Литературная Газета 6327 ( № 23 2011) - Литературка Литературная Газета

Комментарии:

Имена на поверке

Живые и мёртвые

Имена на поверке

Алексей ЛЕБЕДЕВ

лейтенант, штурман подводной лодки «Л-2»

19. 07. /ст. ст./ 1.08.1912 – 14.11.1941

Не могу избавиться от ощущения при чтении стихотворений Алексея Лебедева, что эти стихи были близки мне ясным смыслом, мужественной интонацией, откровенностью сердца чуть ли не с моего рождения, хотя умом я понимаю, что, когда Алексей Алексеевич погиб, мне исполнился всего год и я только встал на ноги. Но когда я был призван во флот, то попал так же в радиоотряд, как матрос Лебедев, печатался в той же флотской газете «На страже Балтики» (при нём – «Красный Балтийский флот») и даже первым заметил мои стихи Всеволод Азаров, один из лучших друзей Лебедева. Не только при жизни перекрещиваются пути-дороги поэтов. Не прекращается поэтическая преемственность из поколения в поколение и позже. Прав Алексей, когда писал: «Пройдёт война. Мы встретимся, быть может… Поговорим о том, что всех дороже: / О Родине, о славе, о любви». Он мечтал о любви, о семье, боготворил свою маму, знал, что рождён поэтом, но погиб воином, защищая Отечество. Иначе он не мог поступить, ибо был богатырём духа. Ещё при жизни поэта были изданы две книги стихотворений – «Кронштадт» (1939) и «Лирика моря» (1940), которые были высоко оценены и знатоками, и любителями поэзии. Третья – «Огненный вымпел» – вышла уже после гибели подводника. Николай Тихонов писал о нём: «Он ушёл от нас слишком молодым, и от этого наша печаль ещё глубже, наша горечь ещё сильнее…»

Ведущий рубрики Анатолий ПАРПАРА

***

Пройдёт война.

Мы встретимся, быть может.

Как прежде, дым,

Синея, будет плыть.

Поговорим о том, что всех дороже:

О Родине, о славе, о любви.

Как прежде, ночь

Приникнет к переплёту,

А за бортом заплещется вода,

Поговорим о Родине, о флоте,

О годах битвы, мужества, труда.

Но если даже глубина нас примет

И не настанет нашей встречи час,

Друзья-бойцы,

Вкушая отдых дымный,

Поговорят о славе и о нас.

НА ДНЕ

Лежит матрос на дне песчаном,

Во тьме зелёно-голубой.

Над разъярённым океаном

Отгромыхал короткий бой,

А здесь ни грома и ни гула...

Скользнув над илистым песком,

Коснулась сытая акула

Щеки матросской плавником...

Осколком лёгкие пробиты,

Но в синем мраке глубины

Глаза матросские открыты

И прямо вверх устремлены.

Как будто в мертвенном покое,

Тоской суровою томим,

Он помнит о коротком бое,

Жалея, что расстался с ним.

Ноябрь 1941

ТЕБЕ

Мы попрощаемся в Кронштадте,

У зыбких сходен, а потом –

Рванётся к рейду лёгкий катер,

Раскалывая рябь винтом.

Вот облаков косою тенью

Луна подёрнулась слегка,

И затерялась в отдаленье

Твоя простёртая рука.

Опять над морем виться флагу,

И снова и суров, и скуп –

Балтийский ветер студит влагу

Твоих похолодевших губ.

Уходят врозь пути кривые,

Мы говорим «прощай» стране;

В компáсы смотрят рулевые,

И ты горюешь обо мне.

…Но если пенные объятья

Нас захлестнут в урочный час

И ты в конверте за печатью

Получишь весточку о нас, –

Не плачь, мы жили жизнью смелой,

Умели храбро умирать.

Ты на штабной бумаге белой

Об этом сможешь прочитать.

Переживи душевный холод,

Полгода замуж не спеши,

А я останусь вечно молод

Там, в тайниках твоей души.

И если сын родится вскоре,

Ему одна стезя и цель,

Ему одна дорога – море,

Моя могила и купель.

Август 1941

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Два бойца

Живые и мёртвые

Два бойца

ПОБЕДИТЕЛИ

– Это Санька Чуркин, дружок мой фронтовой, – показывает Сергей Васильевич старую фотографию на стене.

На снимке – юный военный с медалью на груди. Рядом и сам Сергей Васильевич: бравый щёголь в гимнастёрке. Мальчики с глазами мудрецов – в 1946-м, когда они, пройдя через огонь и ужас Великой Отечественной, обменялись фотографиями на «вечную память», им было всего по 19 лет.

