Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования - Филип Шенон

В то роковое утро газета опубликовала заявление на целую страницу в черной рамке, составленное некой группой правых экстремистов, именующих себя Американским комитетом по установлению фактов. Они осуждали Кеннеди за то, что он якобы позволяет Министерству юстиции «давать поблажки коммунистам и им сочувствующим, а также левым радикалам». Жаклин Кеннеди запомнилось, как перед въездом президентского кортежа в Даллас муж показал ей публикацию, попутно заметив: «Мы направляемся в земли безумцев»6.

Эйнсворт обладал целым набором качеств, чрезвычайно полезных для репортера: память у него была феноменальная, а благодаря хорошим манерам в сочетании с обезоруживающей скромностью и негромкой размеренной речью он легко располагал к себе людей и завоевывал доверие. Его мальчишеское лицо контрастировало с могучим телосложением – постоять за себя он умел. От горла до уха у него тянулся шрам, память о стычке с вооруженным ножом недоброжелателем, вломившимся к нему домой в Денвере, где он работал корреспондентом от United Press International. Один техасский коллега, большой поклонник Эйнсворта, утверждал, что с этим шрамом он выглядел «как гибрид Энди Харди и Аль Капоне»7.

В день убийства его никто специально не посылал на Дили-Плаза. Для газеты он освещал новости авиации и космических исследований (золотая жила для репортера, учитывая близость нового центра NASA в Хьюстоне), а репортаж о визите Кеннеди в его задачи вовсе не входил. Он пришел на площадь просто как зритель, хотел взглянуть на президента и его элегантную супругу. Однако когда раздались выстрелы, он поневоле очутился в самом центре столпотворения и немедленно принялся за работу. «Господи, неужели это все происходит наяву?» – спрашивал он себя.

Блокнота у него с собой не было – он выхватил из заднего кармана штанов счет за коммунальные услуги. Ручки тоже не оказалось – за пятьдесят центов он купил у первого попавшегося мальчишки «толстенный карандаш, такими раньше детишки пользовались в начальной школе». Сверху на карандаше был прикреплен маленький пластмассовый американский флаг8.

«Я же был репортером, умел расспрашивать людей», – говорил Эйнсворт. Три выстрела он отчетливо слышал. И с первых же минут стало ясно, что снайпер, скорее всего, сидел в здании Техасского склада учебников: «Помню, человека три-четыре показывали на верхние этажи склада».

Эйнсворт заметил, что возле склада полицейские окружили перепуганного мужчину, и услышал, что тот вроде бы описывает убийцу, которого, похоже, сам видел. Свидетель – Говард Бреннан, 44-летний слесарь-водопроводчик, не успевший даже расстаться с рабочей каской, – сообщил полиции, что находился на другой стороне улицы, напротив склада учебников, и оттуда заметил человека с винтовкой, высунувшегося из окна на каком-то из верхних этажей здания. «Я понимал, какого страху он натерпелся», – говорил Эйнсворт о Бреннане. Увидев, что репортеры навострили уши, бедняга еще больше разнервничался. «Он попросил полицию нас прогнать»9.

Примерно через три четверти часа после убийства Эйнсворт услышал, как из полицейской рации хрипло прокаркало извещение: офицер полиции Джей Ди Типпит застрелен на другом конце города, в районе Оук-Клиффс. Нюх журналиста подсказывал, что это преступление напрямую связано с покушением на президента, так что Эйнсворт немедля прыгнул в машину и помчался в Оук-Клиффс, где нашел нескольких человек, заявивших, что они видели, как погиб Типпит.

47-летняя Хелен Маркем работала официанткой в ресторане «Итвелл», поблизости от которого все и случилось. Она видела, как убийца – позже, на очной ставке в полицейском участке, она опознала Освальда – выхватил пистолет и стал стрелять в Типпита, едва тот вышел из патрульной машины. «И самое странное, – цитировал ее слова Эйнсворт, – что он не бросился наутек. Он не выглядел ни расстроенным, ни напуганным. Просто таращился на меня, поигрывая пистолетом». А потом, заключила Маркем, убийца побежал прочь – неторопливо, как на утренней пробежке10.

Несколько минут спустя Эйнсворт уже входил вслед за полицейскими в расположенный неподалеку кинотеатр «Техас», где в тот момент шел фильм «Война – это ад» (War Is Hell). По сообщениям свидетелей, человек, похожий по описанию на Освальда, ворвался в кинозал, не купив билета. Эйнсворт наблюдал, как сотрудники полиции проникли в зал, включили свет и схватили Освальда, который поначалу сопротивлялся аресту и даже выхватил пистолет11. После небольшой потасовки подозреваемого наконец взяли под стражу под его вопли: «Протестую против жестокости полиции!»

