Миры Пола Андерсона. Том 19 - Пол Андерсон

Интересно, много ли в наши дни найдется людей, читавших «Алису»? — промелькнуло у него в голове.

Вообще-то нога беспокоила Советника не часто. Он остановился, чтобы унять пульсирующую боль.

— С вами все в порядке, сэр? — спросил Иеясу.

Свобода взглянул на гиганта и улыбнулся. Остальные шестеро его телохранителей — безмозглые ничтожества, эффективные и безликие орудия убийства. Иеясу обходился без оружия; он был каратистом и мог запросто пробить вам грудную клетку и вывернуть легкие наизнанку, если вы чем-то не угодили Свободе.

— Все путем, — ответил Советник по психологии. — Только не спрашивай меня, каким путем: какой-нибудь да отыщется.

Иеясу подставил локоть, и хозяин оперся на руку японца. Контраст был комичный. Советник, ростом не больше полутора метров, с лысым куполообразным черепом и кривым, словно турецкий ятаган, носом, был одет в кричащий огненно-красный плащ, переливающийся мундир с высоким воротом и темно-синие брюки клеш, сшитые по последней моде. Окинавец же был весь в сером, черная грива его свисала до плеч, а кисти рук были деформированы из-за бесчисленных разбитых ими кирпичей и толстых досок.

Свобода нашарил желтыми от никотина пальцами сигарету. Он стоял на посадочной террасе, на головокружительной высоте. Внизу не было ничего похожего на парковый ансамбль, обычный для резиденций Советников: башню своего департамента Свобода вознес над тем самым городом, что его породил. Город простирался под ногами во все стороны, насколько глаз мог пробиться сквозь висящую в воздухе копоть. Лишь на восточной окраине, за плавучими доками, ртутью поблескивал Атлантический океан.

Над планетой сгущались сумерки. Шпили башен вспарывали черными остриями красные остатки заката. На стенах и улицах Верхнего уровня начали загораться огни. А под ним черной бездной зиял Нижний уровень, приглушенно ворча не умолкающими ни на миг автострадами, генераторами, фабриками, вспыхивая кое-где искорками пробудившихся к жизни окон, или фар велокаров, или фонарей, с которыми пробирались по улицам вооруженные дубинками прохожие, сбившиеся в стайки из страха перед Братством.

Свобода выпустил дым из ноздрей, провожая глазами аэрокар, доставивший его сюда из океанского дома. На густой синеве небес белой точкой сияла Венера. Свобода, вздохнув, показал на нее рукой:

— А знаешь, я почти рад, что колонию там прикрыли. Не потому, что она себя не окупала, хотя, видит Бог, если он есть, мы не можем себе позволить разбазаривать ресурсы. Но я рад по другой причине.

— Какая другой причина? — Иеясу почувствовал, что Советнику хочется поговорить. Недаром они уже долгие годы были неразлучны.

— Теперь появилось хоть одно местечко, куда можно удрать от человечества.

— Воздух Венеры нехорош, сэр. Вы можете удрать к звезды и ходить там без скафандра.

— Девять лет в анабиозе до ближайшей звезды! Для отпуска это немножко слишком.

— Да, сэр.

— А потом окажется, что планеты-там не лучше Венеры… Или они похожи на Землю, но не совсем похожи, и у людей разбиваются сердца. Ладно, пошли поиграем в важных персон.

Свобода покрепче оперся на руку японца, быстрым шагом пересек террасу, прошел под арками портала и спустился в длинный коридор со светящимися стенами. Телохранители веером прикрыли его спереди и сзади, зорко глядя по сторонам. Иеясу остался рядом. Впрочем, Свобода не боялся покушения. Ночная смена в здании работала, поскольку департамент психологии считался самой главной вотчиной в структуре Федерального правительства, но на этом этаже мелкой сошке в такой час быть не положено.

В конце коридора находился зал телесовещаний. Свобода доковылял до мягкого кресла, Иеясу помог ему усесться и придвинул поближе пульт. Рядом с большинством людей, глядевших с экранов, стояли референты. Свобода был один, если не считать телохранителей. Он всегда работал один.

Премьер Селим кивнул в знак приветствия. На экране за его спиной виднелось открытое окно и пальмы.

— Ну наконец-то, Советник, — сказал Премьер. — Мы уже начали волноваться.

— Извините за опоздание, — отозвался Свобода. — Как вы знаете, я никогда не занимаюсь делами дома, поэтому пришлось идти на совещание сюда. Кессон у меня под домом потек, гиростабилизаторы не выдержали, и я, не успев сообразить, в чем дело, сверил часы по замученному морской болезнью осьминогу. Он отставал на десять минут.

