Огненный шторм - Янковский Дмитрий Валентинович

Собрав всю энергию, я сформировал почти осязаемую руку и протянул ее девушке. Она вытянула вперед маленькую, перепачканную кровью ладошку и коснулась моей руки. Я почувствовал ее тепло. Девушка улыбнулась, преодолевая боль. Через несколько секунд ее сердце совершило свой последний удар…

И тогда пришла злость. Это не была холодная ярость или резкое отчаяние. Это была святая всепобеждающая месть. Я рванулся вперед. Вокруг ничего не было видно. Ничего в обычном понимании. Мир не воспринимался глазами. Я чувствовал его весь, всю сферу вокруг себя. Через многометровую толщу камня. И себя я видел со стороны. Вокруг моего тела возник ореол пламени. Откуда оно взялось, мне было непонятно. Да я и не пытался это понять. Разум застилала жажда мести.

Я шел вперед, нечеловеческими способами уничтожая попадавшихся на пути гэлерондов. Некоторых рвал на куски огромным давлением, некоторых сжигал тысячеградусным жаром. Я вошел в пещеру.

Из ран на моем теле хлестала кровь, испаряющаяся в ореоле пламени. Но я не замечал этого. Впереди был монстр, велению которого подчинялись все твари на этой планете. Королева опустила голову, разглядывая меня. Тут же со всех сторон ко мне бросились сотни гэлерондов. Но я не стал тратить время на них. Собрав всю энергию из своего тела в одну ослепляющую, нестерпимо яркую молнию, я направил удар в голову монстру.

Энергия начала иссякать, и я почувствовал, как возвращаюсь в свое тело… Яркая вспышка ослепила меня. Я потерял сознание…

Глава 7

Сожженная планета

Время неизвестно. Место неизвестно.

Это ни с чем не сравнить. Я испытал нечто среднее между рождением и смертью. Говорят, при рождении сначала вокруг царит темнота, а потом возникают свет и боль. При смерти – свет и боль, а потом темнота. У меня же сначала были темнота и боль, а потом свет.

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, – лицо Игрищева.

– Сержант, мы умерли, да? – прохрипел я первое, что пришло в голову.

– В таком случае и я мертв тоже?

Голос не принадлежал Игрищеву. Да он и не раскрывал рот. Я попытался сопоставить этот голос с видеообразом. Сравнение выплыло почти сразу – Петр Суворов. Через несколько секунд он появился в моем поле зрения.

– Как себя чувствуем? – спросил Суворов.

– Как картошка, – вспомнил я шутку, услышанную когда-то от одного представителя криминального мира.

– Это как? – недоуменно переспросил Президент.

– Перезимую – посадят, не перезимую – съедят, – ответил я и хрипло хохотнул.

– Уже шутишь! – удовлетворенно кивнул Суворов. – А четверть минуты назад спрашивал, жив ли.

Он встал и прошелся по комнате. Это была обычная палата санчасти, каких сотни на каждом корабле. Белые стены, такой же потолок и пол. Койка, на которой я лежал, придвинута изголовьем к стене напротив входа. С одной стороны – медблок САЗ-70, с другой – тумбочка и стул, на котором сидел Игрищев. У входа – стол и еще один стул. Над входом – монитор компьютера с ментальным управлением.

Я взглянул на монитор, установленный на медблоке, который через провода был подключен к моему телу. Было видно около двух десятков огоньков, обозначавших различные участки тела. Практически все огоньки светились оранжевым. Это плохо. Это означало, что уровень заживления колеблется в пределах от 25 до 50 процентов.

– Что произошло? – я поудобнее положил голову на подушку.

– Совсем не помнишь?

– Что-то смутное. Огонь, потом молния, и все.

– Огонь, молния. А остальное? Как с броффами дрались?

– Нет.

– Ладно, слушай. Мне это рассказал генерал армии Свердлов.

– Уже генерал армии?

