Чудовище маякаи другие хонкаку - Осака Кейкичи

Через несколько минут, ровно в половине одиннадцатого утра, дверь была полностью запечатана, так что огонь, по-видимому, начался в десять часов. Железная дверь, чувствительная к теплу, тихо нагревалась и тревожно поблескивала, указывая, что огонь, должно быть, охватил весь забой. Там, где щели были лишь слегка заткнуты глиной, она уже начала высыхать, меняя цвет, а ее бесчисленные трещины напомнили стоявшим гекконов, сидящих на стене.

Инженер, рабочий и бригадир скривились. Прибыл клерк из управления в сопровождении извещенного о случившемся наемного полицейского[29]. Управляющий сердито плюнул на пол и увел полицейского с собой в кабинет в главном зале. Отец Минекити все это время сидел на полу, но помощник бригадира помог ему подняться и уйти.

Бригадир, отдав распоряжения рабочему, стал расчищать пространство вокруг двери. Больше до тех пор, пока огонь не погас, ничего не происходило.

Проверить, погас ли огонь, следовало инженеру. Каждый забой был для вентиляции снабжен железной трубкой насоса, которая в данном случае торчала из глины над дверью и соединялась с большой железной трубой, тянувшейся вдоль стены бокового прохода. Инженер надрезал трубку в месте соединения, чтобы исследовать наполненный искрами дым, выкачиваемый насосом.

Время от времени мимо него по рельсам прокатывали тележки с углем. В боковом проходе после прежнего шума установилась дрожащая тишина, лишь изредка нарушаемая безумным смехом матери Минекити.

Тихо стало и в главном зале на входе в шахту. До лета шахта Такигути должна была добыть сто тысяч тонн угля. Небольшой инцидент ни на минуту не должен был приостанавливать работу. Тележки и корзины, насосы и вентиляционные машины – все продолжало трудиться, как обычно, под пристальным взором помощника бригадира. Но управляющий пребывал в своем кабинете в дурном настроении.

Он тут же принялся подсчитывать, сколько тележек простаивало в боковом коридоре и сколько шахтеров положили кирки на землю в течение двадцати минут после начала пожара. А затем встал вопрос, сколько тонн угля пропало из-за пожара, но это он подсчитать не смог. Ему также следовало точно определить причину пожара и главного виновника потерь. Управляющий велел клерку привести О-Сину. Затем он повернулся к стоявшему рядом наемному полицейскому. Тот вел себя, словно наблюдатель непосредственно из Горного управления.

– Кажется, ничего особенного не случилось.

Возможно, с ним в то время ничего особенного и не случилось, ведь лишь один шахтер оказался взаперти. Но вскоре после этого разговора действительно случилось нечто особенное. Клерк, только что посланный проверить, не прекратился ли пожар, вернулся с известием, что кто-то убил инженера Маруяму.

2

Тело инженера лежало с краю бокового прохода, недалеко от железной двери. Похоже, его убили в тот момент, когда он исследовал дым. У соседней стены отрезанная вентиляционная труба свисала на железных цепях, крепившихся к подпоркам на потолке. На подставке были разбросаны инструменты.

Жертва лежала лицом вниз, из головы вытекала темная жидкость, поблескивавшая на грязном полу. Большая рана на затылке взъерошила его волосы, рот был открыт. Вскоре нашлось орудие убийства. Недалеко от ног жертвы лежал большой круглый кусок угля, по весу соответствовавший камню, поблескивавший и окрашенный кровью. Заметив его, управляющий тут же поднял глаза к потолку. Тот был нетронут. Но, чтобы нанести такую рану, обвал был не нужен.

В пятистах сяку под землей давление чрезвычайно велико. На поверхности человек может спрыгнуть с высоты в тысячу сяку, и в продолжение большей части смертельного полета тело останется нетронутым. Но если спрыгнуть на пятьсот сяку вглубь шахты, от человека ничего не останется. Поэтому обвал столь опасен. Даже мельчайший камешек, упавший сверху, может сломать палец, как ветку. Поэтому неудивительно, что кусок угля может послужить орудием убийства. Управляющий отбросил его в сторону и, побледнев, повернулся к бригадиру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рабочий, до тех пор стоявший на месте не шевелясь, заговорил первым.

