Не вздумай влюбиться - Натализа Кофф

все плыло, слезы заволокли взор. Но даже они не мешали рассмотреть каждую черточку любимого лица.

Ники подмечала все, каждое мельчайшее изменение в облике Яна: наличие темных кругов под глазами, колючую щетину, слегка впалые щеки. И, кажется, под мешковатой одеждой, будто снятой с чужого плеча, не хватало несколько килограммов. Плевать! Ники обязательно откормит любимого, главное, он теперь рядом.

Однако пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не зарыться дрожащими пальцами в слегка отросшие волосы на макушке Самойлова.

– А прическа у тебя странная, – мягко усмехнулась Николета, с трудом оторвала взгляд от потемневшего взора и скользнула им по темноволосой макушке. Особенно по тем участкам, где имелись небольшие проплешины, а виднелись шрамы.

Ян натянул вязанную шапочку на голову, словно извинялся за свой внешний вид.

А теперь Ники казалось, что взгляд Самойлова стал еще глубже, тягучее.

– После операции, – хрипло пояснил Ян и все же нерешительно, но твердо накрыл своей мозолистой ладонью хрупкие пальцы Ники. – Ты, наверное, должна ненавидеть меня. Я пока не разобрался, как все так вышло. Но обязательно вспомню.

– А меня? Меня ты тоже забыл? – осторожно спросила Ники, не найдя в себе сил, чтобы выдернуть руки из ласкового плена.

– Да, – невесело, с горечью, улыбнулся Ян, – вспоминал каждую ночь, видел во сне. Но никак не мог припомнить имени. А этой ночью вспомнил. Искал Нику Полякову, а нужно было искать Николету Адамиди.

– Самойлова я, – вскинула брови девушка, будто бросала вызов. – И я очень хочу тебя ударить, Ян Самойлов. Как ты мог меня забыть?

Ян понуро опустил голову, ему казалось жизненно необходимым касаться Ники. Однако был ли он достоин этого? Вот в чем вопрос.

Мужчина держал своими крупными ладонями тонкие и хрупкие ладошки девушки. Девушки, в которой был заключен весь смысл его жизни. Пусть он и не помнил многого, пусть ему еще предстоит все вспомнить, однако он четко знал одно: эта девушка принадлежит ему, принадлежит на каком-то сверхчеловеческом уровне, на уровне ДНК. И никакие преграды не смогут его удержать от Ники.

А потому Ян подался вперед, неуверенно коснулся приоткрытым ртом тонкой кожи на тыльной стороне ладони. Прикрыл глаза от наслаждения, стремительно льющегося от этого касания, от тонкого аромата духов Ники, от того, что она не торопилась что-то запрещать ему, пусть он и не считал себя достойным ее. А все равно – жадно целовал и вдыхал дивный аромат всей грудью. Словно раньше – и не дышал вовсе.

Одну ладонь Ники все же выдернула из обжигающих тисков.

Ударит? Ян понимал, что заслужил, пусть и не намеренно.

Но нет. Николета скользнула кончиками пальцев по его небритой щеке, задержалась на виске, огладила лоб и зарылась в волосы на макушке. Кожу ласкали тонкие, хрупкие пальцы, а Ян ощутил себя так, будто вернулся домой после долгой командировки. Здесь, дома, хорошо, легко, свободно.

– Люблю тебя... Как же сильно я тебя люблю! – хрипло и сбивчиво прошептал Самойлов, не открывая глаз.

Ники плакала. Крупные соленые слезы капали на черный свитер, принадлежавший Яну, терялись в колючей бороде, когда мужчина все же прижался к нежным губам своими.

Просто не осталось сил. Просто ему до смерти нужно было вспомнить и воскресить вкус ее, Ники, поцелуя.

С тихим, протяжным стоном девушка приоткрыла нежные губы, впуская настойчивый язык, не имея сил противиться требовательным касаниям.

Ники то ли всхлипывала, то ли стонала. А руки мертвой хваткой вцепились в широкие плечи.

– Я так... так... Я не верила, – Ники уже не пыталась сдержать рыдания, словно прорвало платину, а с ней и все барьеры, выдержку, терпение, все прежние установки.

И торопливые порхания-прикосновения метались по лицу, вискам, щекам, шее. Ники трогала, прикасалась, сжимала, словно никак не могла поверить: перед ней действительно сам Ян.

– Прости меня... Прости! – шептал Ян в ответ, крепче, теснее прижимал хрупкое, дрожащее тело Ники к себе, уничтожая пространство между ними.

Сидеть было не комфортно, но любые неудобства – несущественны. Главное, что Ники здесь, рядом с ним, в его руках.

– Поедем домой, – всхлипнула Николета, обхватила ладонями любимое лицо, прижалась своим лбом ко лбу Яна, окутывая водопадом волос, словно отсекала их от всего мира. – К нам домой.

Ян совершенно не помнил адреса, по которому располагался их с Ники дом. Для него домом была сама девушка. Его Ники. Его любимая малышка. И это он четко помнил.

* * *

Ники смотрела на своего мужчину. Он принимал душ, стоя к ней вполоборота, за стеклянной перегородкой.

Ники понимала, что нужно бы дать несколько минут уединения Яну, даже элементарно, чтобы тот закончил водные процедуры.

Но не могла и пошевелиться. Жадно следила за тем, как мужчина намыливает шампунем волосы, как ловит ее задумчивые взгляды через прозрачную преграду.

Ян молчал. Ники тоже. Но даже молчание было родным.

Когда Ян выключил воду, Ники тут же подала ему полотенце. А ноги совершенно не держали. Пришлось прислониться спиной к прохладной стене. А глаза никак не закрыть. Не могла Ники никак налюбоваться этим мужчиной, надышаться им, насмотреться, приучить себя к мысли, что он – здесь, рядом с ней.

Все такой же высокий, сильный, несгибаемый.

Любимый. Самый любимый.

Ники поняла, что вновь готова разрыдаться. А ведь только-только успокоилась. Какая же она глупая и сентиментальная дура! Но, кажется, Ян совсем ее за это не корил.

Обмотав бедра полотенцем, мужчина приблизился вплотную, навис над ней, долго вглядывался в ее запрокинутое лицо, обхватил ладонями голову, а пальцами легко и нежно оглаживал щеки, скулы, подбородок.

– Ты такая красивая, малышка, – хрипло прошептал Ян, – В сотни раз красивее, чем в моих снах.

– И ты, – выдохнула Ники, а ее ладони уже легли на широкие плечи, потому что не могла она не касаться любимого. Казалось, стоит ей отстраниться, и все исчезнет, лопнет, точно мыльный пузырь.

– Я так боялся, что все придумал. Боялся, что ты всего лишь моя фантазия, – шептал Самойлов, водя носом по бархатистой коже щеки, втягивая тонкий аромат духов и самой Николеты, присущий только ей одной. Невероятно соблазнительный аромат и такой знакомый, родной, любимый.

– А так? Все еще похожа на твою фантазию? – попыталась задорно улыбнуться Ники, ущипнув Яна.

– Похожа, – негромко рассмеялся Ян, – Но даже если это все сон, то я точно не хочу просыпаться.

– И я, – призналась