Легенда о воре - Хуан Гомес-Хурадо

- Твой брат?

Франсиско не помнил, ответил ли он. Наверняка что-то ответил, раз уж герцог обернулся к своим сопровождающим, один из которых спешился и подошел.

- Возьми это, парень. Милостыня от герцога де Осорио, чтобы спасти тебя от нужды.

Франсиско непонимающе посмотрел на него, не отпуская руку Луиса. Помощник герцога пожал плечами и положил на еще теплое тело брата кошель с монетами. Потом они отправились своей дорогой, ни разу не обернувшись.

В тот день внутри мальчика что-то оборвалось. Глядя на скачущую группу всадников, которая только что убила его старшего брата, Франсиско ощутил, как его захлестывает ураган чувств. Среди них были ненависть, вина и страх, но главным из всех - странное восхищение. Герцог де Осорио символизировал всё, чем он не обладал: власть, деньги, неуязвимость. И Франсиско помнил, что первыми словами, которые он произнес над трупом своего, брата были те, что определят цель всей его жизни:

- Я стану герцогом.

Сорок лет Франсиско де Варгас совершал преступления, творил несправедливости и бесчинства, не испытывая ни малейших угрызений совести. С тех пор, как на тело брата бросили последнюю лопату земли, Франсиско начал работать над тем, чтобы добиться цели и превратиться в того, кто отнял у него всё.

Путь от маленького лотка на площади Энкарнасьон, в который он вложил полученные от герцога деньги, до того состояния, которым владел ныне, был вымощен жертвами - теми, что пали из-за его алчности или мести, столь же ледяных и неумолимых, как февральские холода. Убитыми, как это было заведено, зарезанными в темном переулке и выброшенными на улицу двумя нанятыми Франсиско головорезами, которые служили ему теперь уже одиннадцать лет. Или разоренными - как тот первый торговец оружием из Вискайи, которого Варгас обманул и обчистил еще до того, как у него начала пробиваться борода. Несправедливо обвиненными и заключенными в тюрьму, как альгвасил, который обвинил его в контрабанде вина, а закончил тем, что вину свалили на него, причем он так и не понял, каким образом какой-то мальчишка сумел подкупить тех самых свидетелей, что должны были выступить против него самого.

Ни один из них, ни те, кто был после, не вызывал у Варгаса чувство вины или стыда. Угрызения совести остались в том дне, когда он в последний раз попросил брата поиграть в конкистадоров, из-за чего мальчик и залез на бочки. Франсиско де Варгас сожалел также о том, что не смог устроить охоту на герцога де Осорио. Тот умер в своей постели, окруженный священниками и плакальщицами, гораздо раньше того времени, когда мальчик, которого он хотел купить своим мешочком с золотом, достаточно подрос, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

Варгас поднял руки и разочарованно застонал. Они всё еще были сильны и способны держать шпагу, но на них уже проступили синие вены, а кожа стала дряблой на сгибах. С тех пор как у него начались приступы, каждый раз он становился всё беспокойнее и не мог заснуть. Впервые он почувствовал, что кое-что в жизни может ускользнуть из-под его контроля, и краем глаза уже видел смерть.

Варгас поднялся и взялся за кочергу и меха, с помощью которых раздул угли. Несгоревшее полено занялось, выбросив оранжевое пламя, Варгас с горечью на него взирал.

Пока пламя не погасло, комнату наполнили грозные тени его воспоминаний, тех лет, что прошли с тех пор как лошадь размозжила голову его брата. Он по-прежнему считал неудачей, что не получил герцогство, хотя достиг многого, гораздо большего, чем позволяло его положение. Он построил торговую империю, охватывающую девять стран, женился на прекрасной и мечтательной женщине, которую так и не научился понимать. С ней он прожил двадцать лет и стал отцом уже взрослого, но довольно тусклого сына, с которым говорил в жизни всего пару десятков раз; теперь тот предпочитал учиться за пределами Испании, уткнув нос в книги, лишь бы не сталкиваться с отцом, никогда не выказывавшим к нему нежных чувств.

"И когда у него кончаются деньги, он бежит ко мне каждый раз, как услышит о моем приезде, на этих своих тощих ногах, похожих на палки. Я хотел сделать его сильным, а получился плакса и маменькин сынок".

Он спрашивал себя, подозревает ли сын о том, что на самом деле случилось с его матерью. Вполне возможно, он ведь вечно цеплялся за ее юбки. Она всегда использовала сына в качестве предлога, с самого его рождения, чтобы отказаться спать с мужем в одной постели, не сопровождать его в деловых поездках в Индии и Фландрию, чтобы отравить ему жизнь. Варгас женился на ней, потому что она была дочерью идальго, и с этим браком он и сам получил каплю дворянства, став из просто Франсиско Варгаса известным купцом, доном Франсиско де Варгасом.

"Проклятая бессердечная шлюха. После всего, что я для нее сделал".

Варгас по-своему любил Люсинду. По крайней мере так, как он понимал любовь: дарил подарки и оказывал знаки внимания, но никогда по-настоящему с ней не разговаривал и не открыл ей сердце, потому что ему нечего было ей предложить. Когда она поняла, что за человек ее муж, Люсинда стала отдаляться от него, не давала ему к себе прикоснуться. Он стал искать утешения с другими женщинами. Поначалу Люсинда молча терпела это унижение, как диктовало ей ханжеское севильское общество. Лишь когда он завел связь с рабыней, жена больше не могла молчать. Сначала она сделала завуалированные намеки женам других торговцев, потом призналась священнику, который пожурил Варгаса за его поведение. Тот, больше всего ненавидящий быть предметом сплетен, принял радикальное решение.

С тех пор прошло уже тринадцать лет, но он помнил все подробности. Как сделал вид, что уезжает из города по делам. Как нашел беспринципного лекаря, чтобы занялся этим делом за соответствующее количество эскудо, тех денег он так никогда и не получил, потому что жестокая месть лекарю составляла часть изначального плана. Не имело смысла посвящать капитана де Гроота во все детали. Этот человек был кровожаден по натуре, его варварство покрывал лишь тонкий налет цивилизации, который его хозяин мог смахнуть лишь парой слов.

Все вокруг знали, кто приказал выпустить кровь из некомпетентного лекаря, по вине которого умерла жена Варгаса. Мутная репутация купца после этого случая стала еще более зловещей, торговля процветала. Больше не стало никаких подмоченных бочек с корицей, никаких невольничьих судов с заболевшим грузом, никаких партий недобродившего вина. После этого случая никто не осмеливался с Варгасом на грязные трюки.

А мальчик оказался в руках нянек и наставников, державших его подальше от взоров отца, пока он не подрос достаточно, чтобы отправиться на учебу во Францию. Варгас так и не понял всю иронию: он причинил сыну именно то, за что Луис презирал их отца.