Тайны Норы - Нора Шарифф

На следующее утро Мелисса, мать и Филиппо отправились в бюро путешествий, а я стала собирать мальчиков: выкупала их в ванной (наконец-то!), чтобы напомнить нашим херувимчикам об их новом статусе. Я тоже не отказала себе в этой роскоши и приняла ванну наскоро, наслаждаясь каждой минутой. Едва я успела одеться, как зазвонил телефон.

— Плохие новости, Нора. Ты будешь сердиться.

— Вечно у нас не слава Богу! Давай, рассказывай.

— Нет ни одного прямого рейса. Нам придется делать пересадку на другой самолет.

— Где?… Надеюсь, не там, где я подумала?

— Вот черт… ну да, в Париже.

Мне показалось, что земной шар прекратил вращаться под ногами. Трусливая мысль охватила меня: «Мы пропали. Надо возвращаться обратно в гостиницу». Сколько еще выносить подобное напряжение! Вслух же произнесла:

— Мама, это очень рискованно. Мы поступаем, как камикадзе.

— По-другому никак!

Эх, да пусть будет что будет!

— Раз надо, значит надо. Отступать уже поздно. Надо лететь. Роптать бесполезно.

Машинально я собрала вещи, до такой степени я была ошеломлена новостью. Братья что-то говорили мне, но я не слышала. Нужно было, чтобы в голове стало пусто. Пытаясь совладать с чувствами, я повторяла вымышленные диалоги с таможенными чиновниками. Вдруг услышала сигнал автомобиля. Две машины такси уже ждали нас у выхода. Времени почти не оставалось. Загрузив чемоданы в багажники, мы тронулись в путь. Мать ехала в первом такси с Мелиссой и Захом, а я с близнецами — во втором. Дорогой я посмотрела на себя в зеркало заднего вида. О боже! А контактные линзы? Они были мне просто необходимы, если я хотела стать похожей на Карину, мою новую личность.

Я попросила водителя остановиться и предупредила мать. Влетела в магазин оптики на углу улицы, где продавец-консультант предложил мне большой выбор линз. Я схватила пару наугад и тут же надела линзы перед зеркалом. Расплатившись, выскочила так же быстро, как и вошла. Словно торнадо!

Мать решила, что будет лучше предупредить близнецов о пересадке в Париже. Со своей стороны я бы предпочла, чтобы они не знали об этом. Новость, естественно, вызвала всеобщую панику. Малыши плакали и кричали:

— Я не хочу возвращаться во Францию! Я хочу ехать в Канаду!

Мы должны были успокоить их, чтобы не привлекать внимания, поэтому объяснили, что в Париже мы даже не станем выходить из здания аэропорта и не поедем ни в какую гостиницу. Мало-помалу они успокоились, но их паника вселила страх в Мелиссу. Я тоже была напряжена до колик в животе.

Настало время проходить на посадку. Это было легко: никто документов не проверял, ведь самолет летел только во Францию. Я тихо переговаривалась с матерью, чтобы не тревожить остальных членов семьи.

Перелет позволил мне отдохнуть — я в этом так нуждалась. Я задремала, а мое сознание отправилось в свободное плавание. Это напоминало фильм. Я видела себя совсем маленькой, в возрасте, когда еще не ощущаешь разницу между добром и злом, в том невинном возрасте, когда все вокруг в новинку и наполнено радужными надеждами. Тогда я и не знала о том аде, через который мне придется пройти. Вот мать дарит мне подарки на дни рождения, вот я встречаюсь с приятелями-одноклассниками, вот мои качели, розарий с шипами, мой сад, мой белый велосипед, мой большой друг Тонтон.

Потом наступили менее беззаботные времена. Колледж, воспитатели, Секуба, хомячок в банке, мой дом, ссоры родителей и плач матери. Я старалась, как могла, прогнать эти видения, которые я хотела похоронить и оставить на этой стороне океана. Потом я увидела самый ужасный период своей жизни: Алжир, кровь, крики, плач, рынок, соседей, свист пуль и ночные взрывы.

В жизни было много поворотов, и за каждым таким поворотом она становилась все хуже и хуже. До какой степени это могло продолжаться? К каким еще кошмарам я должна быть готовой? А если этот самолет изменит мою судьбу и принесет меня на землю обетованную?

Франция, Алжир, Франция, Испания, Франция и Канада… может быть, Канада.

Лайнер сделал посадку на французской территории. Приближался решающий момент. Жребий брошен. Мы должны двигаться только вперед.

Возле окошек мать оказалась справа от меня, дети стояли между нами. Я боялась одного вида таможенника. Тщательно изучив мой паспорт, он поднял на меня глаза.

— Валентин с вами? — спокойно спросил он.

— Да. Вот он, — ответила я, показывая детей.