Шеф безопасности Чандра моргнул, возмущенно открыл заросший бородою рот, потом кивнул:

— А-а, вы шутите. Я понял. Ха.

В Индии, где он сидел, восходило солнце, но правители Земли привыкли вставать в неурочный час.

— Давайте начнем, — сказал Селим. — Опустим формальности. Но прежде чем мы приступим к основному вопросу, может, у кого-нибудь есть еще что-то неотложное?

— Э-э… — робко проговорил Ратьен, нынешний Советник по астронавтике. Он был поздним сынком Премьера; папенька пристроил его на эту должность, и никто до сих пор не дал себе труда спихнуть его оттуда. — Э-э… господа, я должен еще раз поднять вопрос о ремонтных фондах для… Я хочу сказать: у нас есть несколько космических кораблей в превосходном состоянии, которые требуют лишь пары миллионов вложений на ремонт, чтобы… э-э… вновь достигнуть звезд. И еще об Академии астронавтики. Количество новобранцев там такое же низкое, как и качество. То есть я думал, если бы мы — в особенности мистер Свобода, это по его ведомству — организовали усиленную рекламную кампанию, дабы завоевать сердца младших сыновей Блюстителей или граждан с профессиональным статусом, убедить их в важности задачи… вернуть профессии присущий ей некогда… э-э… блеск…

— Прошу вас, — прервал его Селим. — В другой раз.

— Я мог бы кое-что сказать по этому поводу, — заметил Свобода.

— Что?! — Новиков из департамента полезных ископаемых изумленно воззрился на Свободу. — Вы собрали нас всех на экстренное совещание! И теперь хотите, чтобы мы теряли время на обсуждение несущественных вопросов?

— «Нет ничего несущественного», — пробормотал Свобода.

— Что? — не понял Чандра.

— Я просто цитирую Анкера, философского отца конституционализма, — пояснил Свобода. — Порой не вредно попытаться понять те вещи, которые собираешься запретить. По себе знаю — это дает поразительные результаты.

Чандра покраснел от досады.

— Но я не хочу… — начал он и раздумал продолжать.

Селим пребывал в замешательстве.

Ратьен простодушно проговорил:

— Вы собирались высказаться по поводу моего вопроса, мистер Свобода.

— Верно. — Маленький человечек закурил очередную сигарету и глубоко затянулся. Голубые глаза его, удивительно яркие и живые на высохшем как у мумии лице, перебегали с экрана на экран. — Советник Новиков мог бы привести вам убедительную причину упадка астронавтики, а именно: с каждым днем у нас все больше людей и все меньше ресурсов. Мы не можем позволить себе межзвездные экспедиции, как не можем себе позволить представительное правительство. Остатки обоих сокращаются с такой скоростью, с какой только позволяет ваше противоборство с конституционалистами. Хотя, насколько я знаю, не так быстро, как некоторым из вас, господа, хотелось бы. Однако слишком усердное подталкивание правительством социальных преобразований спровоцировало двадцать лет назад Северо-Американское восстание. — Свобода усмехнулся: — А потому мы должны усвоить уроки истории и не доводить департамент астронавтики до бунта. Легче позволить нескольким кораблям полетать еще пару десятков лет, чем штурмовать баррикады из стеллажей, где засядут доведенные до отчаяния бюрократы, размахивая кровавыми флагами в трех экземплярах. Но и вы, мистер Ратьен, не должны ожидать от нас расширения или даже сохранения вашего флота в нынешних размерах.

— Мистер Свобода! — выдохнул Ратьен.

Селим прочистил горло.

— Все мы знаем, что у Советника по психологии своеобразное чувство юмора, — сказал он скучным голосом. — Однако, поскольку он упомянул конституционалистов, я надеюсь, что мистер Свобода собирается перейти к основному вопросу.

Дюжина лиц повернулась к Свободе и уставилась парой дюжин глаз. Он скрыл свой собственный взгляд за вуалью сигаретного дыма и сказал:

— Хорошо. Искушать терпение Советников — опасная забава; лучше я начну искушать хорошеньких горожаночек: подцеплю несколько штук на улице и устрою им сеанс специнструктажа. — На сей раз сердито набычился Ларкин, Советник по пелагокультуре. — Возможно, мне следует ввести в курс дела тех из вас, кто с ним еще не знаком. Я представил новый отчет о конституционалистах Премьеру Селиму, мистеру Чандре и коменданту Северной Америки. Мнения оказались настолько противоречивыми, что пришлось созвать для обсуждения весь Совет Блюстителей.