Я могу копировать навыки других - Никита Красавин

— Будешь играть в долг? — жадно спросил он.

— Если только остальные подпишутся за тебя.

Это обычное требование, чтобы в случае чего я мог взыскать деньги с него и того, кто подписался. Мне всё равно, есть свидетели, если понадобится, я заберу своё.

— Да, — пару человек вписались за него.

Начался новый раунд. Дарко чуть ли не молился в стаканчик, прежде чем кинуть кости. И как только они остановились, то он воскликнул:

— Успех. Двадцать девять очков! Ну, что? Сможешь выбить снова шестёрки?

Честно, в этом не был уверен. Всё же полностью результат кубиков не под контролем.

Нужно рискнуть. Кидаю. Четыре кубика сразу показали шестёрки, а пятый долго крутился, пока не остановился о кружку толстяка, где также показалась цифра шесть.

— Хах. Тридцать очков!

Теперь Дарко должен мне двадцать шесть рублей и шестьдесят копеек. Я доволен, хочу уже встать и спокойно уйти. День сегодня оказался не таким уж плохим, даже продуктивным, но пора и меру знать.

Но никто не хотел отпускать меня. Они молча переглянулись, решив проучить меня, и Дарко сказал:

— Ты смухлевал.

— Каким образом? Кости же ваши.

— И всё же… Ты целым уйдешь только если отдашь все свои деньги.

— И вы считаете себя дружиной? — сердито выпалил я. — Вы, доблестные воины, гордость рода Некрасовых! Что вы знаете о чести и нерушимом слове?

В ответ простое:

— Нам плевать.

Оказалось, что некоторые воины ничем не отличались от бандитов. Толстяк попытался встать, но случайно опрокинул стол с костями и кружками медовухи.

Алкоголь разлетелся во все стороны. А пьяное тело Дарко, потеряв равновесие, рухнуло на пол. Он что-то кричал, будто бы это я его ударил, но я с места не сдвинулся, сидя на своём стуле.

— Ты с ума сошёл?

Зато двое других ещё были в форме. Один полез с кулаками, поэтому пришлось отбиваться. Подняться со стула, встать в стойку, сделать небольшой джеб, за которым последовал сильный удар правой.

Тух.

Удар прошёлся по челюсти, в глазах пропал привычный блеск и тот лёг «отдыхать». Второй испугавшись схватил табуретку, и попытался ударить сзади.

Ему хватило небольшой подножки, чтобы покатить кубарем. Можно подумать, что пьяные воины будут драться лучше. Всё же они должны были быть натренированными бойцами, но горькая правда расстраивала. Бойцами они были никудышными.

В коморки быстро образовался бардак и три вырубленных человека неподвижно лежали на полу. Столяр и кузнец с ошарашенными глазами смотрели на меня.

— Мы ничего не делали, — сказали они, поднимая руки, демонстрируя, что сдаются.

— Не бойтесь, я понимаю.

Пришлось отобрать у лошади ведро воды, чтобы вылить на «спящую» троицу. Те очухались, смутно осознавая, что только что произошло.

— Ну и как будете возвращать долг?

Понимая, что сейчас сдеру с них три шкуры, Дарко испугался. На самом деле, самые дерзкие оказались самыми пугливыми. Показав силу, тот сразу стал поразительно послушным.

— Может ты за место долга возьмёшь мою кобылу?

Это меня заинтересовало. Скоро поход, и хорошая лошадь избавила бы меня от многих хлопот.

— Какая из них твоя?

— Вон та, — толстяк указал на рыжую сумасшедшую лошадь, которая с любопытством на нас глядела, будто издевалась над нами.

— Её? Она же кусается… — немного подумав, добавил, — Только если в комплекте будет седло.

Тот помолчал и согласился. Каждый остался доволен. Он избавился от непослушной лошади, а я легко получил то, что мне нужно. Обе стороны остались довольны сделкой.

— Хорошо, — мы пожали друг другу руки.

Они недолго думая ушли, а я принялся за ненавистную уборку. Только вечером покинул конюшню на собственном «транспорте». Лошадь, игривая, но послушная, вела меня.

Особенно волнительно оказаться в седле впервые. Крепко сжав поводья, осторожно тронул лошадь с места. Сначала она двигалась медленно, но с каждым шагом чувствовалось её желание бежать.

— Тише. Тише. Ещё рано, — погладил я лошадь и шепнул ей на ухо.

Когда мы покинули поместье, уже смеркалось. Солнце скрывалось за горизонтом, окрашивая облака в золотистые оттенки. Тогда я разрешил лошади немного разогнаться.

— Беги, — лёгким движением ноги дал команду. Лошадь рванула вперёд, набирая скорость. Ветер свистел в ушах, а земля под копытами превращалась в размытую полосу.

— Ехууууууу!

Адреналин пульсировал, я никогда раньше не испытывал такого удовольствия от быстрой езды. В этот момент два существа наслаждались: наездник и лошадь, ощущая всплески свободы.

Ночью, довольный, я вернулся домой. Родители сразу были в шоке, они думали, что их мальчик там умирает на чёртовых каторгах, когда услышали новости. А он по полю на лошади скачет.

— Откуда?

— Подарили.

Никто даже не вспоминал о наказании, когда я завёл лошадь в сарай, как раз бывшее стойло для лошади отца. Постелил соломы, дал яблок и пожелал спокойной ночи.

— Спи спокойно, скоро у нас с тобой будет много работы.

Глава 14

Титан

Спустя несколько дней в деревне начался всеобщий праздник. Люди, бросив все дела, сегодня провожали в военный поход своих детей, братьев и отцов. Барин за свой счёт заполнил столы до краёв едой. Деревенские девы радостно танцевали.

Не скажу, что у меня хорошее настроение. Всё портили редкие лица плачущих матерей и жён. Многие понимали, что военная экспедиция по своей сути принесёт только тяжёлые ранения или смерть.

— И так тяжело… А тут ещё они плачут под боком, — буркнул я, сидя на лошади и наблюдая за людьми. Больше всего интересно было наблюдать за девушками.

На первый взгляд в них не было ничего особенного, но я ещё в жизни не видел ничего лучше, чем женская улыбка. Глядя на них, я будто духовно просвещался.

Впрочем, моё внимание иногда отвлекал воевода. В этом походе им будет молодой Авдей, который также восседал на чёрной лошади. Ему всего лишь двадцать лет, а он уже под своим командованием поведёт сорок человек к аномалии. Рядом с ним стояли отец, мать и сестра. Они целовали ему руки, говорили, чтобы возвращался целым. А парень в ответ уверял, что так и будет.

Жух. Жух.

Мимо прошёл почтенный поп с кропилом и окропил святой водой. Так сильно, что я снова был весь мокрым. И главное, тот прошёлся по мне целых три раза. Одежда промокла, лошадь в ярости начала ржать, что пришлось успокаивать.