Тайна жаворонка - Фиона Валпи

$

Декабрьская охота была назначена на вторые выходные месяца, чтобы гости Маккензи-Грантов могли привезти домой дичи к Рождеству. Сэру Чарльзу вновь понадобилась помощь Флоры на кухне, и она с радостью согласилась, как отец ни убеждал отказаться; она была не против помочь леди Хелен, и это давало возможность провести несколько бесценных минут с Алеком. Каждая секунда вместе становилась тем дороже, чем ближе был его отъезд в Исландию.

Она пришла рано и занялась едой для охотников. Приготовила множество фляжек горячего супа и целую гору бутербродов. Нарезала пирог «Мадейра» на маленькие кусочки и каждый завернула в коричневую бумагу, чтобы охотники положили их в карманы курток и полакомились, когда выдастся время. Этот обед был куда скромнее, чем в прежние дни, до нормирования продуктов, но она постаралась сделать его как можно привлекательнее.

Когда она закончила раскладывать еду на столе, чтобы отец сложил её в корзины, дверь кухни распахнулась, и вошла леди Хелен.

– Доброе утро, Флора. Я так благодарна, что ты вновь нам помогаешь! Надеюсь, ты нашла всё, что нужно? А я тут ищу хлеб, в столовой ничего нет. Не поделишься парой кусочков этого батона?

– Да, конечно, – улыбнулась Флора и вновь взяла в руки нож для хлеба. За дверью послышались шаги, и она повернулась, надеясь, что это Алек, но улыбка тут же сошла с её лица, когда в кухню ворвалась Диана Кингсли-Скотт.

– У нас кончилась горячая вода. Ваша работница может наполнить его и принести в обеденный зал? – спросила она, обращаясь к леди Хелен, но протянула серебряный чайник Флоре, видимо, не узнав её.

– Конечно, Диана. Прости, что так вышло. Ты не против, Флора, милая?

Флора покачала головой, боясь заговорить. От её внимания не укрылся тот факт, что на пальцах Дианы не было колец. Господи, что случилось? Разве она не планировала свадьбу на осень? Где её муж? И – что гораздо важнее – почему Алек не сказал, что Диана собирается приехать на выходные?

Флора наполнила чайник и последовала за двумя женщинами в обеденный зал. Коридор, который показался ей таким угнетающим, когда она была здесь на Хогманай, вновь сомкнулся вокруг неё, мрачный, давящий. Она выпрямила плечи и толкнула дверь в обеденный зал.

Алека не было, но Диана тут же уселась возле сэра Чарльза, который ковырялся в тарелке с яичницей и беконом и с удовольствием рассказывал гостям охотничьи байки. Он поднял глаза на Флору.

– Ах, многоуважаемая мисс Гордон. Как хорошо, что вы в это утро почтили нас своим присутствием, – начал он. Флора знала, что его дружелюбие – наигранное, рассчитанное на его аудиторию. – Скажи отцу, что мисс Кингсли-Скотт нужна беретта, хорошо?

Он повернулся к Диане, взглянул на часы и продолжил: – Поскольку это твоя первая охота, нужно начать с чего-нибудь полегче, моя милая. Интересно, куда же запропастился Алек… хотя после такого весёлого ужина неудивительно, что его утро затянулось, да?

Руки Флоры задрожали, и она торопливо поставила чайник на буфет, прекрасно понимая, что это замечание сэра Чарльза направлено на неё. Она вышла из обеденного зала, стараясь сохранять достоинство, насколько это было возможно. В прихожей она чуть не налетела на Алека, который не смотрел, куда шёл, сосредоточенно застёгивая пуговицы твидовой охотничьей куртки.

– Флора! – воскликнул он. – Я не знал, что ты сегодня здесь.

– Но вот я здесь. Твой отец попросил меня прийти. Ты знаешь, что я всегда рада помочь твоей матери, когда у неё слишком много гостей.

Он придвинулся к ней, собираясь поцеловать, но она уклонилась от поцелуя.

– Мне лучше вернуться в кухню. А тебе лучше вернуться туда, – сказала она и махнула на дверь обеденного зала, откуда донёсся громкий хохот. Алек попытался взять её за руку.

– Флора, подожди, я…

Но то, что хотел сказать Алек, оборвала, появившись, Диана.

– Доброе утро, засоня, – поддразнила она. – Хорошо, что ты встал. Твой папа уже отправил меня сообщить тебе, что надо поторапливаться, если хочешь успеть позавтракать.

Развернувшись, Флора умчалась на кухню, её щёки пылали. Она злилась оттого, что сэр Чарльз вновь напомнил ей о пропасти между её миром и миром Алека. И злилась на себя, что позволила так собой манипулировать. Она сорвала фартук и выбежала через чёрный ход.

– Ну, ну, что за спешка, душа моя? – спросил отец, которого она чуть не сбила с ног. Она мотнула головой, не в силах дышать от злости и унижения. Потом, сглотнув, сказала:

– Всё почти готово. Еда на столе в кухне. И ещё тебе надо найти Беретту для мисс Кингсли-Скотт.

Шагая по тропинке к домику смотрителя и вытирая злые слёзы, она не знала, на кого злится больше: на сэра Чарльза, на Алека или на себя – за то, что возомнила, будто сможет войти в мир Маккензи-Грантов.

Лекси, 1978

Непогожий, мокрый день. Кончается атлантический шторм, дождь, гонимый ветром, хлещет по озеру, и вода в нём бурлит, как в кипящей кастрюле. В такие дни вспоминаешь, как быстро погода может смениться с приятной на ужасную. Ещё вчера всё было спокойно, а сегодня уже трудно представить, что когда-нибудь солнце вновь засияет. Есть среди жителей западного побережья такая поговорка: если вам не нравится погода, потерпите пять минут, и она переменится. Я вновь начинаю привыкать к тому, что природа диктует планы на день, а солнечный свет – настоящая драгоценность.

Сегодня утром Элсбет забронировала зал, чтобы устроить там встречу для мам и малышей, полную музыки и танцев. К нам съезжаются мамочки из Пулу и даже из далёкого Гейрлоха. Сначала мне хотелось дойти пешком, посадив Дейзи в коляску, а музыкальные инструменты и магнитофон дотащить в руках. Но погода внесла свои коррективы, и теперь мне приходится метаться к машине и назад, стараясь, чтобы ничего не намокло, чтобы Дейзи устроилась поудобнее, а я сама в процессе всего этого не превратилась в мокрую крысу.

Я снимаю с крючка мамино старое пальто, куда больше подходящее для такой погоды, чем моё лондонское. Надев его, кладу в карман ключи от машины, беру сумку с магнитофоном и кассетами. Оставляю Дейзи в тёплой кухне, лакомиться тостом с мёдом, и бегу вниз по дороге к машине. Сжимая ключи, мои пальцы натыкаются на что-то ещё. Я вытаскиваю из кармана маленькую брошь причудливой формы: корона и якорь в венке из листьев. Она сильно потускнела, но стоит мне потереть её большим пальцем, как сквозь толстый слой чёрного налёта проступает серебристый блеск. Пока я стою здесь и рассматриваю брошь, капли дождя начинают стекать