В воскресенье, 24 ноября, Эйнсворт вообще-то планировал немножко отдохнуть, но жена настоятельно советовала ему ехать в центр, к полицейскому управлению, посмотреть, как Освальда будут перевозить в окружную тюрьму. Так и вышло, что он стоял всего метрах в пяти от места драмы, когда Руби выстрелил Освальду в живот. Эйнсворт знал – и терпеть не мог – Руби, склонного к назойливой саморекламе владельца ночного клуба. Руби вечно навязывался в друзья к полицейским (рассчитывая на защиту) и к журналистам (рассчитывая засветиться в прессе). «Психопат он был, – так характеризовал его Эйнсворт. – Выпендривался, из кожи вон лез, чтобы протолкнуть в газеты фотографии, свои и своих стриптизерш». В The Dallas Morning News за ним водилась слава «тошнотворного типа» и «неудачника». Эйнсворт рассказывал, как Руби сидел у них в кафетерии и читал газету, «проделав в ней дырочку, чтобы вести слежку». За кем или чем он следил – это оставалось загадкой. Кроме того, Руби был известен своей склонностью к насилию и всегда таскал с собой пистолет. «Я дважды видел, как он поколачивал пьянчуг», – вспоминал Эйнсворт. Ко входу в принадлежавший ему клуб «Карусель» вели крутые ступеньки, и Руби их тоже приспособил как оружие: «Как-то раз он на моих глазах избил парня и толкнул с крыльца, так что тот скатился по ступенькам и изрядно покалечился»12.

Эйнсворта поразила смерть Освальда, но тому, что убийство совершил именно Руби, он ничуть не удивился: «Если бы мне из всех жителей техасского Далласа велели выбрать человека, способного на подобный поступок, думаю, я первым делом указал бы на Руби»13.

Не прошло и нескольких часов после убийства Кеннеди, как к Эйнсворту уже начали обращаться незнакомцы, утверждающие, будто владеют тайными сведениями о заговоре с целью сжить президента со свету. Ему и раньше, пока он писал о космических исследованиях, доводилось встречаться с такими людьми – «чокнутыми, верящими в инопланетян», – но два-три раза в год, не чаще. А тут: «Они меня просто осаждали». Первый заявился к Эйнсворту домой вечером того же дня, когда убили президента, – «чудной, оборванный коротышка расселся у меня на пороге». Бедняга явно страдал галлюцинациями; он выдвинул бредовую теорию о сговоре Гарольда Ханта, далласского миллиардера правой ориентации, с Советским Союзом. Второй теоретик, «высокий, невообразимо тощий, распространявший вокруг себя ужасную вонь», на следующее утро как-то исхитрился пробраться в ньюсрум. «У меня для вас сюжет», – сказал он Эйнсворту и объявил, что ему известна тайна убийства Кеннеди. Закатав штанину, под которой обнаружился огромный нарыв, он принялся объяснять, что это имеет некое отношение к заговору: «Вот потому-то у меня нога и изуродована».

Со временем Эйнсворт стал делить сторонников версии заговора на две категории. Одни рассчитывали нажиться на убийстве, продав в газеты какую-нибудь безумную историю. «Это же выгодно, – комментировал Эйнсворт. – Никто не хочет платить за правду. Платят как раз за заговоры всякие»14. Другие же тешили себя фантазией, будто они играли какую-то роль в исторической трагедии. К этой второй категории Эйнсворт относил Кэрролла Джарнагина, далласского адвоката, который сообщил, что за несколько дней до убийства видел Освальда и Джека Руби вместе в клубе «Карусель» – якобы они увлеченно что-то обсуждали. Джарнагина Эйнсворт описывал как «горького пьяницу, мечтавшего хоть чем-то прославиться… Ему просто хотелось внимания». Но опытный репортер чувствовал: вот уж кто внимания не заслуживает, так это Джарнагин, уже успевший сунуться со своим заявлением об Освальде в городскую полицию. Его показания проверили на детекторе лжи, и, по словам Эйнсворта, «это был полный провал»15.

В декабре ему позвонил Марк Лейн, адвокат из Нью-Йорка, который благодаря своим конспирологическим измышлениям постепенно становился национальной знаменитостью. Эйнсворт читал его статью в National Guardian с рассуждениями о том, что Освальд может быть и невиновен, и отметил, что там ошибка на ошибке. «Он сказал, что представляет интересы Освальда, поскольку больше этим заниматься некому, – вспоминал Эйнсворт. – Втолковывал мне, какой он великий адвокат и какие совершил замечательные подвиги». В бескорыстие Лейна он не верил ни на йоту, однако, терзаемый любопытством, все же согласился принять адвоката у себя дома на следующий вечер.