Подарок от злого сердца - Анна Данилова

– Я не понял! – орал в трубку Шаталов. – Повторите!

Да нет, если бы его в чем-то заподозрили, то уже давно бы арестовали. Нет, все нормально, тихо, спокойно. Остается только одна головная боль – Тамара.

– Если это она, действуй, – сказал он осипшим от волнения голосом. – Только не пей много.

– Вы бы подъехали. Я не могу светиться на своей машине. Она белая, новая, а я – пьяный.

– Хорошо. Я подъеду к черному входу, буду приблизительно через полчаса. Я тебе дам знать.

Одно усилие, всего только одно усилие, и тогда в его жизни наступит порядок, все будет кончено. Исчезнет Тамара, он разведется с Мариной. Интересно, как она отреагирует, когда узнает, что официантки больше нет? Она сразу догадается, что произошло? Кто ее?

Он мог бы, конечно, отказаться помогать Шаталову, и пусть он сам решает, как побыстрее исчезнуть из ресторана, но его могут схватить. Идиот, он снова напился! Но трезвый он ничего не может.

Русалкин вышел из квартиры (промелькнула мысль, что он может сюда уже никогда больше не вернуться, мысль нехорошая, болезненная, впору хоть кусок мыла взять, зубную щетку, чтобы было чем в тюрьме мыться), спустился, сел в машину и медленно, оглядываясь на свой дом, двор и деревья, покатил в «Риголетто».

Припарковав машину позади ресторана, в темном переулке, он позвонил Вадиму, сообщил, где находится.

– Я сейчас, – промычал тот.

Русалкин зажмурился, представляя, как этот разодетый в пух и прах парень встает из-за своего столика, оставляя на скатерти деньги, направляется к выходу, но в последний момент сворачивает в сторону кабинок, просачивается сквозь малиновые бархатные занавеси в узкий коридор и делает несколько шагов влево, где начинается ряд подсобных помещений. Он должен сделать это в определенном месте, где можно подловить возвращающуюся после перекура в подсобке официантку (или, наоборот, направляющуюся туда, чтобы немного отдохнуть, перекурить, поправить чулок).

Он появился через двадцать минут. Высокий, нескладный, нелепый.

– Вот теперь – все. Я изрешетил ей голову. После такого не живут.

– Значит, она точно мертва?

– Мертвее, как говорится, не бывает.

А потом было то, что было. И Шаталов, узнав о том, что он пристрелил жену хозяина, уже не прятался, он словно бы находился в каком-то ступоре и много пил, пил и пил… Никто не мог понять, каким образом Марина превратилась в официантку и что ей понадобилось в ресторане, да еще и переодетой в эту кошмарную синюю униформу.

Русалкин тоже много пил и пытался ответить самому себе на вопрос: как изменится его жизнь после смерти жены? Выиграл он или проиграл, убив Марину?

После похорон они с Вадимом пили еще неделю. Пили нехорошо, много, глуша чувства и заливая мысли. Он не мог прогнать своего киллера-дилетанта, поскольку слишком многое их связывало. Они по-прежнему были нужны друг другу. Но в один момент оба поняли, что им пора расстаться. Русалкин щедро расплатился с ним и отпустил. Почему-то он не боялся, что тот предаст его. Где-то в глубине души оба понимали, что впереди еще целая жизнь и они могут пригодиться друг другу.

И Русалкин остался один. Каждое утро он начинал свою новую, чистую жизнь. С чистыми мыслями, чистыми планами. Он даже мыться стал чаще, а на работе каждые полчаса мыл руки с мылом.

…Отбивные были съедены. Он допил пиво, унес поднос с грязной посудой на кухню, открыл посудомоечную машину и уложил тарелки и стаканы внутрь, сунул таблетку моющего средства в специальную капсулу, закрыл машину и включил. Пластиковые контейнеры из-под салатов выбросил вместе с остатками еды. Сварил себе кофе, достал из холодильника клин песочного торта. Вернулся с подносом в комнату и снова уселся на ковер. По телевизору шло какое-то политическое шоу. Он защелкал пультом.

Была ночь, за стеной ругались соседи (приличные на вид люди: муж, кажется, профессор, а жена – певица из оперного театра), где-то внизу плакал ребенок. И только он, Саша Русалкин, жил один, ел один, спал один, просыпался в огромной постели один и даже разговаривал сам с собой…

Когда раздался звонок, он уронил кусок торта в тарелку. К нему никто не должен был прийти! И время позднее, почти одиннадцать. Да и друзей у него, похоже, не осталось. После смерти Марины все куда-то исчезли. Перестали звонить, приглашать в гости, словно подозревали его в чем-то.

Он не дыша подошел к двери и остановился. И снова эта идиотская мысль о куске мыла (вдруг за ним пришли, сейчас скрутят руки, больно скрутят, и поведут его куда-то в неизвестность, где холодно, дурно пахнет и кругом – одни уроды, убийцы, насильники, бандиты…).

