Понять себя и умереть (СИ) - Гайнова Иола

Вечером пришел Игорь, однако он лишь поздоровался, проверил котел и ушел обратно, ссылаясь на какие-то проблемы. Выпив перед сном еще один порошок с лекарством и поговорив по телефону с Марком, Карина крепко уснула.

Среда.

— Какая неожиданность, — открыв глаза, сказала Карина, после чего пристально осмотрела спальню на третьем этаже, в которой находилась. На этот раз она не спешила уходить, зная, что ее никто не держит. Осмотрев все как следует, она вышла в светлый коридор, где ее ждал открытый лифт, но к нему она не пошла. Карина дернула за ручку соседней комнаты, которая сразу же поддалась. В комнате было темно из-за плотных темных штор, скрывающих дневной свет. И лишь одна стена была хорошо освещена небольшими лампами, направленными только на нее. Подойдя ближе, Карина увидела множество фотографий, прикрепленных маленькими иголочками. Стена была большая, поэтому фотографий на ней, казалось, было больше сотни.

— Нравится? — раздался из темноты комнаты знакомый мужской голос, — Это, считай, моя Аллея Славы. Можешь так не всматриваться в эти лица, тебя среди них нет.

— Это все девушки, что были здесь, в этом доме? — спросила Карина, тщательно пытаясь скрыть в голосе страх, — Они живы?

— Конечно, — уверенно ответил мужчина, — Тебе не кажется, что они все чем-то похожи? Я тебе разрешаю внимательно осмотреть их все.

— Мне это не нужно, я и так это заметила, — глубоко вздохнув, ответила Карина, — Я и так вижу, что они все чем-то похожи… на меня…

— Что искал, то и получил. Все они похожи на тебя, но они — это не ты. Потому что в этой истории все крутится только вокруг тебя, — раздался твердый голос из темноты, — Была теплая майская ночь. По всей стране проходили выпускные вечера, повсюду шныряли пьяные малолетки. Я был тогда на пару лет старше тебя, и мы с друзьями тоже были пьяные, на крутой тачке ехали снять очередную пьяную малолетку на ночь. Я был за рулем. Девки всегда были падкими на деньги, что тогда, что сейчас. Только раньше это было хотя бы стыдно, а сейчас еще и гордятся этим… Мертвое поколение. И эти, что на стене, и гроша ломаного не стоят, никто из них…

— Для человека, издевающегося над девушками, ты ведешь себя слишком высокомерно, — рассматривая фотографии, сказала Карина, — Мне всегда нравилось выражение Шекспира «…Грехи других судить вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь.»

— Данте, Шекспир, какая же ты занудная всезнайка! Все это время я и думал, что грешен, — усмехнувшись, ответил мужчина, — Я думал, что убил ту девушку, что лежала на асфальте и с неподдельным ужасом в глазах цитировала Данте… Твое темно-синее платье переливалось в свете фар… Это было так страшно и одновременно красиво… И я помню каждую секунду, помню, как ты закрыла свои красивые глаза, а позже мне сообщили о твоей смерти. Ты и сейчас мертва, только посмотри на себя.

Повернувшись в сторону массивного старинного зеркала, стоявшего в углу комнаты, Карина неторопливо подошла к нему и, увидев себя, нервно отпрянула. Из глаз брызнули слезы и она вновь подошла к нему с трясущимися руками. Перед ней было ее семнадцатилетнее отражение в синем выпускном платье и с огромным количеством шрамов на лице..

— Что происходит? — оглядываясь по сторонам, спросила Карина, — Кто ты? Как это возможно? Это такой фокус? Выйди ко мне!

— Как хочешь, — сказал мужчина и медленно вышел из темноты. Лицо выхватил неяркий свет ламп, лицо Марка. Медленно и мерно, растягивая каждое слово, он говорил: — Я и твой губитель, и спаситель. Я сбил тебя и сразу же отвез в больницу. Ты меня любишь без памяти и ненавидишь больше всех. Но это пока, пока ты мечешься…

— Что происходит? — взявшись за голову, шепотом спросила Карина, после чего обмякла и села на пол, — Что происходит… Хоть кто-нибудь, скажите, что тут происходит?

— Мама, — раздался откуда-то из коридора девичий голос.

