Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие - Вадим Валерьевич Булаев

недосказанным — боярин сдержал горячий нрав от сквернословия. Всё, что он о них думал — запил чаем, проглатывая в себя.

— А как преступник на школоту вышел?

— Просто. Распечатал немудрящий текст с адресом интернетовским, да и подбросил на площадку спортивную. Детвора-то жадная до нового, полезла, себе на погибель.

Поглощаемые угощения шли вразрез с общей канвой беседы, и Серёга, выбрав печенье покрасивее, невинно поинтересовался:

— Фрол Карпович, почему вас Ключимой(****) звали? Производная от фамилии?

— Прозвище, людьми даденое. За службу правильную. Оно мне вместо имени долго было.

— И что оно значит?

— Что Ключимой звался. Отстань, — бывший сотник не захотел переводить со старорусского на современный, вследствие чего инспекторы дали себе слово найти толкование в мировой паутине.

— А как вы в Департамент попали? – не унимался Иванов.

— Через Сашку... Александроса. Он меня надоумил, пока я с бесами пред дверьми судеб... — шеф поперхнулся, негодующе стукнул чашкой о блюдце. — Не твоего ума дело! Молод ещё всеми тайнами владеть! Ишь ты, совсем заболтал, стервец! Как цыган прямо!

Отеческая оплеуха лишь развеселила всех присутствующих, словно отделяя прожитый день от будущего, и, как хотелось верить всем троим, более радостного.

(*) Закат — запад

(**) Полудень — юг

(***) Вечор — вчера вечером

(****) Ключима — производное от слова «ключимый/ключимный» — годный; хороший; случившийся кстати; полезный (Cловарь архаизмов русского языка).

(*****) Заруда — связано с диалектным глаголом зарудить — покраснеть, окровяниться, кровавый. Прозвище Заруда могло так же означать краснолицего или загорелого докрасна

Глава 9 Лирическая история

— У нас тут интересное, — вместо приветствия объявил Антон, встречая напарника возле продуктового маркета и протягивая ему одноразовый стаканчик с кофе, приобретённым в аппарате при входе. — Будем людей от тюрьмы отмазывать.

Подумав, добавил:

— Хорошо, что банковские карты начали даже кофейные автоматы принимать. — Прогресс. Я вот прямо очень этим доволен.

Серёга, давно переставший удивляться разнообразиям служебных задач, принял угощение, благодарно кивнул, пропуская мимо ушей хвалу развитию деньгособирающих технологий.

— Сколько душ?

— Четверо.

— Когда вляпались?

— Позавчера, под вечер.

— Почему?

Обожающий драматизм и затяжные паузы призрак достал сигареты, с тренированной ловкостью повертел пачку между пальцев, по блатному закурил, выпуская дым через ноздри.

— Они троих гопников отметелили. По-взрослому, с травмами разной степени тяжести. Беда в том, что все были одержимыми и не ведали, что творили.

— Бесы развлекались? — логично допустил Иванов, отказываясь от табачного довольствия, предложенного из вежливости.

— Если бы. Не поверишь, шеф твёрдо объявил, что ими управляли! Безделушки типа деревянного паровозика и старой солдатской кружки. Этими причиндалами и дубасили.

— Паровозиком с кружкой? Как кастетами?

По правде, Сергей пока не представлял, почему распутывать нарушение закона предстоит именно им, а не адвокатам, да и про командующие людьми предметы слышал впервые. Но признавать собственное дилетантство опасался из профессиональной гордости.

— А то! Тебе хоть раз челюсть детским паровозиком ломали? В двух местах? — Антону явно нравилась нетрадиционность происшествия. — А шнобель кружкой?

— Фигасе...

— И я про то же самое. Фабула такая: гопари тусовались на районе. Набежали люди, между собой не знакомые, приличные, с разных концов города, и без прелюдий — в рыло. Кто хочешь прозреет... Вся троица утырков в больнице.

— С чего решил, что пострадавшие именно гопники?

— Информационная база так говорит. Судимостей ни у кого нет, но административок на каждом — как блох на дворовой собаке. Ещё и спортсмены. Каратисты.

От нахлынувших раздумий кофе потерял вкус, превратившись в механически потребляемый напиток.

— Причины известны?

— Ни малейших. Нападавшие с троицей ранее не пересекались, даже не знали об их существовании, как и друг друга. Наваждение на граждан нашло. Никто ничего толком не помнит. Сидят, глазами ошалело хлопают. Бормочут, что ни при чём... Отпустило их после мордобития. В себя пришли и как один твердят — во всём виноваты кружка с паровозиком и что-то там ещё… в протоколе отмеченное. Заметь, синхронно утверждают, хотя допрашивались по разным кабинетам. В полиции, само собой, не верят, подозревая сговор. Дело шьют... И имеют все основания! Избиение произошло рядом со строительной базой. Мужики оттуда набежали, вмешались. Дали свидетельские показания. Все записи системы охраны периметра изъяты и приобщены к материалам. Там всё как на ладони. От начала и до конца. Не отвертятся.

С удивлением обнаружив, что кофе в стаканчике закончился, инспектор сходил к автомату и взял ещё пару стаканчиков. Себе и другу.

Хотелось ещё горячего, да и соображалось с ним легче.

— Одержимость по нашей части. Верно. Взглянуть бы на... — сказать «орудия преступления» Иванов не решился, потому что орудием вроде как люди выступали. А «инициаторы» или «зачинщики» — усомнился. В его сознании побитые спортсмены плохо увязывались с бытовыми предметами обихода. Предпочёл обтекаемое, — вещички.

— Уже, — Антон без пауз перешёл к второй дозе кофеина. — Карпович проверил. Говорит — непростые безделушки. Полуартефакты. Силы в них много, и вся одна схожая. В одинаковых пропорциях. Словно кто-то умышленно накачал, по регламенту. Как сахар порционно развесил. И ещё, шеф сделал интересную ремарку. Сообщил, будто приятные они. Дословно не вспомню, но смысл примерно такой «хочется обнять и любоваться», что бы это ни значило. Производитель, как ты понимаешь, пока сохраняет инкогнито. Я не о том...

— А о чём?

— Что делать станем, дружище? Твои времена, твои правила.

От такого логического выверта Серёга подавился. Закашлялся, а от мягких похлопываний товарищеской руки по спине ещё и озверел. Ишь, заботливый, паразит... Инициативу спихивает.

Обычно, на подобные хитрости Швец пускался редко. И обычно для этого имелась очень веская причина.

— Колись, что случилось? С чего бы ты прятался за моей широкой спиной?

Признание далось призраку не сразу, затребовав обязательных вздохов, траурных взглядов вдаль и прочих демонстраций эмоционального упадка.

— С шефом поругался. Вдрызг. Я ему, только про отмазку от тюрьмы услышал, вежливо так намекаю: «А не использовать ли вам, дражайший Фрол Карпович, образ какого-нибудь генерала из министерства? Заявиться к местным шишкам, красиво распедалить их по всем фронтам, чтобы от одержимых отвязались?! Ну а мы с Серёгой, своими скудными умишками, уж как-нибудь выловим тайного артефактора. Не извольте сомневаться».

— Угу. И?

— Ругателен наш обожаемый боярин и гневлив. Послал, короче. Велел самим разбираться. Он, оказывается, по должностной инструкции не обязан подчинённым