Под защитой высших сил - Евгения Горская

Сейчас народу в магазине оказалось немного. Настя прошлась между полок привычным маршрутом, наполняя магазинную тележку.

– Бери больше, я донесу, – предложил Анатолий. Сам он почти ничего не взял, кроме бутылки минеральной воды и пакета сока.

Сумки действительно оказались тяжелыми. Он легко подхватил их и бодро зашагал, замедлив шаг, только когда увидел, что Настя отстает.

– Муж дома? – у самого подъезда спросил он.

– Нет. – Настя порылась в сумке, доставая ключи.

– Это хорошо, – он опять засмеялся. – По крайней мере, никто с лестницы меня не спустит. Разве что ты опять.

– Извини. Я была не права. Спасибо тебе.

Ключи наконец-то нашлись, но тут из подъезда вышла соседка Эмма Владимировна с песиком на руках.

– Из магазина, Настенька?

– Да, – Настя погладила собачку. – Добрый вечер, Эмма Владимировна.

Соседка улыбнулась и одобрительно кивнула, внимательно и приветливо оглядев Анатолия.

Странно, но от веселого настроения почти мгновенно ничего не осталось. Настя тряхнула головой, отгоняя недобрые тревожные мысли.

– Спасибо, Толя. – Она решительно перехватила сумки со своими продуктами и, не оглядываясь, вошла в подъезд.

Дома тревога отпустила. Настя разобрала покупки, постояла у окна, рассеянно глядя на огни противоположного дома, вздохнула и направилась к телефону.

– Извините, Галина Антоновна, здравствуйте, это Настя Берсеньева. Я ни от чего вас не отрываю? – спросила она у бывшей сослуживицы.

– Не отрываешь, – весело ответила Галина. – Я рада тебя слышать, Настюша.

– Инна Марковна говорит, вы Альбину Кирсанову хорошо знали…

– Ты по поводу вчерашних фотографий? – перебила ее Галина. – Кстати, откуда они у тебя?

– Ирина Анатольевна дала. Они подруги с моей мамой. Дело в том, что Альбина была женой моего дяди…

– Я помню твоего дядю, – опять перебила Галина и, помолчав, констатировала: – Не устаю удивляться, как поразительно тесен мир. Я помню твоего дядю, он приходил ко мне после смерти Али.

– Галина Антоновна, – взмолилась Настя. – Расскажите мне, пожалуйста, и про Алю, и про дядю.

– Зачем тебе, Настя? – мягко спросила пожилая женщина. – Зачем? Али давно нет в живых. Пусть все ее тайны останутся при ней.

– Галина Антоновна, мне почему-то тревожно, – призналась Настя. – Дядя потом еще раз женился… В общем, сейчас его приемный сын заинтересовался той давней историей. Не знаю почему, но я… беспокоюсь. Тот человек на фотографии, которого Инна Марковна не смогла узнать, был Алиным любовником, да?

– Подожди. Какое дело твоему брату до первой жены его отчима?

– Не знаю. Не знаю и хочу разобраться.

– Вот что, Настя… Кому другому я бы не сказала, а тебе, пожалуй, расскажу. Думаю, что ты это никому во вред не используешь. Только помни, что это тайны человека, который не может нам с тобой ответить. Да, это был Алин любовник. Во всяком случае, она так говорила. Вообще-то, мужичок был дрянь дрянью. То есть внешне он был как раз очень даже хорош. Высокий, спортивный, язык подвешен. У нас была комсомольская учеба, он нас курировал от райкома комсомола. Днем говорил правильные слова про моральный облик, а вечером смотрел на девчонок маслеными глазками и облизывался, как мартовский кот. А был женат, между прочим.

– Фамилии его вы не помните?

– Нет. Фамилии не помню, а звали его Сергеем. Алю он присмотрел в первый же вечер. А может, это она его присмотрела. В общем, каждый вечер они уходили гулять в лес. Никого особенно не стеснялись. Алька хвасталась, что он бросит семью и они поженятся, я в это не верила, и она очень злилась.

– Почему вы не верили?

– Потому что то, что он законченный карьерист, было написано у него на лбу крупными буквами, а бросить семью в советское время для райкомовского работника означало погубить свою карьеру. Я оказалась права, мы вернулись в Москву, и все разговоры о новом замужестве прекратились. Она даже стала меня избегать, наверное, боялась, что я дяде твоему расскажу, мы ведь жили недалеко друг от друга. Встречались иногда на улице. Альке очень повезло с твоим дядей, даже непонятно, как она его подцепила. Ведь не красавица, а дура так просто редкостная. А по нему сразу было видно, что человек порядочный. Он сейчас-то чем занимается?

– У него свой бизнес.

– Не бедствует?

– Нет, – засмеялась Настя. – Не бедствует.

