Права граждан при оказании психиатрической помощи - Юлия Аргунова

Во-вторых, п. 7 ч. 2 ст. 10 Закона о персональных данных, допускающий обработку сведений о состоянии здоровья, под обработкой понимает: сбор, систематизацию, накопление, хранение, уточнение (обновление, изменение), использование, распространение, в т. ч. передача, обезличивание, блокирование, уничтожение. Распространение такой информации неопределённому кругу лиц, а именно это и происходит в результате внесения соответствующей записи в военный билет, эта норма не подразумевает. В свою очередь, законодательство об обороне допускает сбор (и все другие перечисленные действия, входящие в понятие «обработка») сведений о состоянии здоровья граждан применительно к вопросам воинского учёта. Из этих норм также не следует возможность раскрытия указанных сведений путём делания их доступными всем лицам, затребующим военный билет гражданина, в т. ч. в целях, не связанных с определением правового положения лица как военнослужащего.

Таким образом, мы наблюдаем парадоксальную ситуацию. Ныне действующие правила теперь не разрешают вносить в военный билет записи с указанием кода заболевания (в п. 29), но, в то же время, эти же правила позволяют «открытым текстом» приводить формулировку диагноза (в п. 22).

Учинение в военном билете записи о диагнозе заболевания, по нашему мнению, является незаконным разглашением врачебной тайны, а ведомственный нормативный акт Минобороны России, позволяющий совершать такие действия, – не соответствующим Конституции РФ.

Должна ли врачебная тайна сохраняться и после смерти лица?

Закон об охране здоровья (ч. 2 ст. 13) не допускает разглашения сведений, составляющих врачебную тайну, после смерти человека. Ранее действовавшие Основы данного правила специально не предусматривали, что позволяло на практике подходить к решению этого вопроса по-разному.

Для сохранения врачебной тайны умершего врачам приходилось руководствоваться этическими нормами и ссылаться на международный опыт. Так, в Женевской декларации (Международной клятве врача), принятой 2-ой Генеральной ассамблеей Всемирной медицинской ассоциации в сентябре 1948 г. (в ред. 1983 г.), записано, что врач принимает на себя обязательства уважать доверенные ему секреты даже после смерти своего пациента.

Согласно Международному кодексу медицинской этики, принятому 3-ей Генеральной ассамблеей Всемирной медицинской ассоциации в октябре 1949 г. (в редакции 1983 г.), «смерть больного не освобождает врача от обязанности хранить врачебную тайну».

Это же правило зафиксированои в Основах концепции прав пациента в Европе, принятых Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) в 1994 г. Оно присутствует и в Этическом кодексе российского врача 1994 г., согласно ст. 13 которого «смерть пациента не освобождает от обязанности хранить медицинскую тайну», а также в российском Кодексе профессиональной этики психиатра 1994 г.

Вместе с тем, из этого правила предусмотрены исключения. Они касаются, в частности правил выдачи медзаключения о причине смерти и диагнозе заболевания умершего гражданина. В соответствии с ч. 5–7 ст. 67 Закона об охране здоровья такое заключение выдается супругу, близкому родственнику (детям, родителям, усыновленным, усыновителям, родным братьям и родным сестрам, внукам, дедушке, бабушке). При отсутствии указанных лиц заключение выдаётся иным родственникам либо законному представителю умершего, правоохранительным органам, органам, осуществляющим госконтроль качества и безопасности медицинской деятельности и контроль качества и условий предоставления медицинской помощи, по их требованию. Закон предоставляет супругу, родственникам либо законному представителю умершего право обжаловать в суд заключение о результатах патологоанатомического вскрытия.

На основании данной нормы супруг, близкий родственник не вправе просить медицинскую организацию предоставить иные меддокументы и их копии, в т. ч. в целях проверки качества оказанной умершему пациенту медицинской помощи.[78]

Как это ни парадоксально, но выдача родственникам медзаключения о причинах смерти пациента, его диагнозе служит интересам не только родственников, но и самого умершего применительно, например, к вопросу об обоснованности официально выставленного ему диагноза, с точки зрения оценки осознанности принятых им решений незадолго до смерти.

