Четвертый тоннель - Игорь Андреев

В дальнейшем так и сложилось — она приезжала на такси.

Кстати, начиная с этого эпизода в троллейбусе, я ее постоянно простебывал. На тему ее хронической правильности и вечной серьезности. Например. Приехала, позвонила в дверь. Я бросил сигарету с балкона, иду открывать. Стоит с серьезным лицом и смотрит на меня с таким видом, будто возникла больша-а-ая проблема. Вместо «привет» говорит:

— Почемуты так долго не открывал?

— Прости, я дрочил, — отвечаю с таким же серьезным, как у нее, видом. — Подумал о тебе, у меня встал, и я не удержался. А тут ты звонишь в дверь. Мне понадобилось пойти в ванную и полить его холодной водой. А то прикинь, что будет. Я тебе открываю, а у меня член стоит. Это же неприлично! Так у культурных людей не принято! Я не смогу после этого считать себя джентльменом! Не посмею смотреть тебе в глаза! Вот, пришлось держать тебя за дверью, пока я охлаждался.

Как правило, она не сразу выходила из образа серьезной женщины, и пыталась продолжать говорить в прежнем духе.

— Зачем ты говоришь глупости?

— А зачем ты спрашиваешь глупости?

— Я просто спросила, почему долго не открывал.

— У тебя такое лицо серьезное, что я не посмел врать — сказал все как есть. Теперь он у меня холодный. Пойми, я не мог иначе. Нужно было охладить, а то слишком выпирал. Страшно подумать, что ты, такая серьезная дама, потом сказала бы про меня своим подругам. «Он мне открывает, а у него стоит! В Африке голодают дети, в космос летают космонавты, люди берут ипотечные кредиты и удваивают ВВП, короче, все занимаются серьезными делами, а у него в это время стоит! А ведь с виду воспитанный человек с высшим образованием!»

Рано или поздно она начинала улыбаться.

Она часто упоминала при мне каких-то мужчин. Как бы в контексте разговора, но слишком выпукло — очевидно, давая понять, что очень востребованная женщина. Дескать, ты не думай, что я к тебе приехала потому, что мне с тобой хорошо; ты один из многих, и это всего лишь моя прихоть, не более. Но я никак не реагировал, только улыбался и молчал. Не получая ожидаемой реакции, она каждый раз провоцировала меня все более и более примитивно. Наконец, однажды спросила:

— Тебя не смущает, что вокруг меня так много мужчин?

— Мне похуй на твоих мужчин, моя сладенькая. Ведь ты сейчас со мной, а не с ними.

Сказав это, я обнял ее, поцеловал, а про себя подумал: «Да, сестричка, похоже, с мужиками у тебя реальная напряженка». В ответ она не нашлась, что сказать. Только смотрит такими глазами, как будто обнаружила во мне нечто новое, к чему не знает, как относиться.

Иногда она задавала откровенно провокационные вопросы. Те, что на пикаперском языке называются проверками. Например:

— Почему каждый раз, когда я прихожу, ты открываешь новую пачку презервативов? В старой еще оставались.

— Ничего особенного. Просто мне нравится открывать новые пачки.

Немая сцена. Молча смотрит и хлопает ресницами. Такая милая мордочка.

Секс с ней был тусклым почти всегда. Слишком хорошая девочка. А хорошие девочки, как известно, не ебутся. Не делают глупостей. Придерживаются моральных принципов и общечеловеческих ценностей. И, кстати говоря, в предельном исполнении они не какают. Хорошей девочке это не должно быть свойственно — если, конечно, она действительно хорошая, а не притворяется. Она должна радовать строгую (но такую справедливую) маменьку своим совершенством и отвечать ее пожеланиям еще до того, как они озвучены. Правда, как-то так у хорошей девочки получается, что всегда находится повод осознать, что она не так уж хороша. Точнее, даже отвратительна. Быть несовершенной

— что может быть хуже? Это основная характеристика хорошей девочки — чувство, что ты никогда не сможешь быть достаточно хороша, хоть умри. Проблема исчезает сама собой, когда разрешаешь себе быть такой, какой получается. Просто быть. Но хорошая девочка не вправе что-то там себе разрешать, не получив одобрения мамочки.

Вера мне сама рассказывала, что неосознанно старается угодить своей маме даже тогда, когда мама находится в сотне километров от дочери. Когда-то в детстве Вера была плохой дочерью. Когда вышла замуж, стала еще плохой женой и плохой хозяйкой. С момента, когда родила дочь, вдобавок ко всему стала, естественно, плохой матерью. Мама постоянно внушала ей это. Вера постоянно живет в напряжении.

В постели она была, кажется, постоянно напряжена на темы «все ли я делаю так?» и «правильно ли я сейчас выгляжу?» Превратиться на время в бесстыжую блядь и получить удовольствие от секса она не могла, потому что даже с моим членом во рту старалась оставаться хорошей и правильной девочкой. Мне лишь иногда удавалось раскачать ее эмоции настолько, что она начинала дурачиться, пищать и хихикать, после этого секс наконец-то становился похожим на секс.

