Рассказы - Адам Нэвилл

— Ты видел черную лошадь? Видел черный экипаж? — спросил солдат.

Старика снова затрясло, будто температура воздуха упала на несколько градусов от одного упоминания черного экипажа с черной лошадью. Он натянул одеяло себе на плечи. Некогда серое, теперь оно было неопределенного грязного цвета. Старик кивнул.

— И стараюсь забыть об этом.

Солдат наклонился ближе к костру.

— Удивительно, что ты видел это и все еще дышишь.

— Близко я не подходил. Нет, сэр. Это его вы ищите?

Солдат ничего не ответил.

Старик протянул вперед руку и указал пальцем на драгуна.

— Говорят, ангел наложил на них проклятье, и только ангел может его снять. Вы — ангел, солдат?

— Тот, кем я был раньше, и тот, кто я есть сейчас, — уже совершенно разные люди. Когда-то я был сержантом Эфраимом Лайлом. Драгуном. Кавалерия Соединенных Штатов. А теперь, можно сказать, я истинно инструмент мести. Но я — не ангел.

— Он забрал вашу жену? — спросил старик. Голос у него звучал неуверенно, но любопытство взяло верх над страхом.

Солдат подумал, что историю их встречи будут рассказывать снова, уже другие старики у подножия гор, старше их, старше, чем само время, и с каждым разом история будет меняться, пока никто уже не будет помнить, кем был тот солдат. Не так важно, что он скажет. Единственная в мире правда — то, что ты видел собственными глазами, ее никогда не услышишь из уст другого глупца. Но, возможно, некоторые из его смертоносных намерений должны быть озвучены. Сегодня ночью. Здесь. Он был уже близко. И возможно, это последняя ночь в его жизни. Наверняка последняя, учитывая, что утром его шансы будут ничтожно малы. Возможно, сегодня требовалось сделать последнее завещание.

— Сестру. — И едва он произнес это слово, как в груди у него защемило, и ему пришлось опустить голову, чтобы старик не увидел блестящие от слез глаза. Глаза, которые были открыты двадцать пять лет, но видели такое, что ни один человек не должен видеть никогда за все десять тысяч лет.

Поэтому драгун начал рассказывать, не столько для старого бородатого дурня, сколько для себя, чтобы, когда будет выпущена вся черная кровь, у людей был шанс узнать, что она была пролита в целях чистых и праведных. И драгун, Эфраим Лайл, принялся рассказывать старому золотоискателю, что на черной лошади впереди черного экипажа скачет уже не человек.

— На человека он уж точно не был похож, — пробубнил старик себе под нос. Теперь он, казалось, растерял свою любовь к подобным историям в столь тоскливом краю. — Не уверен, что кто-то может причинить им больше страданий, чем они уже перенесли. Слышал, у них у всех черная чума и они пришли сюда умирать. Этим утром очень было на то похоже.

— А ты слышал о Втором Великом Пробуждении? — спросил солдат. — И о жулике, известном под именем Джозеф Смит[4]?

— О мученике?

— Он не был мучеником. Он был бродягой. Мошенником, который выдавал себя за провидца и пророка перед всякими глупцами в Миссури, а затем в Иллинойсе, когда в Миссури опомнились. Дилетантом, занимавшимся гаданием на камнях и магическом кристалле, а также колдовством. Когда появлялся Джозеф Смит, много глупцов вскоре рассталось со своими деньгами, старик. А также со своими женами, дочерьми и… сестрами.

Золотоискатель кивнул.

— Говорят, он получил золотые пластины от Господа через ангела Морония, и те были сокрыты в пещере под холмом Кумора.

— Чушь.

— Не сомневаюсь.

— Но в старой индейской пещере под холмом Кумора Смит и правда нашел то, чего не ожидал найти. Он и его друг в черном, которого ты видел на лошади. Парня, который зашел в ту пещеру с Джозефом, звали Лемуэль Хокинс. Такой же мошенник, как и Смит. Было время, когда старый Лемуэль Хокинс и Джозеф Смит утверждали, что могут отыскивать с помощью черной магии и камней сокровища. Но не с ангелом Господним связались они в пещере в Кумора.

— Откуда вы это знаете?

— Вернувшись с Мексиканской войны, я обнаружил, что моя сестра пропала из дома, а заодно и глупые тетушка и дядюшка, с которыми я ее оставил. А также в моем родном городе исчезли почти все женщины и девочки. Поскольку все они были выданы замуж за Пророка и начали великий Исход, искать Царство Божье в пустыне. Последовали за человеком, некогда известным как Лемуэль Хокинс. Тот утверждал, что в некой пещере ему, как Моисею, ангелом Моронием были переданы инструкции.

Но прежде чем броситься на поиски сестры, я отправился в ту пещеру, чтобы найти божественное послание. И увидел лишь рисунки на стенах. оставленные индейцами и теми, кто был до них. Предостережения. Любой глупец догадался бы. Не было в том месте ангела Господнего, ни до и не после. Думаю, эта пещера вела до самого ада. Пахло там именно так. Я видел много тюрем, на кораблях и на суше; именно тюрьмой и была эта пещера. Темницей без решеток, чтобы долгое время сдерживать внутри себя что-то, и с помощью чего-то более крепкого, чем решетки, старик. Думаю, те глупцы обнаружили в пещере вовсе не то, что ожидали найти. Но они выпустили это на волю.

Солдат помнил то место, поскольку никогда не сможет забыть тот жуткий черный страх, который заморозил ему разум, будто он ступал по следам самого Дьявола. Те знаки на бурой стене длинной, низкой пещеры в холме Кумора мог нарисовать ребенок. Но из-за своей грубой природы рисунки в сырой темноте выглядели еще страшнее. Увиденное при свете лампы то, что неопытная рука нацарапала на камне, пытливому разуму будет нелегко забыть.

Солдат догадался, что это была та тварь, которая действовала под именем ангела Морония. Очень высокая, худая, с взлохмаченной головой. Нацарапанная в огромном количестве на стенах и потолке. Шагающая по маленьким фигуркам индейских воинов, направивших копья остриями вверх. Она держала человеческие тела в своих когтях, а еще в шипастом рту, и те торчали из него, словно сплетенные из кукурузных листьев куколки — из собачьей пасти. На некоторых рисунках существо также умело летать, и все животные и люди на земле разбегались от него в разные стороны.

И чем дольше солдат стоял в той пещере и светил лампой тут и там, тем больше крепла в нем уверенность, что существо, которое индейцы рисовали с такой частотой и отчаянием, могло быть вовсе не единственным божеством. Его изображений было так много, поскольку оно было не одно.

В углу низкой, темной пещеры,