Золотая девушка - Саймон Гандольфи

Низенький, коренастый. Марианна взглянула ему в глаза, похожие на гладкие черные камни, и застыла от ужаса.

Мужчина поставил ботинок ей на грудь, вдавил ее в грязь и распахнул полы ее пончо стволом автомата. Губы раскрылись в насмешливой улыбке.

Марианна беспомощно лежала на земле. Капли дождя, ударявшие ее в грудь, были такие холодные, что она почувствовала, как под этим душем делаются упругими соски.

"Их будет двое, – предупреждал Трент. – Один, на холме, будет прикрывать того, кто на дороге. Сначала я уберу того, кто на холме. Говори громче. Надо, чтобы он высунулся, прислушиваясь к твоим словам".

– Там случилась авария, – выпалила Марианна. – Наверху, на дороге. Второй "лендровер"… Мой дедушка. Пожалуйста… – Она перешла на испанский язык. – Авария. – Слова застревали у нее в горле. Она попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.

"Притворяйся беспомощной", – говорил ей Трент. Как ей хотелось закричать, позвать его на помощь.

Трент лежал с закрытыми глазами, откатившись метра на три вниз по склону. Его закрывала открытая дверца "лендровера"; свет фар должен вывести из строя прибор ночного видения у тех, кто был в засаде. Все так, как он спланировал. Только в его планы не входило ударяться сломанными ребрами о дерево. Он размазал грязь по лицу. Раздался крик Марианны. Он достал из кармана темные очки и надел их. От боли на глазах, мешая смотреть, выступили слезы. Он сморгнул и снова открыл глаза. "Авария", – донеслось до него. Затем тишина. Надо было подняться по склону и перебраться через дорогу. Он вытянул вперед руку, нащупал сломанные ветки. Пальцы впились в грязь. Он пополз на животе вверх по склону, от боли на глазах снова выступили слезы. "Только бы Марианна продолжала говорить", – молил он, снова вытягивая руку.

– Президент. Второй "лендровер". Река… – пыталась Марианна перекричать рев реки. От страха перед глазами крутились темные круги. Мужчина навис над ней, насмешливо ухмыляясь. "Как чеширский кот", – подумала она, пытаясь спрятаться хотя бы за детскими воспоминаниями. Она почувствовала прикосновение холодного ствола автомата, задравшего ей юбку.

– Маленькая шлюха, – сказал мужчина и плюнул ей в лицо.

Она завизжала.

"Не смотри!" – приказал себе Трент, переползая дорогу.

– Шлюха! – повторил мужчина. – Говори правду, или умрешь!

Он ткнул ее стволом автомата, и она взвизгнула, как побитая собака.

– Клянусь вам! Сеньор, пожалуйста, я прошу вас…

– Проси, – ухмыльнулся тот. Носком ботинка он перевернул Марианну на живот, поставил ей ногу на шею и вдавил лицом в, грязь.

И вдруг ее охватил порыв ненависти. Словно этот человек разворошил груду тлеющих углей, и искры прошли сквозь ее вены, вызывая прилив гнева и отвращения. Она напряглась и приподняла лицо, чтобы можно было дышать. Грязь прилипла к губам, забила ноздри. Ей не было нужды звать Трента. Она ощущала его присутствие здесь, в темноте, и сдержала порыв ненависти, чтобы он смог отомстить. Мужчина убрал ногу. Она встала на колени, повернувшись к нему лицом, и так и стояла перед ним с мольбой в глазах. Она схватилась за край футболки и сняла ее. Взглядом предложила себя бандиту, понимая, что тот, второй, тоже увидит это.

Распластавшись на животе, Трент осматривал склон холма, пытаясь заметить какое-нибудь движение. Из кустарника за поваленным деревом вдруг поднялся человек. Трент так и думал, что их двое. Он сунул очки в карман и, встав, расставил ноги для большей опоры. Мужчина стоял на виду, как мишень в тире. Прогнав боль, Трент немного присел, напружинив мышцы ног, вальтер в вытянутых руках окаменел. Мушка поймала грудь мужчины, палец нажал на спусковой крючок один раз и второй, когда мужчина пошатнулся. Ноги Трента оставались неподвижными, а сам он повернулся. Тот, что был на дороге, прыгнул в сторону; Трент сначала выстрелил ему в руку, что держала автомат, а затем в затылок, и мужчина медленно повалился на землю. И только тогда Трент позволил себе посмотреть на Марианну. Она стояла на коленях, по пояс голая, в грязи, сжимая в руках свою футболку.

Трент съехал по склону, снял с себя куртку, набросил ее на плечи Марианны и встал перед ней на колени. Он обнял девушку, чувствуя ее дрожь, осторожно подняв с земли, прижал к себе и стал шептать ласковые слова, словно успокаивая норовистого жеребенка. Гладя Марианну по голове, повел ее к "лендроверу", чтобы укрыться от дождя.

