След мустанга - Евгений Костюченко

— Слышите? — перебил его Скиллард. — Вот, опять…

— Не мешайте, Бен, — мягко попросил Грубер. — Возможно, кроме меня, никто не расскажет юной леди о достижениях фотографии.

Он замолчал, глядя в огонь.

«Ему страшно, — подумал Кирилл. — Но этот человек умеет справляться со страхом. Он читает лекцию, вместо того, чтобы молиться и плакать. Нет, я не дам его убить».

— Так что там насчет лошадей? — спросил он.

— Лошадей? — Грубер растер ладони над огнем, словно они у него были обморожены. — Так вот, губернатор Стэнфорд утверждал, что когда лошадь бежит рысью, в какой-то момент все четыре копыта одновременно находятся в воздухе. А его друг так не считал. Они заключили пари, разрешить которое было поручено Майбриджу. Тот вооружился камерой и принялся снимать скачущих лошадей.

Это было в семьдесят втором году. В семьдесят седьмом году он предоставил свои снимки Стэнфорду, и тот выиграл пари. Работа затянулась на пять лет, потому что Майбриджу пришлось отсидеть срок за убийство. Если бы его жена не завела любовника, и если бы Майбридж их не застал, и если бы он промахнулся, и если бы суд присяжных его оправдал — тогда прогресс фотографии не был бы заторможен на целых пять лет!

Все дело в том, что Майбриджу удалось расчленить движение на составные части. Просто поставил в ряд двадцать четыре камеры, и они срабатывали одна за другой. А когда он стал просматривать эти картинки, они вдруг ожили. Наш глаз не успевает заметить смены одного кадра другим, и создается полнейшая иллюзия движения! Я видел это сам в Денвере. Шестьсот карточек скользят перед глазами одна за другой, и лошадь скачет, как живая…

— А не проще посмотреть на живую лошадь, чем любоваться карточками? — спросил Кирилл.

— Проще. Но в этом нет никакого чуда. А Майбридж сотворил чудо, и мне странно, что никто этого не заметил, — закончил Грубер.

— Будет чудо, если мы доживем до утра, — съязвил Скиллард. — Спокойной ночи, приятных сновидений.

Посреди ночи Кирилл проснулся оттого, что барабан замолк. Ахо тоже поднял голову.

— Идут сюда, — шепнул он.

И отполз в сторону, бесшумно и мгновенно. Кирилл сел к костру так, чтобы его было видно тем, кто приближался со стороны лагеря. Скоро донесся шорох шагов, и отсветы костра выхватили из темноты несколько силуэтов.

Полли тоже подошла к костру и осталась стоять рядом, накинув на плечи одеяло.

— Это ты, Ник? — спросила она.

— Уезжай, — сказал Ник. — Не жди рассвета. Уезжай сейчас.

— Ты можешь сказать, что тут у вас творится? — спросила Полли и коснулась его руки. — Тетушка Лиз отказалась от подарков. Темный Бык не обнял меня и ничего не подарил отцу. Что случилось? Почему барабан?

— Пророк из Аризоны встречался с духами.

— И что сказали духи?

Ник молчал. Из-за него вышел индеец с обритой головой. Его лоб пересекала над бровями красная блестящая полоса. Краска была совсем свежая.

— Женщина! Слушай и передай своим, — сказал он. — Духи не хотят, чтобы твои братья рыли землю у скалы Белого Мула. Это принесет нам всем смерть. Нам и нашей земле.

— Рано или поздно все мы умрем, — сказала Полли. — В этом тоже будут виноваты мои братья?

— Духи говорят, что мы вернемся на землю после смерти. А твои братья останутся в вечном огне. Мы хотим вернуться на землю, где можно жить. А твои братья убивают землю. Я все сказал.

Он закрыл глаза, показывая, что разговор окончен, круто развернулся и зашагал прочь. Его широкая спина блеснула в отсветах костра и скрылась в темноте. Индейцы ушли, но Ник остался, потому что Полли продолжала держать его за руку.

— Ники, Ники, подожди, объясни мне…

— Я не могу объяснить.

— Зачем вы привезли сюда инженера и мистера Грубера? Что с ними будет?

— Не знаю. Темный Бык приказал привезти сюда тех, кто роет нашу землю. С ними будут говорить наши соседи.

— А потом их отвезут в город?

— Я не знаю. Они несут нам смерть, Полли. Здесь рыли землю двадцать лет назад, и тогда умерли все. Те, кто рыл, умерли первыми. Потом умерли их начальники. Потом умерли те, кто воровал у них лошадей и еду. Здесь под землей живет смерть, и ее нельзя выпускать.

— Так сказали духи, да?

— Какие духи, Полли? Ты думаешь, я такой же дикарь, как эти шайены и навахо? Они язычники, они поклоняются своим идолам. Пусть они верят духам, если им так хочется. Но эта земля и в самом деле прячет под собой смерть. Лучше бы тебе уехать отсюда поскорее.

Он вырвал свою руку и убежал к огням лагеря.

К ним подошел Ахо. На его рубашке белели прилипшие сухие травинки.

— Ники прав. Надо уходить. Утром будет драка. Кайова будут защищать инженера, а шайенам нужна его кожа.

— Кожа? Зачем? — спросил Кирилл. — В чем он так провинился?

— Ни в чем. Но они обдерут его, а землемер передаст кожу в экспедицию.

— Но зачем? Чего они хотят этим добиться? Напугать землемеров?

— Мне все равно, чего они хотят, — сказал Ахо, отряхивая рубашку. — Но нам надо уходить. Иногда люди теряют голову при виде крови. Они превращаются в волков. В ненасытных волков. Надо уходить, если вам дорога ваша кровь. Иначе ее выпьет безумная стая.

— Жаль фотографа, — сказал Кирилл. — Он может не выдержать, когда они возьмутся за инженера.

— А мне жаль вас, — сказала Полли. — Вы еще и крови не увидели, а уже превратились в зайцев.

— Старый Лукас не доверил бы свою дочь зайцу, — спокойно ответил Ахо.

— Мы никуда не уедем, — твердо сказала Полли. — Мы — свидетели. При нас никто не посмеет это сделать.

«Да, мы свидетели, — мысленно повторил Кирилл. — И поэтому никуда не уедем. Просто не успеем».

13

Индеец засвистел, лошади понесли, Илья Остерман ударился головой об угол коляски, и свет померк в его глазах…

Свет померк только на миг, но когда глаза Ильи открылись, он уже был где-то в другом месте. Он лежал, судя по всему, на земле. Под щекой была колючая трава, а в грудь больно давили жесткие комья глины. Прямо перед глазами белели какие-то полоски. Остерман стянул с переносицы пенсне и ясно увидел голые ребра лошадиного скелета.

Он сел, дрожа от холода. Перед ним вздымались из жухлой травы выбеленные ноздреватые кости. Чуть дальше он увидел огромный череп с изогнутыми, невероятно широкими рогами.

По мере того, как прояснялось его сознание, он начинал видеть не только то, что было перед носом. Он увидел опрокинутую набок пролетку. Одна лошадь медленно брела, волоча за собой обрывки упряжи, и что-то выискивала в траве.

Второй не было видно, но Илья слышал, что она всхрапывает где-то рядом. Он с трудом поднялся на ноги и увидел ее. Лошадь лежала на боку, неестественно запрокинув голову назад.