— Хорошо. Счастливой дороги, мадам.

Впервые за довольно долгое время я облегченно вздохнула. Этот таможенник видел трех детей, одинаково одетых. Только-бы не рассмеяться, Нора! Не смейся, ты можешь все испортить! Оставшиеся проверки прошли без проблем, и мы поднялись на борт самолета, направляющегося в Северную Америку.

Самолет взлетел. Бог не оставлял нас. Мы удобно устроились в креслах рядом друг с другом. Предстояло лететь семь часов до посадки в Монреале. Надеюсь, что наши усилия принесут свои плоды.

Полет казался бесконечным. Малыши постоянно спрашивали, стоит ли продолжать называть друг друга вымышленными именами. Перед тем как им ответить, я проверяла, не слышат ли нас посторонние. Я беспокоилась и абсолютно не видела в этой ситуации и доли шутки.

Мелисса продолжала сильно переживать. Как самая большая паникерша из всех нас, она сидела, ни жива ни мертва от страха! Вместо того чтобы воспользоваться полетом и расслабиться! Мои глаза болели из-за линз, к которым я не привыкла. Если я хотела поспать, их стоило снять. В спешке я забыла купить для них футляр и пузырек с жидкостью для ухода за линзами. В крошечной туалетной комнате я сняла линзы и завернула их в целлофановый пакетик, куда плеснула чуточку воды. Результат, конечно, будет катастрофический, но я не могла больше терпеть.

Во время полета мальчики спали по очереди, свернувшись на своих креслах. Их вид наполнял меня нежностью. Мои любимые ангелочки, мои херувимчики, как я вас люблю! Вы такие храбрые! Такие маленькие, а вам довелось столько всего вынести. Вы живете в атмосфере постоянной тревоги. Слишком рано жизнь стала требовать от вас доказать свою зрелость. Прощайте, невинные игры и беззаботный смех. Я так хотела, чтобы вы наслаждались детством, чтобы не узнали страха, который испытала я. Мне было ужасно тоскливо. Но сейчас я понимаю, что эти несчастья сблизили нас. Шесть членов одной семьи — мы создали неприступную крепость. Когда я смотрю на нашу старую семейную фотографию, понимаю, что мы самая лучшая семья на свете. Некоторые называют нас проклятыми или авантюристами, пусть так! Я бы, не колеблясь, все повторила снова и приняла те же самые решения, возможно, в чем-то скоропалительные или, наоборот, запоздалые, принятые в последнюю минуту.

После четырех часов полета к Монреалю мы были ближе, чем к Парижу. Для меня Канада была землей, дающей надежду на лучшую жизнь, со своеобразной природой, великолепными горами и озерами. Перебраться на другую сторону Атлантики было приключением необычным и беспокойным одновременно. Но оно наполняло нас надеждой. Мы смогли перевернуть страницу и уехать инкогнито, чтобы начать все с чистого листа. Мы отправлялись в место, где построим дом нашей мечты.

Я посмотрела в иллюминатор. Океан уступил место земле, канадской земле, без всякого сомнения. Какая это большая страна, какие просторы! Какую жизнь мы узнаем здесь? Словно рука гиганта сжимала меня и мешала дышать. Я различала дороги, два моста. Мой сосед сказал, что это Квебек. Двадцать минут отделяли нас от Монреаля, у меня оставалось немного времени, чтобы надеть линзы. Я пошла в туалет. Линзы были в жалком состоянии: сухие и поцарапанные во многих местах. Их надо было подольше подержать в жидкости, чтобы они снова приняли свою форму. После нескольких попыток у меня получилось их надеть. Глаза сразу покраснели, но это мелочь. Если таможенники заметят, что мне не очень хорошо, всегда можно сослаться на усталость.

— Пристегните, пожалуйста, привязные ремни и верните спинки кресел в вертикальное положение. Наш самолет идет на посадку. Температура воздуха семь градусов выше нуля по Цельсию.

Когда шасси самолета коснулись посадочной полосы, я молилась: Будь что будет. Боже, помоги нам, пожалуйста!

Мы шли в веренице путешествующих в направлении таможни. Мать прошла к левому окошку вместе с Мелиссой и близнецами, а мне и Заху досталась более строгая таможенница в соседнем окошке.

Она посмотрела на меня, затем в паспорт. Я глядела ей прямо в глаза, чтобы придать себе уверенный вид, хотя мои руки дрожали. Я старалась придать лицу расслабленное выражение и улыбнуться, но все это было напрасно. Она даже не улыбнулась. Мои надежды пройти таможню благополучно разрушались на глазах. Мать ждала нас за линией с остальными членами семьи.

— У вас есть письменное подтверждение, что отец не возражает, чтобы его ребенок выезжал за границу? — спросила таможенница мрачным тоном.