– Когда мы взяли ситуацию под контроль, господин Асакава отправился на обход, а я пошел вернуть мастерок на склад. Это случилось, когда мы ушли.

Асакавой звали бригадира. Имя рабочего было Фуруи. Еще не оправившись от пожара, они столкнулись с убийством, поэтому были возбуждены. Но не только они утратили присутствие духа. Обычно добродушный управляющий тоже встревожился – несчастный случай, затем убийство.

Огонь, конечно, локализовали в одном забое. Но они еще не знали, насколько велик ущерб, а теперь один из их ценнейших «ресурсов», инженер, кем-то убит. Управляющий, уже многие годы проведший в шахте, по-видимому, первым понял, что убит не просто кто-то, а именно инженер.

– Кто мог убить его? Есть идеи? – вскользь бросил наемный полицейский.

– Идеи? Конечно есть! – заявил управляющий, с недовольным видом поворачиваясь к полицейскому. – Тот пожар. Один из шахтеров опоздал и был запечатан внутри горящего забоя. Безусловно, это ужасная трагедия, но мы не могли открыть дверь и спасти его. Именно инженер Маруяма возглавил группу, запечатавшую дверь. А теперь, когда Маруяма убит, разумеется, у меня есть идеи, кто убийца. Даже если я не знаю точно, круг подозреваемых ограничен. Разве это так сложно?!

– Так и есть, – согласился бригадир.

Бригадир был тайно назначен на свой пост непосредственно компанией и служил верным псом на страже прибылей. По видимости, работая под началом управляющего, руководителя всей шахты, втайне бригадир имел столько же власти, сколько сам управляющий, поднявшийся из инженеров. Полицейский согласно кивнул. Бригадир продолжил:

– Никто бы не сделал столь ужасное с незнакомцем. Как звали шахтера, оставшегося внутри? Кажется, Минекити?

Клерк кивнул, и управляющий взял власть в свои руки.

– Приведите в мой кабинет его родителей и выжившую женщину. И брата женщины тоже, слышите? Его тоже приведите.

– Первым делом нам надо изучить людей, близких Минекити, – сказал бригадир.

Полицейский и клерк тут же исчезли во тьме. Управляющий подошел к запертой железной двери и встал прямо перед ней.

Похоже, запечатывание тоннеля помогло, и огонь внутри уже потух, поскольку железная дверь утратила блеск. Но, несомненно, резко открыть дверь сейчас значило дать умирающему огню новый приток кислорода. Управляющий прищелкнул языком и повернулся к бригадиру.

– Свяжись с инженером Кикути из шахты Татияма и приведи его сюда. И сам зайди в мой кабинет, как только закончишь обход.

Шахта Татияма, принадлежавшая той же компании, находилась на другой стороне горы, в центре мыса Мироу. У каждой шахты был свой инженер, но Кикути, в последние несколько дней находившийся на шахте Татияма, обычно считался главным инженером, работавшим на обеих шахтах. Бригадир запрыгнул в пронесшуюся мимо тележку и исчез во тьме.

Когда люди разошлись, вновь настала тишина. Управляющему казалось, что из тьмы, сгущавшейся ниже по туннелю, до него доносится смех матери Минекити. А между грохотом тележек ему слышался какой-то ропот. Помощник бригадира из левого коридора пришел с соломенной циновкой и, следуя распоряжениям управляющего, положил на нее тело инженера и ушел. Рабочий, встав у обрезанной вентиляционной трубки, продолжил дело убитого инженера, но внезапно повернулся к управляющему.

– Господин, кажется, тут скапливается опасный дым.

– Вы знаете, о чем говорите? – ухмыльнулся управляющий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я не разбираюсь в сложных вещах, но вы сами можете судить по запаху. Кажется, большая часть пожара уже прекратилась, но, видимо, тление еще источает немного вредного дыма.

Управляющий подошел к железной трубке и тут же скривился.

– Лучше нам обратно подсоединить эту трубку к главной трубе и отправить весь этот дым туда. Вы правы, запах довольно силен. Хорошо, приходите сюда время от времени проверять дым. Я ухожу расспросить шахтеров, но скоро тут будет инженер Кикути.