Неизменная - Кэрригер Гейл

Через миг снадобье подействовало. Как бы ни был плох ужин, побывав внутри у клавигера, он стал еще гаже. Леди Маккон старалась не смотреть и не слушать. К тому времени, как Айви вернулась с бокалом, худшее осталось позади. Алексия заставила Танстелла выпить всю воду. Они подождали четверть часа, и бледность ушла, а сам клавигер наконец смог выпрямиться.

Трепещущая Айви так переживала и суетилась на протяжении всей этой сцены, что вынудила мадам Лефу пойти на крайние меры. Изобретательница извлекла из жилетного кармана фляжечку.

— Глотните немного, дорогая, успокойте нервы, — она вручила фляжку Айви.

Та сделала глоток, моргнула несколько раз, глотнула снова и перешла из лихорадочного состояния в ошеломленное.

— Ого, жжется! Опускается в желудок и жжется всю дорогу.

— Давайте отведем Танстелла к его постели. — Алексия помогла рыжеволосому клавигеру подняться на ноги.

Хотя им очень мешала Айви, которая шла впереди, раскачиваясь из стороны в сторону, будто медуза, одержимая идеей вести и направлять, леди Маккон и мадам Лефу умудрились доставить Танстелла в его каюту и уложить на кровать.

К тому времени как все эти треволнения окончились, леди Маккон обнаружила, что окончательно лишилась аппетита. Тем не менее нужно было соблюсти приличия, поэтому они с Айви и мадам Лефу вернулись в столовую. Алексию терзал вопрос: с какой стати кому-то на этой земле, или, раз уж на то пошло, в этом эфире, понадобилось убивать Танстелла?

На обратном пути Айви разок-другой врезалась в стенку.

— Что вы ей дали? — зашипела Алексия на изобретательницу.

— О, всего лишь немного коньяка, — продемонстрировала ямочки мадам Лефу.

— Очень действенная штука.

Остаток ужина прошел без инцидентов, если не учитывать очевидное опьянение Айви, заставившее ту устроить приступ истерического хихиканья и пару раз пролить свои напитки. Алексия собралась уже встать и распрощаться, когда мадам Лефу, которая в основном молчала с тех пор, как они вернулись за стол, заговорила с ней.

— Как вы думаете, леди Маккон, не могли бы мы с вами немного погулять по дирижаблю перед сном? — вежливо, без намека на ямочки спросила она.

Не слишком удивленная Алексия согласилась, и обе дамы удалились, оставив Фелисити самостоятельно решать, чем она займется после ужина.

Стоило им остаться вдвоем, как изобретательница перешла прямо к делу:

— Не думаю, что яд предназначался для Танстелла.

— Нет?

— Нет. Уверена, что целью были вы. Его наверняка добавили в первое блюдо, которое вы не стали есть, а потом отдали Танстеллу.

— Ах да, припоминаю. Может, вы и правы.

— Что за странный у вас темперамент, леди Маккон! Вы чуть не погибли, но так легко к этому отнеслись, — наклонила голову мадам Лефу.

— Ну, так у всего, что только что случилось, куда больше смысла.

— Больше смысла?

— Ну да. Я не могла представить, чтобы у Танстелла было много врагов, но меня вечно кто-нибудь пытается прикончить.

От этого открытия леди Маккон почувствовала странное облегчение. Можно подумать, что со Вселенной, где никто не пытается ее убить, что-то не совсем в порядке!

— Вы кого-то подозреваете? — поинтересовалась изобретательница.

— Помимо вас? — огрызнулась леди Маккон.

— О!

Француженка отвернулась, но Алексия успела заметить в ее глазах легкий намек на боль. Либо она прирожденная актриса, либо ни в чем не виновата.

— Прошу прощения, что обидела вас, — сказала леди Маккон, которая на самом деле нисколько не сожалела о своих словах.

Следом за изобретательницей она подошла к перилам и облокотилась на них, остановившись рядом с мадам Лефу. Обе путешественницы устремили взгляды в вечерний эфир.

— Я не обиделась на то, что вы считаете меня способной на отравление, леди Маккон. Меня огорчает, что, по вашему мнению, я могла сделать это так бездарно. Пожелав вашей смерти, я прибегла бы к гораздо менее топорному способу, чем тот, который мы наблюдали сегодня, благо у меня есть доступ ко всяким вариантам. И различных возможностей у меня было предостаточно.