Но она не хотела уходить.

Высвободившись из объятий Трента, она оглянулась на труп, лежавший в грязи. И Трент вдруг понял, что ей хочется запомнить, зафиксировать в памяти все детали…

Надо что-то сделать. Марианна чувствовала, что ненависть и страх вмиг покинули ее, и она осталась опустошенной. Девушка снова прижалась к Тренту, вбирая в себя тепло его тела.

– Я схожу за пилой, – сказал он.

Глава 14

Грунтовая дорога пересекала реку под прямым углом. Поваленные деревья, унесенные течением, застряли у моста и лежали грудой, похожие на те плотины, что строят бобры. Через некоторое время после того как по мосту проехали люди Луиса, чтобы забрать президента из его хижины, под напором воды мост полетел со свай. Поток обрушился на пролет, лишенный опоры, бетон разрушился, и дорога, покрытая щебенкой, как бы переломилась на две части. Прямое попадание бомбы принесло бы меньше разрушений.

Они покинули место засады, за руль сел Трент. Хотя на грунтовой дороге и встречались рытвины, но по сравнению с тем, что они преодолели, спускаясь с гор, дорога казалась ровной, словно крышка рояля "Бехштейн" в доме дона Роберто. Марианна свернулась калачиком и уснула, положив голову ему на колени. Трент направил свет фар вверх по реке, туда, где она поворачивала в сторону дороги. Река все еще с ревом терзала остатки перекрытий, но дождь уже прекратился, и уровень воды немного спал.

Трент не стал будить Марианну, а взяв лебедку, двинулся вверх по течению, за поворот. До зарослей кустарника на дальнем берегу, по его подсчетам, было метров двадцать. Бросив толстую палку на середину реки, он стал смотреть, как ее сносит течением. Сорок секунд до середины изгиба. Опасно, но возможно.

Вернувшись к "лендроверу", Трент достал монтировку, ножной насос, домкрат и крестообразный гаечный ключ, разобрал запаску, выпустил воздух, снял покрышку, чтобы вынуть камеру, накачал ее и оставил в "лендровере". Сняв колпак заднего правого колеса, привязал к нему веревку и снова пошел вверх.

Набрав с полдюжины камней, Трент стал бросать их в заросли на дальнем берегу. Определив расстояние, сложил веревку в бухту и мысленно прикинул вес колпака. Первый бросок был неудачным – колпак зацепился за верхушки деревьев и повис на них. Второй раз Трент не докинул, но в третий раз угодил прямо в развилку дерева. Всем своим весом он натянул веревку – вроде бы держит. Он подергал веревку вверх-вниз – полный порядок. Тогда Трент обошел вокруг дерева, туго натянул веревку, чтобы за нее не зацепилось ничего из того, что несло течением, и закрепил двойным морским узлом. Смотав остаток веревки в бухту, он некоторое время смотрел на поверхность реки: несло в основном сломанные ветки и небольшие кусты.

Он вернулся к машине, думая о Марианне. В "лендровере" ей, конечно, безопаснее, но сама она будет чувствовать себя спокойнее, если тоже пойдет к Пункту Английского Полковника. Ожидание слишком тяжело.

Трент тихонько разбудил ее и обнял, пока она просыпалась. Девушка молча слушала объяснения Трента, потом, высвободившись из объятий, взглянула на быстрое течение.

– Я с тобой. – Она перевела взгляд на Трента. – Так будет всегда. Я имею в виду – нас…

Он подумал, хорошо было бы снова обнять ее. Но это не его путь и несправедливо по отношению к девушке.

– Думаю, министры еще живы, – сказал он, – и мне удастся их освободить.

– Я пойду с тобой.

– Через реку – да, но не к дому. Я сделаю это сам.

– Я знаю. Это твоя работа. – Она была слишком измотана, чтобы вложить в слова злость или горечь.

– Прости меня.

Трент завел мотор. Свернув с дороги и съехав в кювет, он направил машину вдоль берега реки, к повороту. Пока он приподнимал машину домкратом, Марианна сидела на корточках на берегу и смотрела в воду. Сняв почти спустившее колесо, он выпустил воздух, вынул камеру и снова накачал ее, потом разрезал веревку, закрепленную морским узлом, привязал один конец к камере, затем конец запасной веревки – к дереву, чтобы ее не унесло течением, а другой конец – ко второй камере.

– Готова? – спросил он у Марианны. Она кивнула.

– Прыгай так далеко, как только сможешь. Веревка будет действовать как маятник, и течением тебя отнесет на дальний берег. – Понятно.

Он не стал больше ничего ей объяснять – ведь она смотрела на ветки, которые несло потоком, уже минут пять и все понимала. Трент принес из "лендровера" два пончо, свернул их.

Мимо проносило сломанную ветку. Толстую, тяжелую, с острыми концами.