Мертвый Город - Максим Резниченко

– Зачем он его ломает? – удивляется Соня. – Его же создал тот же человек, что и самого змея!

– Как и горилл, – напоминает ей Клаус.

– Я ничего не понимаю, – она разводит руками.

– Скорее всего, – говорю я, – змей уничтожает тварей, следуя своим инстинктам, ведь в основе его, как и любого Стража, – человеческая кровь. Ну а то, что они порождения его же создателя, ничего не значит. Не следует также забывать и то, что человек в плаще не смог необходимым образом отработать с ним, когда при создании Стража использовал так много собственной крови. Поэтому, что творится в голове у этого монстра, неизвестно никому.

– Но почему у него не получается разрушить фонтан? – недоумевает Соня.

– Да, мы-то его быстро разобрали, – поворачивается ко мне с вопросом Семен.

– Оружейник не пытался его сломать, как змей, – вмешивается Клаус, – он уничтожил его огнем, пусть его было совсем немного.

– Ну да, гранаты… – бормочет Рыжий и снова возвращается к наблюдению.

Страж так и не смог ничего сделать с фонтаном: он сжимал его в своих чудовищных объятиях, несколько раз еще пытался разрушить его мощными ударами-бросками, – сооружение так и осталось неповрежденным. И теперь змей, развернувшись, удаляется с площади.

– Ну вот и все, – задумчиво роняет Клаус, опуская бинокль.

– Уходим? – Рыжий нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

– Уходим, – киваю. – Готовы?

– Да, – одновременно отвечают Соня и Семен.

– Идем прежним порядком: я впереди, за мной – Семен и Соня, замыкающим – Клаус. Мы спустимся на площадь и попробуем найти человека в плаще. Направление нам известно, поэтому не думаю, что поиски займут много времени.

В последний раз окидываю взглядом помещение, задержавшее нас больше, чем на два часа. В дверном проеме смутно угадывается бесформенный силуэт гигантского осьминога. Нам нужно идти. Ждать больше нельзя. До выхода из помещения всего несколько метров, и мне хватает трех шагов, чтобы оказаться у него, но буквально на глазах, словно из ниоткуда, прямо перед моим носом оказывается самая настоящая дверь. Действуя исключительно на рефлексах, тянусь, хватаюсь за ручку и проворачиваю ее. Изумленный вздох за моей спиной.

– Что за…?! – восклицает Рыжий.

Отпускаю не поддавшуюся ручку и отступаю от двери, вскидывая винтовку. Что происходит?

– Смотрите! – Семен ошарашено показывает куда-то влево, но я уже и сам вижу, как дверной проем, ведущий в соседнее помещение, где притаился осьминог, оказывается закрытым зеленой дверью.

– Что происходит?! – испуганно вскрикивает девушка.

В непомерном удивлении мы наблюдаем, как наше помещение стремительно преображается, всего за минуту приобретая тот вид, что мы помним: идеально ровный пол, покрытый черным мрамором; гладкие белые стены и потолок без малейшего следа повреждений.

– Попали, – тихо произносит Рыжий.

Я оборачиваюсь. Окно тоже на месте. Снова шагаю к двери. Ручка не поддается, словно выполняет исключительно декоративную функцию.

– За спину! – бросаю ребятам и направляю винтовку на дверь.

Жду, пока они встанут за спиной, уходя с линии возможного рикошета, и открываю огонь по тому месту, где в двери должен быть язычок, держащий ее запертой. Затвор несколько раз глухо щелкает. Мне хватает трех выстрелов, чтобы разнести в щепки приличный кусок двери. Больше ее ничего не держит, и я тяну ее на себя, не сразу вспомнив, что она открывается внутрь. Дверь открывается без малейшего звука, но в немом изумлении я смотрю на еще одну точно такую же. Не понял. Снова вскидываю винтовку, и мои девятимиллиметровые пули вырывают куски дерева и из этой двери.

– Что за чертовщина, – бормочу себе под нос, когда и за этой дверью оказывается еще одна.

– Что ты там возишься? – нетерпеливо спрашивает Семен.

А я и не знаю, что ему ответить. И в этот миг дверь, которую я открыл первой, исчезает, истаивает прямо на глазах.

– Дверь пропала! – радуется Соня, но тут же осекается, увидев что в проеме находится еще одна. Спустя несколько секунд исчезает и она, но выход все также закрыт.

– Ладно, – говорю негромко, начиная злиться, – попробуем по-другому.

Я закидываю Вал за спину и «достаю» укороченный восьмизарядный Бенелли.

– Отойдите подальше, – это ребятам.

Вскидываю дробовик, целясь в замок:

– Бам!

Теперь в верхнюю петлю:

– Бам!

В нижнюю:

– Бам!