Что характерно, она всякий раз, как приходит, пыталась говорить со мной строго и нравоучительно, а уходила что-то напевая, пританцовывая или просто с блеском в глазах… Я подумал, что мне, пожалуй, именно это всегда нравилось с ней, да и с другими женщинами. Разжигать и наблюдать, как она оживает и расцветает.

Время от времени я был с ней очень резок. Я не оскорблял ее, но очень резко разбивал глупости, которые она говорила. Когда в ее словах что-то меня сильно цепляло и я не мог не обратить внимание на абсурд, в который она сама верила. То, что я ей говорил, удивляло меня самого, потому что я никогда раньше ничего подобного ни о ком не думал и не говорил, но в такие моменты вдруг приходило кристально-ясное понимание происходящего. Например, когда она в очередной раз сказала о том, как ей нужно срочно ехать домой, а также быть завтра и послезавтра со своей дочерью-третьеклассницей, которая снова простудилась и нуждается в ухаживании мамочки, я ее резко оборвал:

— Дорогая, хватит пиздеть. Ей вовсе не нужно, чтобы ты сидела рядом с ней во время болезни. Тебе выгодно думать, что ты ей якобы нужна. Тебе хочется быть востребованной, нужной и важной, вот ты и говоришь: «Ой, я так ей нужна, она без меня не может, ой-ой-ой». На самом деле твоя дочь только затем и болеет, чтобы привлечь твое внимание. Потому что когда она здорова, ты занята собой, своей работой и прочей суетой, которая тебе кажется важной. Если бы ты с ней близко общалась каждый день хотя бы по десять минут — но только близко общалась, а не просто присутствовала в квартире — ей бы не было нужно болеть. Ты ей уделяешь очень мало внимания. Единственный человек, который получает от тебя меньше внимания, чем твоя дочь, это я. Но я-то ладно, мы с тобой просто друзья и иногда трахаемся. А дочь твоя — родная и любимая. А ты с ней обходишься так же, как твоя мамочка поступала с тобой: сливаешь на нее усталость и раздражение, а что происходит у нее в душе, тебя не колышет.

Я сделал паузу. Она молча смотрела, на лице ни намека на сопротивление. Только впилась в меня взглядом. Я продолжил:

— Вы с ней играете в игру. Начиная болеть, она позволяет тебе ощутить чувство своей важности и взамен получает твое внимание. Она понимает — а если не понимает, то чувствует, — что тебе очень хочется быть нужной хоть кому-то, хоть по какому-то поводу. Вы обе манипулируете друг другом. Она научилась у тебя. Две эгоистки. Единственное и лучшее, что ты можешь сделать для нее — любить. Быть с ней время от времени и с любовью и вниманием общаться с ней. Вот и все. Так что не говори мне, что ты должна срочно ехать домой сразу после секса, потому что ты, видите ли, так охренительно нужна ей в болезни. Не обманывай себя и меня.

В такие моменты я говорил очень энергично, даже не задумываясь о точности слов. Я даже не думал, что говорить. Содержимое моего сознания (или подсознания?) рвалось наружу, а я ему просто позволял проявляться совершенно без обработки, напрямую. Если в первые секунды она хотела возразить, защититься, заявить о своей правоте, но не могла перебить мой поток, то потом проникалась и слушала, не говоря ни слова, как под гипнозом.

Когда я выразил себя полностью, она тихо сказала, задумчиво глядя на меня:

— Знаешь, ты прав. Все так и есть. Мне нужно быть нужной. Ей нужно быть любимой. Но я все-таки сейчас поеду к ней, ладно?

Вера была очень милой, приятной и интересной дамочкой. Но не только это делает ее особенной в моей истории. Она была второй в моей жизни, после моей бывшей, с кем я не только занимался сексом, но и вкладывал часть себя. А еще через несколько дней после первого секса с ней я прошел удивительный тренинг, давший мне точку опоры. Она стала свидетелем перемен, произошедших со мной после Трансформации.

19. ТРАНСФОРМАЦИЯ

…На этом тренинге вы поймете, что все это время вы вели себя как жопы. Весь ваш ебаный ум и самообман никуда вас не приведут!

…Моя Трансформация началась задолго до всех тренингов. Летом 2007 года один незнакомый человек в «Живом журнале» посоветовал другому прочитать одноименную книгу. Я, ни на секунду не задумываясь, решил купить ее, но оказалось, что в книжных магазинах ее почему-то нет. Тогда я скачал ее из какой-то интернет-библиотеки и сразу же начал читать. Автор, Люк Рейнхард, описывал американский тренинг ЭСТ, который был суперпопулярен в Штатах в семидесятых и восьмидесятых годах.