За поворотом времени, или Магия сердца - Галина Сергеевна Горшкова

предела. Все высмеяли глупость их Магистров, обругали никому не нужный праздник, а затем и вовсе поменяли тему.

Речь зашла о прошедшем пожаре. И вот здесь похвалы посыпались на Екатерину. Ульяна Игоревна и Евгения наперебой стали рассказывать мужчинам о самоотверженности и благородстве их гостьи, о том, как она помогла вывести Матвея из огня. Да и после храбро защищала жителей Теппы от гнева их Правителя. Катерина лишь скромно кивала, не зная, куда ей деваться от восхищенных глаз. Когда же крестьяне хором начали нахваливать ее выпечку, она и вовсе ощутила краску на своих щеках. Нет, приятно, конечно. Но женщина рассчитывала на несколько другой эффект. На благодарность от Родиона, а не от его друзей и его невесты. Да, особенно не от Евгении. «Даня, Даня, дай мне силы — вытерпеть это! Дай мне силы не нагрубить Женечке за ее комплименты и участливый взгляд!»… И поздним вечером, за ужином, Катерина все так же скромно улыбалась и кивала Ульяне Игоревне с Родионом, но сейчас ее молитва звучала по-другому: «Даня, держи меня за руки! Не дай мне шанса избить Женечку за ее участливый взгляд и ее комплименты!».

А после ужина выяснилось, что на ночь всем придется потесниться: Катерина и Евгения останутся ночевать в доме у Ульяны Игоревны, Родиона с Матвеем приютят у себя другие соседи. Теперь Катерина уже с трудом сдерживала свой гнев.

«Нет, ты это слышал, Даниил? Мне придется еще и ночью терпеть присутствие рядом этой лицемерки! «Ах, госпожа Екатерина! Ах, какая Вы храбрая! Ах, какая Вы красивая! Ах, какая Вы умная!». Целый день одно и то же, по кругу! Она что — издевается?».

— Не пойму, Катя, что тебя так выводит из равновесия? — поинтересовался Даниил. — Ты смущаешься принимать незаслуженные похвалы?

«О чем ты? Как это — незаслуженные похвалы? Очень даже заслуженные! Я храбрая, красивая и умная. Даже умнее ее!».

— В чем тогда дело? Почему сердишься?

«Сержусь? Да я убить ее готова! Это Родион меня хвалить должен! Он должен мной восхищаться, а не эта подлиза! В каждом слове Женечки звучит столько фальши, словно я на самом деле и не храбрая, и не умная, и не красивая вовсе! Мне кажется, она надо мной надсмехается».

— А, по-моему, Евгения добрый и искренний человек. Она ни на грамм не умаляет твои заслуги, а ее почтительный тон в речи является таковым лишь потому, что у них в деревне принято так общаться с Магистрами.

«Да, жалко, что я не Магистр, а то превратила бы ее в какое-нибудь животное. От кого в хозяйстве пользы побольше».

— Госпожа Екатерина, вот Вы где! — в комнату зашла Евгения. — А я Вас ищу. Родион с мужчинами пошли за телегой, чтобы моего деда до соседей перевезти. Он пока сейчас у калитки стоит, во дворе. А Вы за ним не присмотрите? Мы с Ульяной Игоревной ему и Родьке кое-какие вещи соберем. Это быстро. Но вдруг, мало ли что? Если не трудно?

— Не трудно. — «Держи меня, Даня, крепко! Злая я женщина. Ничего не могу с этим поделать. Честное слово, не удержишь — поколочу ее, и еще как сильно!».

Знахарь действительно стоял в одиночестве у калитки. Своими локтями он уперся на поперечную перекладину забора, а голову запрокинул назад, устремляя глаза в черное звездное небо. Заслышав шаги у себя за спиной, он нехотя обернулся:

— А, госпожа Екатерина! Тоже вышли полюбоваться красотами неба?

— Да, замечательно у вас, в Теппе. Уютно, тепло, — молодая женщина также облокотилась на забор.

— Что верно, то верно. Я всю жизнь здесь прожил. Здесь мой дом… Был дом, — Матвей вздохнул. — Сегодня, когда Амалия шла по деревне, мне почему-то почудилось, что она за мной идет. Приготовился уже со всеми прощаться. Ан нет, чудеса! Она взяла и мимо прошла. Значит, есть еще время. Можно и новый дом возводить, правда?

— Правда.

— Человеку без дома худо. А что, Вы, госпожа, не вспомнили, где Ваш родной край, где дом?

— Боюсь, что мой край за границей Магического покрывала Ардалиона. И как мне теперь вернуться? Ума не приложу.

— Плохо, — дед Матвей опять вздохнул, обдумывая слова женщины. — Ни человек, ни Магистр пересечь границу эту не сумеет. Только высшие силы, такие как Климентий, Амалия, Митродора или Орест, способны на настоящее чудо. Они могут возвратить Вас домой, госпожа. Хотя, скорее всего, не будут этого делать.

— Не будут? Но… Почему?

— Все просто, госпожа Екатерина. Им это ни к чему, поверьте. Климентий живет по законам Великих Магов. Он ни разу еще не нарушил ни одного закона, и Вашу просьбу он даже дослушивать до конца не будет. Орест слишком стар для крупных магических экспериментов. Главный Чародей Империи нынче и в свет почти не выходит. Митродора занята житейскими хлопотами. «Дар матери», как-никак. Она в Ардалионе нарасхват. Ей некогда. И даже если она Вам посочувствует, этим все и закончится. А Амалия… Амалия, вероятно, единственная здесь, кто может реально помочь. Но эта госпожа ничего не делает просто так. Сопроводительница душ умерших может попросить за свои услуги самое ценное, что у Вас есть. И согласитесь, есть ли смысл тогда в услуге, если потерять можно что-то более стоящее?

— Да, заключать договор со смертью — это как-то… Что же получается, дед Матвей? У меня нет шансов вернуться домой?

— Ну-у… Зато есть возможность обрести новый дом. А в самом деле, госпожа Екатерина, оставайтесь у нас в Теппе! У нас тут хорошо! И с местом не проблема. Вот смотрите, Родька женится на Евгении, все равно отдельный угол захотят. Детишкам простор потребуется. Свой дом будут строить. А Ульянке-то, каково будет? Одной, без сына. Она бы могла принять Вас к себе в дом, как дочь!

— Что-о-о?

— А хотите, новый дом Вам ребята отстроят? Конечно, самостоятельно жить оно все лучше.

— Катя, контролируй эмоции! — в тишине ночи громко прозвучал голос Даниила. — Матвей не имел намерения тебя обидеть. Он — старый, больной человек. И за внучку свою переживает.

— Да. Мне надо подумать, дед Матвей… Ну, слава Богу, вон и телега!

***

Следующий день покатился по сценарию предыдущего. Ни ночные размышления Екатерины о том, как же ей предстать перед Родионом в более выгодном свете, чем Евгения, ни ее утренние прихорашивания перед зеркалом — ни к какому результату не привели. Родиона почти все время не было рядом. Завтрак и обед опять прошли в тесноте, в компании посторонних. А в паузах лишь какая-то нудная, бесконечная работа по хозяйству и негласное соревнование с