Как свидетельствует судебная практика, близкий родственник умершего пациента не вправе получить копию его истории болезни даже в том случае, когда у родственника имеется доверенность, составленная пациентов при жизни, на право получения его меддокументации при оказании ему медицинской помощи. Как указано в одном из судебных решений, само по себе предоставление сыну сведений, составляющих врачебную тайну, в отношении матери в период её нахождения на лечении, не является основанием для предоставления таких сведений после её смерти при отсутствии доказательств, подтверждающих его право на их получение. Кроме того на основании подп. 6 п. 1 ст. 188 ГК РФ действие доверенности прекращается вследствие смерти гражданина, её выдавшего[79]. При составлении доверенностей, фиксировании в меддокументах волеизъявления пациента целесообразно учитывать различные варианты возможного развития событий. Поскольку медучреждения в большинстве своём не заинтересованы в специальном оформлении такого волеизъявления больного и соответственно в выдаче его доверенным лицам меддокументации умершего в полном объёме, «бремя» инициативы в этом вопросе лежит на самом пациенте и его близких.

Не нарушает ли норму о врачебной тайне принцип открытости и гласности судопроизводства?

Открытость и гласность судопроизводства, своевременное, квалифицированное, объективное информирование общества о деятельности судов общей юрисдикции способствуют повышению уровня правовой осведомленности о судопроизводстве, являются гарантией справедливого судебного разбирательства, а также обеспечивают общественный контроль за функционированием судебной власти.

Сохранение врачебной тайны обеспечивается:

1) возможностью проведения разбирательства дела в закрытом судебном заседании;

2) исключением сведений, составляющих врачебную тайну, из текстов судебных постановлений, размещаемых для открытого доступа[80];

3) установлением ответственности за разглашение таких сведений участниками процесса и предупреждением о наступлении такой ответственности.

Кто вправе инициировать вопрос о проведении разбирательства дела в закрытом судебном заседании?

Проведение разбирательства дела в закрытом судебном заседании возможно только по основаниям, предусмотренным федеральным законом, как в отношении всего судебного разбирательства, так и в отношении соответствующей его части (ч. 2, 4 ст. 10 ГПК РФ, ч. 1 ст. 24.3 КоАП РФ, ч. 2, 3 ст. 241 УПК РФ). Проведение всего разбирательства дела в закрытом режиме при отсутствии к тому оснований, предусмотренных законом, является нарушением принципа гласности судопроизводства и влечёт за собой отмену судебных постановлений.

В мотивированном определении (постановлении) суда о проведении разбирательства дела в закрытом судебном заседании должны быть указаны конкретные обстоятельства, препятствующие свободному доступу в зал суда лиц, не являющихся участниками процесса (ч. 4 ст. 10 ГПК РФ, ч. 2 ст. 24.3 КоАП РФ, ч. 2 и 21 ст. 241 УПК РФ). После его вынесения и оглашения лица, присутствующие в судебном заседании, но не являющиеся участниками процесса, удаляются из зала, о чём указывается в протоколе судебного заседания. При этом представители редакций СМИ (журналисты) должны иметь возможность удалиться из зала судебного заседания последними. Если судом принято решение о проведении лишь части разбирательства дела в закрытом режиме, то указанные лица не допускаются только на эту часть судебного разбирательства. Использование систем видеоконференц-связи в закрытом судебном заседании не допускается. Информация о разбирательстве дела в закрытом судебном заседании должна быть общедоступной.

Суд вправе рассмотреть гражданское дело в закрытом судебном заседании только при наличии ходатайства участника процесса по мотивам обеспечения права на неприкосновенность частной жизни либо сохранения сведений, составляющих охраняемую законом тайну (ч. 2 ст. 10 ГПК РФ). Суд не вправе принять такое решение по своей инициативе. Просьба об этом может исходить не только от лица, заявляющего ходатайство в своих собственных интересах, и (или) от его представителя, но и от лиц, которым в силу ст. 45, 46, 47 ГПК РФ предоставлено право действовать в защиту прав и законных интересов других лиц (например, прокурора, органа опеки и попечительства). Ходатайства о слушании дела в закрытом судебном заседании обычно исходят от сторон по так называемым медицинским делам, связанным с некачественным оказанием медицинских услуг, а также по делам об ограничении родительских прав родителя, страдающего психическим расстройством; по делам о недобровольной госпитализации в психиатрический стационар, о признании гражданина недееспособным[81], об оспаривании действительности сделки, совершенной лицом, не способным понимать значение своих действий или руководить ими.