– Тогда, конечно, все было по-другому. Тогда он был инженером, денег получал мало, как мы все. Вот Аля себе и подыскивала кого-нибудь побогаче. Но с Сергеем она промахнулась, он бы никогда на ней не женился, даже если бы был свободен. На кой черт она ему? Была бы писаная красавица, и то неизвестно, женился бы или нет. Такие, как он, женятся с большой выгодой и никак иначе. Он тогда проговорился, что приезжий. Значит, сумел в Москве прописаться, а это очень непросто. Ловкий малый, это было видно сразу.

– Галина Антоновна, вы верите, что Аля могла покончить с собой?

– Нет. Тогда не верила и сейчас не верю. И в несчастный случай не верю. Сама подумай, ну как взрослый человек может выпасть из окна?

– Вы думаете, ее убили?

– Не знаю, Настя.

– А когда дядя к вам приходил, он про что спрашивал?

– Про Сергея, – сразу ответила Галина Антоновна. – Он уже откуда-то знал, что у Али случился пламенный роман. Но я ничего ему не сказала. Ничего. – Галина Антоновна помолчала и, когда Настя уже хотела прощаться, медленно добавила: – Я не сказала и самого главного, что я видела Сергея около Алиного дома в день ее смерти. Если бы ко мне кто-то из милиции пришел, я бы все рассказала. А твоему дяде… Зачем?

Настя попрощалась, положила трубку и не сразу поняла, что ей страшно. Почти так же страшно, как несколько дней назад на лестнице, когда ее душил неизвестный мужчина.

Ракитин проложил маршрут неудачно. Прикидывал и так и этак, хотел объехать все четыре адреса побыстрее, а вышло, что к последнему приехал, когда уже совсем стемнело. Все близлежащие к нужным домам дворы Ракитин обходил тщательно, но время ушло не столько на это, сколько на дорогу – казалось, что этим вечером машин на улицах не в два раза больше, чем обычно, а черт знает во сколько.

На этот раз ему повезло, он припарковался удачно. Оставил машину где смог, а оказалось, что не только у нужного дома, но даже у нужного подъезда. Ракитин посмотрел на окна панельной девятиэтажки, потом зачем-то на бумажку с адресами, хотя прекрасно помнил и номер дома, и номер квартиры. Опять взглянул на окна, понимая, что вычислить нужные ему не сможет. Собственно, пока в этом не было необходимости.

От сидения в машине неприятно затекли ноги, он потоптался и медленно двинулся вдоль дома, внимательно разглядывая припаркованные машины. Он не представлял, что станет делать, когда и здесь не найдет «Форда», только чувствовал, что опасность, угрожавшая Насте, реальная и страшная, и защитить ее, кроме него, некому. От беспомощности стало противно, даже подташнивало.

Ракитин дошел до конца дома. Рядом светился огнями небольшой магазинчик. Он зашел внутрь, купил бутылку газированной минеральной воды и выпил ее, стоя на крыльце. Лариса утверждала, что пить газированную воду исключительно вредно, она вообще очень бережно относилась к своему здоровью и Ракитина приучала. Он выбросил пустую бутылку в урну, пожалел, что не спросил Ларису, как чувствует себя ее муж, и тут же забыл и о муже, и о Ларисе.

Вернулся к дому, где проживал сотрудник загадочной фирмы, и вошел во двор, стараясь не пропустить ни одной стоявшей там машины.

Двор был темным и каким-то унылым, даже собачников не наблюдалось. Ракитин дошел до середины здания и остановился у почти облетевших кустов, доставая сигарету. Он не успел ничего почувствовать, когда на его голову обрушился кусок ржавой железной трубы. Он не чувствовал ничего и потом, падая на холодную ноябрьскую землю.

Ждать Ивана пришлось долго, минут двадцать. Лариса прогуливалась вдоль дороги, ведущей к деревне, отходя ближе к растущим по обочинам деревьям, когда мимо проезжали машины. Чтобы не приняли за искательницу приключений. Впрочем, искательницам приключений на этой тихой дороге делать нечего, им нужно на трассу, к придорожным ресторанчикам и магазинам. Да и поздно Ларисе подаваться в «ночные бабочки», она же не Ракитин, у которого все еще впереди: и семья, и любовь, и дети. Она усталая немолодая женщина, вокруг мужа которой вьются молоденькие красотки.

Странно, но с той минуты, когда она увидела Полину в больничном коридоре, вся ее болезненная любовь к Ракитину исчезла, словно до этого Лариса смотрела на мир через запотевшие очки, а потом их протерла. Она не заметила, как за недолгое время последнего замужества обрела то, чего никогда не было в ее жизни, – тыл. С Володей у нее появился тыл, которого она никогда до этого не знала, о котором никогда не мечтала, но потерять его сейчас ей было страшнее всего на свете.