Она вытащила из жилетного кармана золотые часы и нажала на чуть заметную кнопочку сбоку. Из донышка часов выскочила игла для инъекций.

Алексия не стала спрашивать, что в этой игле. Мадам Лефу снова спрятала ее и убрала часы обратно в карман.

Алексия воззрилась долгим оценивающим взглядом на украшения, которые носила француженка. Обе булавки для галстука, деревянная и серебряная, были на месте. Из жилетного кармана тянулась еще одна цепочка — от еще одних часов? Или, возможно, от какого-то другого приспособления. Запонки изобретательницы внезапно тоже показались подозрительными, как и металлический портсигар, заткнутый за ленту цилиндра. Если вдуматься, леди Маккон никогда не видела, чтобы эта женщина курила сигары.

— Верно, — проговорила Алексия, — но такое неуклюжее покушение могло бы сбить меня со следа.

— А вы склонны к подозрительности, не так ли, леди Маккон? — Француженка по-прежнему не смотрела на нее, вроде бы совершенно завороженная холодным ночным небом.

Леди Маккон отнеслась к ее реплике философски.

— Возможно, это как-то связано с отсутствием души. Предпочитаю считать такое свойство проявлением скорее прагматичности, чем паранойи.

Мадам Лефу рассмеялась. Когда она повернулась к Алексии, на щеках у нее вновь были ямочки.

В это самое мгновение что-то твердое ударило Алексию в спину как раз под таким углом, что ее швырнуло вперед и через перила. Она лихорадочно уцепилась за самый край палубы, почувствовала, что сползает вниз, и закричала, пытаясь схватиться за что-нибудь на корпусе дирижабля. Зачем этот проклятый аппарат сделали таким гладким? Корпус дирижабля был как тело гигантской утки, и смотровая площадка находилась в самой широкой части этого тела. Так что Алексия вдобавок падала в сторону от борта.

В какой-то ужасно долгий момент она точно знала, что все пропало. Знала, что в будущем ее ждет лишь долгий полет — вначале сквозь холодный эфир, а потом сквозь воздух, который завершится прискорбным глухим и влажным звуком удара о землю. Затем она ощутила внезапный рывок, остановивший ее падение и заставивший перевернуться вверх тормашками. Алексия сильно ударилась головой о борт дирижабля. Это подол ее платья, утяжеленный металлом для того, чтобы им не слишком играл свежий эфирный ветер, зацепился за торчащий из борта на две палубы ниже штырь, который был частью посадочного механизма.

Итак, она висела спиной к дирижаблю. Осторожно, не спеша, она изогнулась, пытаясь подтянуться и нащупать металлический штырь. Наконец ей удалось обхватить его обеими руками. Она отметила про себя, что у нее в первый и последний раз появилась причина порадоваться, что респектабельное общество предписывает ее полу следовать такой нелепой моде. Потом она поняла, что все еще кричит, и замолчала, слегка стыдясь себя. Сознание туманилось от разнообразных тревог. Можно ли полагаться на то, что штырек, за который она цепляется, достаточно крепок? Все ли в порядке с мадам Лефу? Упал ли ее парасоль за борт вместе с ней или нет?

Сделав несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, Алексия мысленно оценила ситуацию: пока жива, но в опасности.

— Э-эй! — закричала она. — Кто-нибудь! Будьте так добры, помогите мне немного!

От движений холодного эфира по ногам, скрытым лишь панталонами и непривычным к подобной беззащитности, бежали мурашки. Ей никто не ответил.

Потом Алексия вдруг поняла, что она больше не кричит, но крик продолжает звучать. Наверху, на фоне белого пузыря аэростата, она увидела, как мадам Лефу борется с одетым в плащ противником. Кто бы ни столкнул леди Маккон за борт, он определенно намеревался отправить следом за ней мадам Лефу. Но изобретательница не сдавалась, она сражалась мужественно и упорно. Видно было, как отчаянно качается из стороны в сторону ее цилиндр.

— Помогите! — закричала Алексия, надеясь, что кто-то услышит ее в этой свистопляске.