Омич Сергей Васильевич Налобин и новосибирец Александр Евлампиевич Чуркин – рядовые Великой Отечественной войны, не мечтавшие стать генералами. У семнадцатилетних мальчишек, коими они были в 1943-м, когда наконец их взяли на фронт, была одна мечта на двоих – отомстить врагу. У Саньки к тому времени погибли молодые дяди и брат. «Обозлился я на немцев», – признавался он другу. Мать Серёги получила похоронки на двоих старших сыновей. Дмитрий ушёл на войну с первым призывом, погиб в 24 года под Ленинградом. Второй – Алексей – участвовал в Сталинградской битве. Ему так и осталось 19 в последнем бою на Орловско-Курской дуге.

– Они, старшие, и спасли Россию, – считает Сергей Васильевич. – Нас, конечно, тоже убивали. Но им досталось больше. Это отцы наши, братья и товарищи старшие дорогу к Берлину своими жизнями проложили.

И это говорит обладатель медалей «За отвагу», «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией»! Впрочем, Александр Евлампиевич считает так же, и наград у него не меньше: орден Великой Отечественной войны, медали «За отвагу», «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», юбилейные, «Ветеран труда». Удивительное поколение благородных людей, спасшее Родину от захватчиков, а мир – от рабства. Хотя они не думали тогда о высоком. Они просто шли под пули с бесстрашием молодости и упрямо тащили на своих тощих мальчишеских плечах тяготы войны.

На фронте оба оказались в 16. Серёга Налобин исправил год в метрике и сам пошёл в военкомат, несмотря на бронь оружейника из ремесленного училища при заводе имени Баранова. Работали они по двадцать часов в сутки – точили детали для боевого оружия. Ели редко, спали мало. А Санька попал на войну… по блату. На улице у него была кличка Сноготь – такой маленький был. В военкомате, куда явился добровольцем, повесили винтовку на плечо, а она по полу тащится. Ну какой боец? Еле уговорил.

Учебное подразделение в Ачинске состояло в большинстве своём из таких же «желторотиков» – недоевших, недоспавших пацанов. Там Сергей с Санькой познакомились и стали лучшими друзьями. Два ровесника, один – тихий, деревенский, другой – городской и шустрый, сдружились на удивление быстро и крепко. Может, потому, что цель у них была одна? Правда, будущие мстители не могли сдвинуть с места самую маленькую 30-миллиметровую пушку, которую им предстояло лихо поворачивать в бою. Сил не хватало даже на то, чтобы петь. Но когда объявили отправку на фронт, заорали так, что весть моментально разнеслась по округе. Чужие матери и жёны совали мальчишкам в руки узелки с варёной картошкой, плача и надеясь: «Может, моего где увидишь…»

В Ишиме стояли несколько часов, и как эту «военную тайну» узнали на гражданке, уму непостижимо. Мать Сергея опоздала к поезду – ей пришлось до железной дороги идти семь километров. Он издалека увидел её белый платочек, крикнул. Мама всплеснула руками, бросила вслед товарняку мешочек с пирожками и упала в траву, рыдая. Сердце бравого вояки не выдержало – маханул из вагона. Проводил мать до родной деревни, попрощался и отправился на войну. Когда через день догнал свой поезд, его уж было записали в дезертиры. Простили: как упала мать, видел весь состав.

«Сортировку» на фронт оба помнили плохо – перенесли малярию. Сначала Серёга ухаживал за больным Санькой, отпаивая его крутым чаем с сухарями, потом Санька чуть ли не на себе утащил больного Серёгу в нужный строй, к артиллеристам. В пехоту они не хотели, и не потому, что убивают там быстро. В 17 лет, среди смертей и бомбёжек, им казалось, что впереди – вечность. Великая сила юности… Но много ли пехотинец может? То ли дело – долбанул из катюши и целый батальон немцев положил. Уже после победы Сергей Налобин понял, что Саша Чуркин спас ему жизнь: из двухсот ребят, вместе приехавших на фронт из ачинской учебки, в артиллерию взяли только 63, остальных – в пехоту. Из этих пехотинцев до победы не дожил никто.

Они вместе воевали в составе 3-го Прибалтийского, затем 1-го Белорусского фронтов. В составе 44-го артиллерийского полка 33-й стрелковой дивизии освобождали Прибалтику, участвовали в сражениях по разгрому немцев на Висле и Одере, дошли до Берлина.