В полночь упадет звезда - Теодор Константин

Но мягкий и ласковый голос старого шкипера, прикосновение его шершавой, мозолистой ладони еще больше взволновали мальчика, и он разрыдался горько, безудержно, по-детски… В первый раз за много времени кто-то обнял его ласково, говорил с ним с добрым участием. Как тосковал он все эти годы по ласке, по доброму слову! Обхватив руками шею старого шкипера, он плакал, изливая в слезах всю недетскую боль, накопившуюся в сердце за эти годы. Когда слезы иссякли, он рассказал старику многое из того, что пережил в сиротском приюте. Шкипер слушал его молча, не прерывая, и только изредка покачивал головой.

— Так ты говоришь, что не хочешь идти в услужение к какому-нибудь лавочнику? — спросил старик.

— Нет, дедушка, не хочу. И к этим… своим… не хочу больше возвращаться.

Он снова расплакался и опять прижался к старику.

— Ладно, ладно, успокойся, парень. Что за дьявольщина, и мне словно что-то в глаз попало… Значит, возвращаться ты не хочешь?… Давай подумаем, что же будет, если ты не вернешься. Я, парень, хорошо знал твоего отца. Он был порядочный человек. Не много здесь плавает таких шкиперов, как он… Мм-да! Вот что я думаю. Пока поживешь у меня. Старуха моя будет только рада. А кусок хлеба в миска борща всегда найдутся. Это пока. Потом посмотрим, что делать дальше.

Так случилось, что Уля остался жить в доме старого шкипера. Утром он выходил из дому вместе со стариком. В порту болталось немало таких парней, как он. Одни просто бездельничали и грелись на солнышке, другие искали возможности заработать хоть несколько лей. К этим последним присоединился и Михай. Начал он с того, что подносил чемоданы пассажирам с пароходов, приходивших в порт. Кое-какой заработок это давало, и он был рад, когда мог положить в руку тети Софики, жены шкипера, несколько лей. Но зарабатывать становилось всё трудней и трудней, и постепенно, следуя примеру других парней, он начал торговать контрабандными папиросами, продавать краденый уголь, играть в азартные игры. Его мало заботило то, как он зарабатывал деньги. Они были нужны ему, чтобы как-то поддержать бедных стариков, приютивших его, да и сам он всё больше нуждался в деньгах на папиросы, на стопку сливовки или кружку пива. Со всем этим он уже познакомился в том возрасте, когда другие подростки еще только пускают бумажных змеев или собирают марки.

Однажды вместе с другими такими же, как он, молодыми искателями счастья Уля уехал в Бухарест. Каких только профессий не перепробовал он в этом огромном, шумном городе, которому не было до него никакого дела! Чистильщик сапог и разносчик, торговавший бусами, сделанными из теста и раскрашенными во все цвета радуги, посыльный в гостинице, уличный газетчик, — не было, пожалуй, профессии, которой бы он не попробовал в поисках своей судьбы.

Но судьба упорно не давалась Уле в руки, и это в конце концов озадачило юношу. Всё чаще стал он задумываться над своей жизнью, в которой не было ничего привлекательного. Правда, он любил книги и читал без разбора всё, что попадалось ему в руки, но это никак не меняло дела. Жизнь его ничего не стоила, да и сам он немногого стоил.

В пору этих горьких раздумий он как-то и встретил на улице госпожу Грыждару, свою бывшую учительницу в сиротском приюте, и не таясь рассказал ей обо воех своих злоключениях.

Добрая женщина и на этот раз решила помочь Уле Михаю. При участии своего мужа, только что назначенного профессором университета, она устроила Улю на службу в архив какого-то министерства и записала его учеником-экстерном в один из лицеев.

Это был тот толчок, в котором, видимо, нуждается каждый молодой человек, остановившийся на перепутье. Почувствовав опору под ногами, Уля с остервенением, не щадя себя, начал заниматься. Работая днем и ночью, он, спустя четыре года, сдал экзамены и, получив аттестат зрелости, поступил на юридический факультет университета.

В те годы университет в Бухаресте был похож на кипящий котел. Реакционеры, всё больше забиравшие власть в стране, всеми средствами старались привлечь на свою сторону массу студенчества. Ненавидя фашизм с его философией убийства и насилия, Уля незаметно для самого себя оказался по другую сторону баррикад. Не будучи еще активным участником борьбы, он был уже с теми, кто восставал против фашизации университета. И не видеть бы ему как своих ушей государственной стипендии для продолжения образования за границей, если

бы единственный профессор, поддерживавший его кандидатуру, однажды ночью не стал министром.

…И вот Уля в Париже, в этом чудо-городе, который, увидев раз, нельзя забыть никогда.

В юноше жила такая неутомимая жажда всё увидеть и познать, что день казался ему ничтожно коротким. Он посещал курсы, где читали лекции прославленные ученые, бродил по музеям, долгими часами просиживал в библиотеках, стал постоянным посетителем букинистов, расположившихся на берегу Сены.

Но уже стучала в дверь новая война. Гитлер, словно обезумев, в длинных, напыщенных речах вопил о жизненном пространстве, которое необходимо немецкому народу, «задыхающемуся» в границах, навязанных ему Версальским договором.

Вскоре после того как гитлеровские танки ворвались в Польшу, румынское посольство потребовало, чтобы Уля Михай вернулся на родину. Он отказался: нетрудно было догадаться, на чьей стороне в начавшейся войне окажется фашистская Румыния.

Немедленным следствием его отказа вернуться в Румынию было лишение стипендии. Однако потеря стипендии не испугала Улю Михая. Очень скоро он получил предложение занять место репетитора в одном из французских провинциальных городков, в семье чиновника таможни, сыну которого он должен был преподавать алгебру и тригонометрию. Конечно, он и в Париже смог бы найти средства к существованию и не ехать в городок на границу с Бельгией, но решающим оказалось знакомство с этим таможенником.

Делегорг — так звали чиновника таможни — был большим оригиналом и знатоком своего дела. Благодаря его проницательности, чутью и смелости немало торговцев контрабандным табаком угодило за решетку. Немало было и таких, что, боясь Делегорга, бросило свою небезопасную профессию.

Однажды Делегоргу пришла фантазия поручить Уле наблюдение за одним из тех ловкачей, которых ему самому никак не удавалось поймать с поличным. Уля так хорошо справился со своей задачей, что Делегорг предложил ему взять на себя еще несколько подобных же операций, а так как они заняли все время Ули Михая, чиновник нанял для своего сына другого репетитора.

Так, благодаря Делегоргу, Уле довелось испытать все радости и огорчения не лишенной риска и опасностей профессии охотника за контрабандистами.