— Диана? — подняв глаза, спросила Карина, — Неужели все эти пятнадцать лет были нереальны? Я в коме? В больнице? Умерла? Что со мной?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Марк привез тебя, тебе сделали операцию, Игорь сделал, у него действительно золотые руки, он первоклассный хирург, — сев рядом и взяв за руки мать, сказала Диана, — Но пришло время выбирать. Или ты останешься здесь, с нами, со мной, Марком, Игорем, этим миром, этим домом… Или уйдешь туда, в реальность, где ты, возможно, уже даже выглядишь не так. Здесь ты красавица, за тобой ухлестывают все, кому не лень… Там ты проснешься, возможно, вся в шрамах, с перебитым позвоночником, за тобой будут ухаживать так же, как ухаживали здесь за Галиной Анатольевной…

— Ты не знаешь наверняка! — крикнула Карина, — Мне там всего семнадцать и жизнь только начинается!

— Возможно, а возможно и нет, — сказала Диана, — Тебе решать. Но решай быстрее, счет пошел на секунды. Одна секунда там — один день здесь…

— Нет, нет, нет, я же ненавижу этот дом, — крикнула Карина и, резко встав на ноги, побежала вниз по лестнице. Долго не думая, она открыла входную дверь и выбежала на улицу. Пробежав полпути, она остановилась и посмотрела на огромный дом Перовой. Было светло и холодно. В окне на третьем этаже зловеще и отчетливо была видна фигура Марка, на втором этаже, отодвинув занавеску, выглядывало смеющееся лицо Галины Петровны, а на первом этаже, в дверях, стояла Диана и не спешила идти навстречу. Долго не думая, Карина ущипнула себя так сильно, что из глаз потекли слезы, она закричала, не желая возвращаться в дом, — Почему мне холодно? Почему мне больно? Вы все психи! Вы все хотите свести меня с ума! Идите к черту!

Открыв гараж, она завела машину и быстро поехала по центральной дороге к выходу, но у самых ворот остановилась и дав, задний ход, с усмешкой произнесла:

— Сегодня только среда, вашу мать, четыре дня я уже как-нибудь потерплю! Скоты, вы у меня не отберете мой бизнес!

Еще раз взглянув на три зловещие фигуры, Карина почувствовала легкий укол страха и сомнения, но откуда-то взявшаяся смелость заставила ее пойти к дому. На пороге все еще стояла Диана, у которой та грубо спросила:

— А ты кто такая? Ладно эти чудики, по которым дурдом плачет, но ты? Кто ты? Я ведь тебя видела перед тем, как открыть глаза в больнице! Почему тебя?

— Думаю, ты и сама знаешь ответ на этот вопрос, — спокойно ответила та, — Чтобы проснуться, тебе достаточно лишь умереть здесь, в этом созданном тобой мире…

— Значит и ты иди к черту! — грубо сказала Карина, после чего оттолкнула Диану и вошла в дом, — Нет уж, дорогие мои, доработаю как положено, до последнего акта, так сказать!

Взяв со стола блокнот и ручку, она поднялась на второй этаж к Перовой и начала настойчиво стучать, пока ей не открыли.

— Здравствуйте, — трясущимся голосом сказала Карина, — Вижу, вы уже приехали. Должно быть сегодня ночью, когда я спала на третьем этаже у вашего маньяка-сына. Ну что же, будут какие-то приказы?

— Сегодня я буду то, что ты мне приготовишь на свое усмотрение, а завтра все как обычно, мне, пожалуйста, первое меню из третьего списка, только вот десерт замени, сегодня я буду яблочный пирог, — нарочито деловито ответила Перова, после чего осталась в комнате в одиночестве.

Вернувшись на кухню, Карина сделала заказ по телефону и начала заниматься привычной домашней работой. Ей хотелось разобраться и понять хоть что-то из того, что произошло, но мысли лишь путались одна в другой. Выпив сто капель настойки валерианы и даже не поморщившись, Карина почувствовала себя спокойнее и решила, что пока не будет думать ни о чем, абсолютно ни о чем. И все, казалось, вернулось в привычное русло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Четверг.

Проснувшись в своей кровати по звуку будильника, Карина открыла глаза и молча уставилась в стену. Спустя пятнадцать минут она все же решила встать, привести себя в порядок и приступить к работе. В доме царила гробовая тишина, и даже Галина Петровна теперь уже смотрела на Карину ни с ненавистью, как всегда, а с жалостью.

— Знаешь, в инвалидной коляске нет ничего дурного, — неожиданно сказала она, — Думаю, что в том, реальном мире богатенькие родители Марка обеспечат тебя всем, чем захочешь. У тебя будут деньги, достойное лечение. Кто знает, может, и сам Марк…