Германская военная разведка. Шпионаж, диверсии, контрразведка. 1935-1944 - Пауль Леверкюн

Техническое определение места передатчика ни в коем случае не являлось последним шагом. Работу абвера, то есть проникновение в сеть противника, необходимо было продолжать с еще большей энергией. Арест вражеского радиста – это лишь половина сражения.

В 1942 году немцам впервые удалось во Франции перевербовать вражеского радиста – то есть заставить его продолжать работу со своей рацией и со своим шифром, посылая в свой штаб донесения, подготовленные для него его новыми хозяевами. В этом случае соперником была британская служба разведки, скрестить мечи с которой было и стоящим делом, и удовольствием. Поддержание такого рода переписки по радио – вовсе не легкое дело. Оператора нельзя чересчур нашпиговывать дезинформацией, а он должен отправлять сообщения, в которых тщательно смешаны и сбалансированы истина и выдумка. Чтобы продолжать успешно вводить в заблуждение противника таким путем, необходима строгая централизация контроля, ибо, очевидно, если будет семь нянек, то игру станет невозможно вести, а разумная смесь правды и фикции будет безнадежно испорчена. Поэтому такая задача была возложена на саму группу III D абвера. Только в исключительных случаях допускалась некоторая децентрализация; но всегда надо было советоваться с Берлином, особенно при ответе на любые конкретные вопросы, задаваемые противником.

Эти взаимные обмены с британской службой разведки длились разные периоды времени, и некоторые поддерживались весьма долго. Не всегда требовалось перевербовать радиста; иногда немцам везло, и в их руки попадался радист со своей рацией, позывными и шифрами до того, как он начинал работать, и тогда можно было установить и поддерживать контакт с использованием вражеского оператора. Например, многие месяцы британская служба разведки находилась в заблуждении, веря в существование группы Сопротивления, совершавшей всевозможные акты диверсий вроде разрушений, крушений поездов, нападений на персонал вермахта и т. п. Используя нападения, которые в самом деле имели место, вместе с нападениями, которые были предотвращены, а также подсовывая во французскую печать ложные сообщения, было возможно перехитрить любую проверку, которая могла бы положить конец этой игре.

Эта группа-фантом Сопротивления пользовалась такой надежной репутацией в Британии, что все оружие, взрывчатые материалы и прочее, что запрашивалось по радио для нее, срочно выбрасывалось британской авиацией в условленные места; и штаб абвера постепенно накопил целый арсенал оружия, боеприпасов и взрывчатки разного рода. Немцам особенно приятно было получать пластиковую взрывчатку – тестообразную субстанцию, которую можно было прилепить к объекту, подлежащему уничтожению. И еще была целая куча внешне безобидных предметов вроде банок с джемом и продуктами, бутылок с моторным маслом, особенно хорошо знакомых бутылок компании «Шелл»; и, помимо обычных револьверов, было очень приятно получать легкие автоматы «Стен». Британский поставщик королевского двора не ограничивался посылкой только оружия и военных запасов; продовольствие и предметы роскоши лились дождем, и абвер скоро создал неплохой запас таких редкостей, как сигареты и настоящий кофе.

Организация сброса этих посылок всегда была нервным занятием. Надо было тщательно подобрать площадку, расставить нужные световые сигналы, подготовить приемную группу для получения контейнеров и любого агента, которого могут сбросить вместе с ними. Трудность задачи умножалась тем, что приемку надо было провести в штатском и чтобы об этом не знали немецкие войска, которые могли быть расквартированы поблизости, потому что они не были обучены для такого рода работы и их вмешательство, скорее всего, привело бы к катастрофе и разрыву драгоценной цепочки радиообмена. Кроме того, любые сброшенные агенты должны поверить, по крайней мере вначале, что они действительно встретили настоящую группу приемки от движения Сопротивления.

Некоторое время штаб абвера имел не менее пяти отдельных линий связи с британской разведкой. В целом между апрелем 1942 и мартом 1943 года ему удалось обезвредить свыше восьмидесяти вражеских радиопередатчиков и захватить большинство радистов и аппаратуры. В некоторых случаях, особенно когда оппоненты принимали меры предосторожности, имея несколько радиопередатчиков в нескольких домах для пользования одним радистом, можно было поймать только оператора или найти только один передатчик. Но, как только выяснилось, что принимаются такие меры предосторожности, были использованы приемы, которые обесценили такие предосторожности. В марте 1943 года в первоначально оккупированной зоне было только шесть действующих вражеских радиопередатчиков, а во вновь оккупированной зоне было уже около двадцати. И тут абвер доказал, что стоит кое-чего.

Эти радиосвязи с врагом также навели абвер на след части советской шпионской организации, известной как «Красная капелла», которая работала во Франции и о которой я должен больше рассказать в главе, посвященной Советской России. Во главе ее стоял лейтенант запаса ВВС Шульце-Бойзен, работавший в министерстве авиации, которому удалось также устроить некоторых из своих агентов в самом абвере. После того как неоднократно происходили неудачи в заброске агентов отдела «Абвер-II» на парашютах и как они были отнесены на счет ошибок в технической подготовке, к министерству авиации обратились с просьбой прислать офицера, имеющего опыт в парашютных прыжках, чтобы он взял на себя руководство подготовкой и выполнением будущих операций. Шульце-Бойзену удалось пристроить сюда некоего лейтенанта Голлнова, который был членом его организации и который смог держать его в курсе всех планов абвера. Потом, однако, расследование силами гестапо не смогло обнаружить никаких признаков того, что он воспользовался своими возможностями. Попытка гестапо извлечь выгоду из присутствия Голлнова в отделе «Абвер-II» не имела успеха, и все дело ограничилось теми членами организации, которые сумели устроиться в министерстве авиации.

Одна часть этой организации работала во Франции под руководством советского офицера разведки. Ему удалось добиться расположения различных женщин-сотрудниц, работавших в канцеляриях главнокомандующего войсками в оккупированной Франции. Секретарша начальника одного из отделений военной администрации, работавшая в вспомогательном отделе канцелярии главнокомандующего в палате депутатов, оказала ему неоценимую помощь. Это она познакомила его с другими подчиненными в канцелярии главнокомандующего и с несколькими офицерами – все на чисто социальной основе. Она не только доставляла этому русскому секретные материалы, но и даже снабдила его печатью канцелярии. Другие работники и офицеры, замешанные в этом деле, были виновны лишь в том, что в обычной светской беседе неосторожно упоминали вопросы, которые необходимо было держать в секрете. Русский и его главная сообщница были арестованы до того, как был нанесен какой-либо серьезный ущерб. Потом выяснилось, что эта женщина была принята на работу, не пройдя обычной проверки службой безопасности, и что она была женой немца, живущего в Париже, и многие годы до этого работала артисткой варьете в Советской России.