– Ну а как же? – улыбнулся Суворов. – Итак, когда ты включил полную мощность, то простоял несколько секунд неподвижно и с закрытыми глазами. Затем поднял веки – зрачки огромные, как будто несколько часов провел в темноте. И Свердлов тебе светанул в глаза фонариком. А зрачки не сужаются. Он-то не признается, но я уверен, что тут он струхнул. Ну, в общем, прошло еще несколько секунд, и ты рванулся вперед. Ну, ты видел записи действий «бессмертных» на полной мощности, знаешь, что это такое. Движения размыты от скорости, с которой действуешь. Но Свердлов с Игнатьевой, как оказалось, видели такое в первый раз. А ты еще зачем-то пустил вокруг себя огненный смерч. В общем, если судить по их рассказам и записям видеокамер шлемов, то это выглядело эффектно. Даже гэлеронды опешили. Ты, кстати, размолол около трех десятков этих гадов. Когда вошел в пещеру – полыхнул молнией в королеву, ей голову и оторвало. Но там, где ты был, обнаружился проход в еще одну пещеру. Ты туда рванулся. Игнатьева – за тобой, а Свердлов остался с Кошкиным. Оказалось, что в той пещере полно броффов. Много, около двух сотен. Ты перебил примерно половину и потерял сознание. Когда тебя принесли сюда, ты выглядел просто ужасно.

Суворов налил воды из графина, стоящего на столе, залпом выпил и сел на стул.

– Это все засняли на пленку, как положено. Но не советую тебе ее просматривать. У тебя на половине поверхности тела плоть была сожжена до костей. Кожи не было совсем. Не очень приятное зрелище. Но если хочешь, могу включить, – Президент кивнул на монитор, укрепленный над входом.

– Не хочу, – поморщился я. – А что было дальше в пещере?

– Да ничего особенного. Игнатьева взяла на прицел одного из броффов, судя по внешнему виду, их командира, и потребовала прекратить сопротивление. Броффы были полностью деморализованы. А кроме того среди них находилось больше трети невоенных. Сдались как миленькие. Из пещеры вел выход прямиком на поверхность. Там уже сержант Игрищев подоспел со своими бойцами.

– Как ты выжил? – я в упор посмотрел на десантника, по-прежнему сидевшего рядом с кроватью.

– Когда вы ушли, мы понимали, что речь уже идет не о жизни, а о том, насколько дорого мы ее продадим. Поэтому стояли насмерть. Не отступили ни на шаг. Когда у нас почти кончились боеприпасы к автоматам, гэлеронды стали рассеиваться. В конце концов они просто куда-то ушли. Только потом я понял, что королева почувствовала грозившую ей опасность и то, что им не пробиться сквозь наш заслон. И приказала бойцам идти по обходному пути.

Игрищев замолчал. Я обдумывал все это. В очередной раз, вопреки законам логики, я выжил. Слепая удача.

– А что броффы делали в пещере?

– О, это самое интересное, – оживился Суворов. – Именно там находилась установка, с помощью которой они вывели из строя половину эскадры. Механизм действия в общих чертах ясен. Она просто-напросто уничтожает энергию без следа. Таким образом корабль остается без энергоресурсов. Химическая, тепловая, электрическая, в общем, практически любые энергии просто исчезают. Но твоему кораблю повезло. Он попал под скользящий удар, во время которого их установка загорелась от перенапряжения. Такие вот дела.

Суворов помолчал.

– Но ты, конечно, молодец. Твои действия наверняка попадут на страницы учебников «бессмертных». Кстати, медики говорят, что ты дрался против броффов уже в бессознательном состоянии. Это правда?

– Да. Последнее, что я помню, молния, которой я разнес голову королеве.

– Ну вот. Орден тебе за это положен.

– Да у меня скоро уже «Двуглавых орлов» девать будет некуда, – весело отмахнулся я.

– А чего ты решил, что сразу «Орла» тебе дадим? Разогнался! – в тон мне ответил Суворов. – Кстати, ты не догадываешься, где мы сейчас?

– Зависит от того, сколько прошло времени.

– Ну сейчас 9:20.

– Ну, тогда, скорее всего, на орбите Кэора.

– Ой, – я заметил, как смутился Суворов. – Игорь, ты извини, я не подумал. Сейчас 9:20 17 июля.

17 июля! Я провалялся без сознания более суток. Ничего себе ранения!

– Ну, тогда Лунная база.

– Верно.

И как будто в подтверждение его слов вошел боец с серебристым диском – отличительным знаком персонала Лунной базы – в петлице.

– Товарищ Президент, вас срочно вызывают на экстренное заседание Военного Совета.