Дверь более ничто не держит: ни петли, ни замок. Вместо них – огромные, зияющие темные дыры. Отступаю на шаг, заношу правую ногу и бью, вкладывая весь свой вес в удар, который должен вывалить эту проклятую дверь внутрь следующего помещения, и плевать, что она открывается в другую сторону. Такое ощущение, будто пнул бетонную стену, едва ногу не ушиб, хотя дверь вроде бы поддалась. Хочу снова ударить, даже отступаю на шаг, но в этот момент дверь начинает падать. Внутрь! На меня! Еле успеваю отскочить, и она с грохотом обрушивается на пол. В дверном проеме, на ее месте, уже стоит новая. Рядом находится Соня, поэтому я, едва сдержавшись, бросаю совсем не то, что рвется у меня с языка:

– Гадство!

И что делать?

Упавшая дверь истаивает в воздухе, более ничем не напоминая о наших тщетных попытках выбраться отсюда.

– Может, подожжем? – неуверенно предлагает Рыжий.

– Ты здесь задохнуться хочешь? – резко спрашиваю его в ответ.

Семен молчит, соглашаясь. Он и сам прекрасно видит, что дым от выстрелов из дробовика не спешит рассеиваться.

– Тогда не знаю, – разводит руками.

Молчим, уставившись на эту неожиданно упрямую преграду.

– А если взорвать? – несмело предлагает Соня.

Раздражение и злость от собственного бессилия, кипящие сейчас во мне, заставляют ответить что-нибудь резкое и неприятное, но я сдерживаюсь.

– Почему бы и нет? – вслух говорю я.

В самом деле, почему бы не попробовать взрывчатку? Нужно только рассчитать ее точное количество, чтобы никто не пострадал ни от взрывной волны, ни от осколков. Здесь нужен направленный взрыв малой мощности. Что для этого нужно?

Совсем скоро я уже креплю на дверь вышибной заряд направленного действия. Привязываю леску к чеке запала, нужно будет только ее дернуть. «Дерни за веревочку, и дверь откроется», – некстати вспоминаются мне слова всемирно известной бабушки. Мы прижимаемся к стене справа от двери, почти в самом углу, укрывшись пластиковыми ростовыми щитами от возможных осколков.

– Открываем рты! Бойся! – и дергаю за леску. «Один, два, три…»

– Ба-Бах! – щиты вздрагивают в руках, и волна вонючего дыма накатывает на нас.

Звон в ушах. Многовато взрывчатки. Хотя я так и рассчитывал – помимо самой двери повредить или разрушить стену вокруг нее. Кто знает, может быть, нам проще будет проломить стену, чем открыть бесконечную дверь.

– Что там? – кашляет Рыжий.

Ставим щиты у стены.

– Попробовать все равно стоило, – говорю я, подойдя к двери и внимательно оглядывая стены вокруг нее. На них никаких следов от взрыва. Нет, вру – вот слегка заметные подпалины сверху, над дверью, но и они исчезают прямо на глазах.

– Не может быть! – Семен уже рядом и недоверчиво ощупывает невредимую дверь.

– Что же нам делать? – упавшим голосом спрашивает девушка.

– А я говорил! – зло вскрикивает Рыжий. – Уходить нужно было, когда была такая возможность!

Он ни на кого не смотрит, но итак ясно, кому предназначен его упрек. Однако я не чувствую за собой вины еще и потому что неизвестно, где нас застали бы изменения в окружающей обстановке, если бы мы покинули наше помещение немногим ранее – в каком коридоре или в каком кабинете на этом этаже. Я не сомневаюсь, что перемены вокруг коснулись не только этого конкретного помещения, где мы сейчас застряли. Вот только за окном не видно ночного города, грозы, чисто вымытых улиц и людей снаружи.

– Вполне может оказаться и так, – подает голос Клаус, – что некто просто не хочет, чтобы мы отсюда ушли.

– Некто? – моргает Соня.

– В смысле? – не понимает Семен.

– Я имею в виду того, по чьей воле мы можем наблюдать за происходящим. Мне кажется, что представление еще не закончилось, и еще не все нам показано.

– И кто же этот «некто»? – резко спрашивает Рыжий.

– Не имею ни малейшего представления, – Клаус разводит руками. – Мне и самому хотелось бы это знать. Просто я делаю выводы, исходя из логики развития событий.

– Чего? – Семен недоверчиво смотрит на него.

– Сема, успокойся, – осаживаю я парня, видя, как он распаляет себя, и обращаюсь к Клаусу, – Почему ты так думаешь?

– Мне так кажется, – просто отвечает тот. – Ведь мы видели того, кто создал тварей, фонтан и Стража. Мы могли видеть бойню, когда змей уничтожил почти всех горилл, а оставшееся их количество вполне сопоставимо с тем, что в свою очередь уничтожили мы несколько часов назад. Мы видели других тварей, волков, которых тоже уничтожили. Мы и сейчас видим фонтан, который тоже разрушили. И я думаю, вы согласитесь с тем, что так называемое «кино», которое нам показывают, является некоей предысторией тех событий, с которыми мы столкнулись, когда попали сюда. Поэтому я думаю, что нам хотят показать представление до конца, до того момента, с которого мы и начали его смотреть. Я не знаю, кто его нам показывает, но уверен, что желай он нам зла, не стал бы настолько изощряться.