Кольцо с секретом - Марина Серова

Нина сморщила лоб, потом нос, затем сконфузилась:

– Знаешь, насчет дальше… ну, выходили еще, она даже как-то плакалась, что наделала глупостей, что ей мамы не хватает, а теперь мама никогда не простит… Я начала насмехаться, она огрызнулась, я спросила: что, влюбилась? Она поддела, мол, якобы я ревную, полезла целоваться…

Я, не подумав, удивилась:

– В смысле?

Нина смутилась:

– Ну что в смысле? Ну, вот так мы и познакомились в Амстердаме. Что непонятного?

Час от часу не легче. То есть эта белокурая бестия до кучи еще и радужная.

– И ты что с ней, того, встречалась?

– Ой, да ладно, встречалась, – недовольно проворчала она, – раз-два-три-четыре в месяц, что от меня, убудет? Тем более не мужик, не утомит. И, как ни крути, я ей все-таки обязана. Да и жалко ее было, глупая девка и одинокая, вот ей любой ценой кто-то был нужен. Искала во всем гармонии и единства, и чтобы все по ее было. Так и докатилась, со всеми ради мира на Земле.

– Ну оставим. Что там насчет «влюбилась»?

– Ах да. Насчет «влюбилась». Я в целом за нее порадовалась: ну, определилась с тем, кто она, мальчик или девочка, – что ж плохого? Спрашиваю: что, в Матвея? Ничего себе вариант, этот сразу от глупостей исцелит. Только я к чему тебе, подзадорить-раскочегарить? Ее аж передернуло: что ты, что ты! Тогда уж лучше в Алика – куда концептуальнее, нескучно, и какой колоритный! Я ей: ага, колоритный. Подстережет в темном углу, изнасилует и зарежет. Или наоборот. Она даже сначала опешила, потом почему-то смутилась, а потом ну хохотать, мол, нашла потрошителя. Посмеялись, в общем, потом она призналась, что предстоит серьезный разговор. Потом что-то не помню… ах да. Она спросила, с собой ли у меня планшет, я сказала, что да, и она говорит, мол, давай покажу тебе кое-что – и достала свою пулю…

Я проснулась:

– Пулю? Какую пулю?

Нина объяснила:

– У нее флешка такая была, очень дорогая, в виде кулона – серебряной пули. С торца еще часовые какие-то штучки, шестеренки. Она ее на шее всегда носила.

Я про себя длинно и красочно выругалась. Стало быть, все это время у меня под руками были ключи, а я их за тридевять земель ищу.

– А что там, в пуле-то было?

Она лишь плечиком дернула:

– А кто знает? Она вроде бы достала сперва, потом посмотрела – и, видимо, решила, что сейчас ничего не надо мне показывать.

«Пуля, пуля, куда ж я ее дела-то? Только бы не потеряла! Ну что ж за дела, только уверуешь в свою исключительность – и нате, серебряная пуля меж глаз…»

– Ну а потом ты спать пошла?

– Нет, – возразила Нина, – надо было бы, но, знаешь, в рот попало, кураж пошел, да и на свежем воздухе разгулялись. К тому же вывалился Матвей и начал орать: на помощь, куда все делись, там Алика придавило! Мы и пошли обратно за стол.

Она потерла лоб, припоминая:

– Вот, по-моему, как раз тогда все-таки Ольге кто-то прозвонился. Сыграла такая мелодия красивая.

– Какая?

Нина сосредоточилась, потом выдала несколько тактов композиции. Со слухом у нее было не ахти, но, посоображав, я не без труда узнала тему «Воспоминания о былой любви» «Короля и Шута».

– Вот так, что ли? – чуть изменив неверно взятые ноты, напела я.

– Да-да, точно! Матвей так удивился, аж глаза на лоб выехали… Ну, в целом она помчалась куда-то, наверное, где телефон лучше ловил, так что разговора мы не слышали. Вернулась вообще неузнаваемой. Такая злющая.

«Что может быть на этой флешке? Если планшет ей был нужен, чтобы подруженьке показать, то, стало быть, визуал какой-то. Ох как было бы замечательно, если бы фото-видео! Что угодно, это ведь какой ключ ко всему! Эх, сейчас бы бросить и помчаться домой, так ведь разобидится, замолчит или еще что похуже – сбежит навстречу неизвестности».

Так соображала я, практически не слыша ее бубнения, как вдруг профессиональный детектор заставил меня включиться снова:

– …и тут она ему эдак заносчиво: «становись, холоп, на коленки и умоляй: госпожа, испей чарку».

Мне показалось, что я ослышалась:

– Что-что?!

Нина запнулась и посмотрела укоризненно, точь-в-точь как давеча Ленка:

– Ну вот, а я только порадовалась, как ты меня внимательно слушаешь.

– Извини. Откуда холоп взялся и госпожа, что за игрища вы затеяли?

Она прыснула:

– Слушай, ну ты даешь, вот это полет фантазии. Ничего не началось. Хамить начала подруга. Уж на что я развеселая была, и то, помнится, хмель как ветром ледяным сдуло. Матюха к ней все подкатывал с рюмкой да бутылкой, а эта вдруг вся нос кверху – сопли пузырями, челюсть свою арийскую вперед, нога на ногу – и вот такую хрень ему при всех выдает.

– Оп-па, жестко, – согласилась я, – и как же он отреагировал?

В самом деле, интересно.

Нина снова закурила, уточнив, не против ли я, и плеснула себе еще коньяку:

– Отреагировал Матюха адекватно, но сдержанно. Покраснел, правда, и глаза из орбит выкатились, ну, зубами поскрипел. Оскалился сперва, как волк, а потом то ли опомнился, то ли нас застеснялся – так, с добродушным смешком, говорит: забавница ты, Оленька, шутница. Ну, пошуткуй, мол, пока есть чем… или что-то вроде. А мне-то что, мне нетрудно. В общем, бух перед ней на коленки – и в самом деле с поклоном преподносит полный, до краев, бокал шампанского. Она, прям не отрываясь, залпом, выпивает, подает ему пустой, а он кланяется – и чмок ее в коленку. Ну, она его со всей дури, как собаку, отбросила.

– Иначе говоря, она его не просто оскорбила при всех, но еще и пнула.

Нина развела руками – в одной сигарета, в другой стакан.

– Однако, – пробормотала я, представив картину. Ситуация-то проясняется. Или, напротив, усложняется. – И как на это окружающие отреагировали?

Нина поежилась, вспоминая:

– Ирина подняла крик. Матвей на нее прикрикнул, да еще так злобно. Алик успокаивал. Рамзан оттеснил Матвея,