

— Каким образом? — перебил Исаак Линкольн.

— Засылают своих эмиссаров во все страны Европы… Ну, здесь они нам более или менее подконтрольны. Своих немецких доморощенных лидеров, с которыми русские совместно разрабатывают планы, мы знаем: Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Эрнст Тельман. Вам что-нибудь говорят эти имена?

— Ничего не говорят.

— И не надо. Не ваша забота. Тут мы как-нибудь сами. Другое дело — Восток… Ведь Россия — евроазиатская страна, и в этом ее уникальность. — Так вот, господин Требич… Нам доподлинно известно, что руководители коммунистической России уже активно действуют через своих эмиссаров в сопредельных азиатских странах: Монголии, Китае, Корее, даже в Индии. Собственно, они продолжают традиционную русскую имперскую политику в этом регионе. Вам такое имя — Петр Бадмаев — ничего не говорит?

— Абсолютно ничего.

— Не беда! Мы вас просветим. Если, конечно…— военный атташе германского посольства в Великобритании остановил себя. — И Исаак, — как бы незаметно для самого себя визитер перешел на более дружескую форму общения. — В тех, названных мною странах интересы новых хозяев России сталкиваются с интересами других государств, прежде всего Англии…

— Любопытно!» — азартно воскликнул наш герой.

— Я не сомневался, что это обстоятельство вас заинтересует. Так вот, Исаак, кое-что, не очень незначительное, нам известно: мы уже знаем нескольких агентов, посланных большевиками в эти страны, проследили некоторые их контакты. Но это мизер, и главное, сведения получены не из первых рук. Открою вам карты: мы создаем на Востоке в пограничных с Россией странах и в Индии новую… если угодно — дополнительную агентурную сеть, направленную против восточной внешней политики современного российского руководства, но прежде всего — против Англии. Нам необходимо столкнуть там Англию с Россией. И здесь возникает парадокс: в этом возможном столкновении мы, то есть Германия, на стороне России.

— Ничего не понимаю! — вырвалось у Линкольна-Требича.

— И не надо вам понимать! Это большая политическая игра, — генерал-лейтенант фон Остертаг помедлил. — А -вы? Разве вы в начинающейся масштабной схватке не хотите посчитаться с Англией, которая нанесла вам столько несправедливых унижений и оскорблений?

— Хочу! — глаза Исаака Тимоти Требича-Линкольна пылали сатанинским огнем.

— То есть вы согласны после соответствующей подготовки возглавить агентурную сеть и в самой России, и в странах, о которых я сказал?

— Согласен.

— Контракт, материальное обеспечение вас и вашей предстоящей деятельности, детали конкретных операций, уже имеющиеся связи и прочее — все потом. Сначала…

— Подождите, генерал! — перебил наш герой, весь уже во власти могучих страстей. — Мне еще сидеть здесь больше восьми месяцев!

— Вы опережаете меня, Исаак. О вашем быстром освобождении… мы позаботимся. Готовьтесь. А сейчас… Я тут кое-что прихватил с собой из горячительных напитков и съестного. Устроим маленький пир — по случаю предстоящего контракта и, надеюсь, нашей дружбы и. совместной деятельности. Не возражаете?

— Не возражаю!

Генерал-лейтенант фон Остертаг поднялся с табурета, подошел к двери, трижды повелительно стукнул в нее.

Тут же в замочной скважине загремел ключ.

Через неделю, после освидетельствования медицинской комиссии в присутствии судебных чинов Исаак Тимоти Требич-Линкольн «по состоянию здоровья» вышел из политической тюрьмы города Гастбборна на свободу.

Исаак снова поверил в свою звезду: «Они, вонючие британцы, еще меня узнают». И был наш многогранный герой удручен лишь одним обстоятельством: у него от плохого питания в тюрьме выпали два передних верхних зуба, образовалась во рту отвратительная черная дырка. И вставить новые зубы пока нельзя — болезнь десен, парадонтоз. Конфуз, леди и джентльмены, да и только! Как беседовать с людьми, особенно с дамами?

Глава 4

ПЕТРОГРАД, ОКТЯБРЬ 1918 ГОДА

На круглой тумбе для афиш, объявлений, а теперь свирепых и четких декретов новой революционной власти, возле подъезда Тенишевского коммерческого училища (Моховая, 33), сейчас реквизированного у бывших хозяев и приспособленного для нужд текущего момента, был приклеен большой лист оберточной серой бумаги, и на нем крупными буквами, торопливо наляпанными ядовитой фиолетовой краской, было написано:

«Сегодня, 17 октября сего 1918 года, в аудитории № 4 Тенишевского училища для матросов Балтфлота и всех прочих желающих граждан состоится лекция-диспут мистического ученого А.В. Барченко „Страна Шамбала — провозвестница коммунистического братства народов“. Начало в 18 часов. Вход свободный».

День был промозглый, хмурый; с Финского залива дул сильный порывистый ветер, который нес на город то холодную дождливую пыль, то снежную изморозь. Сидеть бы дома, в тепле, и пить чай или (у кого имеется) что-нибудь покрепче. Но многим не сиделось, хотя свирепствовал красный террор в ответ, как утверждали большевики, на белый террор. Красный террор начался после убийства Урицкого, Председателя Петроградской чрезвычайной комиссии, эсером Кинегиссером 30 августа 1918 года. Повальные ночные аресты, заседал революционный трибунал, появились заложники — «за одного убитого нашего красного бойца — десять классовых врагов рабочих и крестьян к стенке!».