Заглянул в глазок. Ванда?! Яркая картинка, залитая электрическим светом: рыжие волосы, алые губы.

Он распахнул дверь и обомлел. Это была не Ванда. Совершенно другая женщина, но такая прелестная, что он забыл, что стоит перед ней в халате, босой, жующий торт.

– Извините, что я так поздно, но мне Олег сказал, что вы нас ждете. – Она весело заглянула ему за плечо, куда-то внутрь квартиры, и подмигнула ему. – Ну же, не стесняйтесь! Впускайте меня немедленно, а то я передумаю!

Он отстранился, не мог не пропустить эту птицу с роскошным оперением в свою холостяцкую берлогу, в обитель вдовца.

Что она может передумать? Такая красотка, ночью? Может, она – девушка по вызову и перепутала адрес? А Олег – ее сутенер, телохранитель?

Он оставит ее. Уговорит остаться здесь. Объяснит, что это судьба. Он проведет с ней время, забудется, расслабится. И черт с ней, с этой чистой жизнью! Он – мужчина, к тому же женщина ему нужна для здоровья, в гигиенических, так сказать, целях.

Между тем медноволосая девушка прошла в комнату и уставилась в окно.

– Вот черт, а я думала, что оно выходит во двор. Перепутала я, что ли? Но в целом мне здесь нравится.

Она вдруг повернулась к нему и как-то жеманно, играя и рисуясь, сморщила носик:

– Ну что же вы?! Даже и кофе не предложите? Понимаю, что уже поздно, но Олег сказал, что вы будете ждать нас, что вы спешите, уезжаете. Кстати, вы куда уезжаете? В Израиль или Германию?

Он не хотел ничего выяснять, потому что понял: она что-то перепутала, залетела сюда по ошибке, но ему так не хотелось ее отпускать!

– В Германию, – зачем-то сказал он. – Если хотите, можем поехать вместе. Знаете, я еще ни разу в своей жизни не видел такой красивой женщины, как вы! Я просто потерял голову. Меня зовут Александр.

– А меня – Тамара. Хотя какая разница, как меня зовут? Главное – это ваша квартира. Пойдемте, вы покажете мне спальню, ванную и вообще, все!

29

2007 г.

Локотков позвонил и сказал, что птичка залетела в клетку. Какой же смешной этот Локотков, смешной и ужасно молодой, увлекающийся, восторженный, эмоциональный, обидчивый. Мальчишка!

Марк из машины позвонил Рите.

– Как ты догадалась о слабительном? – Он даже забыл спросить ее о самочувствии, словно знал – то, что он ей сейчас собирается сказать, куда важнее, интереснее для нее, и она будет ему за это благодарна, обрадуется.

– Марк, неужели получилось? – услышал он ее нежный, пришептывающий голос. Радость уже проступала в ее словах, в ее дыхании.

– Да. Ты оказалась права. На чашке, осколки которой, к счастью, валялись в ведре под мойкой, обнаружили остатки слабительного. Крушина, черная бузина, фенхель. Кто-то действительно хотел, чтобы Шаталов оставался дома, и приготовил ему этот чай.

– Марк, не тяни, ты же знаешь, что это она? Я угадала?

– Угадала. Чек – тому подтверждение. Она, эта твоя Лара Британ, купила травяной сбор в аптеке, расположенной в двух шагах от дома Шаталова. Локотков показал продавщицам ее фото, и они сразу узнали ее, а одна даже вспомнила, что именно покупала эта девушка. Дело в том, что эффект после этого сбора наступает только через несколько часов, Британ еще объяснила, что покупает для себя и что ей еще надо успеть доехать до дома. Такие детали почему-то запоминаются легче всего.

– Ты хочешь сказать, что Британ приблизительно рассчитала, когда именно должно прихватить Шаталова? То есть получается – она знала, когда будут стрелять в Тамару? Вот это да! Ай да тихоня! Что-нибудь еще, Марк? Ты узнал, где она собирается взять деньги, чтобы купить у меня «пионы»?

– Рита, Локотков позвонил и сказал, что она вошла в подъезд дома, где живет, точнее, жила ее лучшая подруга Тамара Карибова. Ее рабочий день в ресторане закончился, она вышла и пешком отправилась по бульвару в сторону оперного театра. Локотков проследил ее до самого дома.

– Марк, ну почему ты не взял меня с собой?

– Рита, успокойся. Ты и так много сделала для меня.

– Не только я, мы действовали вместе с Мирой, не забывай! Но, Марк, неужели эта девочка с большими умными глазами способна на убийство?

– Не забывай – у нее есть жених. Все, Рита, я подъезжаю. Главное – не спугнуть ее, подождем немного, надо взять ее, что называется, с поличным. Я уверен: она знает, где находятся деньги Русалкина. Или камни.