Фарватер Чижика - Василий Павлович Щепетнёв

вместо трёх фунтов давали один. Или полфунта. Или четверть. Или вовсе говорили – нет, совсем нет, и не было, приходите через месяц. Деньги отдельно, товар отдельно. Распалась связь Маркса.

Вот и сейчас принесла мне почта бумагу из Спорткомитета. Вызов на чемпионат СССР по шахматам. Приз прежний, двенадцать тысяч рублей, у нас стабильность. Чемпион сможет приобрести автомобиль «Волга», серебряный призёр – «Жигули – троечку», бронзовый – «Москвич». То есть возможность купить товар на свои деньги есть дополнительная награда. Очень лакомая. А не победишь – не купишь. То есть купить можно, но дело будет долгим и муторным. И дорогим.

И да, я, пожалуй, возьму «Волгу». Если заслужу, конечно. Для Москвы возьму. Уж очень она большая, Москва. Куда больше нашей Сосновки. Без автомобиля трудно. Поставлю в гараж, к моей квартире место в гараже прилагается. И при необходимости буду ездить куда нужно. Карта Москвы у меня уже есть. Подробная, во Франции купил. На карте, что продают в московских киосках, легко заехать не туда.

Но государство, оно такое: в любой момент может сказать «чур, чуры, нет игры», и тогда бумажками хоть забор обклеивай. Если есть забор. Или объявит справедливый обмен старых денег на новые. Допустим, при сохранении масштаба цен, наличные деньги до ста рублей поменяет один к одному, с отметкой в паспорте. А остальное – десять к одному. Чтобы не хранили деньги в чулке, а относили в сберкассу. В сберкассе же, к примеру, до пяти тысяч – или до десяти – поменяют один к одному, а что свыше – опять за десять старых рублей один новый. Почему пять или десять тысяч? Цена «Москвича» или «Волги». Вдруг человек копит на машину, если отнять, он может опечалиться. А свыше десяти тысяч – святое дело отобрать. Сколько таких, у кого больше десяти тысяч? Мало, ничтожно мало, и страшно далеки они от народа.

Вдруг Стельбов на денежную реформу намекал?

Всякое может быть.

Всякое.

Поэтому деньги нужно тратить! Непременно тратить!

Вот только – на что?

На что я могу потратить не то, что пятьдесят тысяч, а – пять?

Нет, могу, конечно. Накупить в ювелирке колец, цепочек, браслетов, кулонов – и чахнуть над ними. Потому что над отечественной ювелиркой, той, что продается в культтоварах, можно только чахнуть. Не скажу, что она совсем плохая, нет. Но близко. И кто мне продаст на пятьдесят-то тысяч? Или объезжать районы? Примелькаюсь быстро. Со всеми вытекающими.

Да и вообще – зачем? Чтобы при случае продать? Может быть, может быть. Только ведь бывал я в разных странах, и знаю: цена на золото по отношению к прожиточному минимуму в нашей стране завышена раз в пять. Или в десять. В общем, глупости это. У меня от дедушки остался чугунок, и в нём с полпудика николаевских десяток. На всякий случай. Война, революция, голод. Всё может случиться, считал дедушка. Всё, что уже случалось, может случиться снова, снова и снова. Но спасает не золото, спасает голова. А золото – это топливо для головы.

Если не ювелирка, тогда – что?

Пару раз ко мне подкатывали с иконами. Купи да купи, ценная штука. Всего за тысячу отдадим. А в Америке тебе за нее десять тысяч долларов дадут. Нет, сто тысяч!

Я сказал, что посоветуюсь со знакомым генералом. Каким генералом, спросили. Госбезопасности. Мало ли, вдруг нельзя через границу перевозить. И вообще, насколько это законно. Я немею перед законом!

Мы пошутили, ответили мне. Пошутили.

Но почему я должен тратить деньги на свои нужды?

А на чьи ещё мне их тратить? Папенька и маменька – люди преуспевающие. Квартиры, машины в семьях есть. У папеньки «Волга», у маменьки – «Волга» мужа. Но, что важней, оба могут невозбранно пользоваться служебным транспортом. Теми же «Волгами», но казёнными. Что во многих случаях удобнее, нежели своими, и во всех случаях – экономически оправданнее.

Дачи? Маменька строит дачу, да. В моей помощи не нуждается. Там не в деньгах главная загвоздка, а в благосклонности начальства. А она, благосклонность, у неё есть.

Папенька? Папенька, пожалуй, тоже не прочь заиметь дачу. Мне не говорит, выдерживает характер. Обижен на то, что дедушка завещал всё мне, а не ему. Возможности построить дачу у него есть, но он пока годит. Много работы навалилось, он сейчас всё больше по режиссерской части работает. Хочет стать главным режиссером нашего театра, и, пожалуй, через год-другой станет. А это ещё труднее, чем петь заглавную партию. Хлопотнее точно. Анна зовет его «нашим Карабасом», и, судя по всему, справедливо: дисциплина в театре отменная, а сегодня дисциплина ставится на первое место. Порядок решает всё. И потому с дачей он не торопится. Вот станет главрежем, ужо тогда…

Лиса, Пантера? Теперь-то уж они не могут отказаться от помощи. И не отказываются, зачем отказываться. Просто говорят, что если понадобятся деньги – тут же возьмут. Вот как с гарнитурами. Но тут не сами деньги имели значение, а возможность заказать через «Березку». Чеки категории «Д» – это вам не рубли. Странно, да? Вот в Америке, в Англии, в Германии, во Франции, даже в Финляндии, в странах, где я был, везде свои деньги, доллары, франки, марки и шиллинги, ставят выше чужих. А вот у нас – чужие деньги ценят превыше своих. Поди, выпиши югославский гарнитур за рубли, ага.

И ливийцы тоже уважают доллары. Американцев не любят, а доллары уважают. А нас ливийцы любят, но рубли не берут ни в лавках, ни на базарах.

Такой вот феномен.

Ладно.

Девочки подъехали к обеду. У них сейчас период мелкого ремонта. С новыми квартирами всегда так. Заменить, подкрутить, подкрасить. А краска – пахнет, да и вредно для организмов.

Пообедали, и я о своём, о наболевшем: что бы такого сделать хорошего для всего прогрессивного человечества. Тысяч на пятнадцать, на двадцать, понимая, что где двадцать – там и все сорок. Или пятьдесят.

Девочки посмотрели на меня, переглянулись, вздохнули, и сказали, не сговариваясь:

– Журналы!

Или сговариваясь?

– Нужно библиотеки подписывать на журналы, – разъяснила Надежда. – Преимущественно литературные. Чтобы побольше читали.

– Да мы и так… – ответил я. И так, да. В Дом Кузьмы, детский, мы и «Поиск» отдаём, два экземпляра, и журналы выписываем для них, детские, и газеты. Но правильно, почему только детский дом? Наши библиотеки, особенно сельские, не откажутся, если и они будут получать журналов побольше.

– Но отчего ж именно журналы? А книги? – возразил я для порядка.

– И книги, – согласились девочки. – Только