Стратегии гениальных мужчин - Валентин Бадрак

В первый раз Вольфганг заболел во время наводящей ужас эпидемии оспы, и слух о том, что маленький гений музыки тяжело болен именно этим почти неизлечимым недугом, вмиг распространился по австрийской столице. В результате двери роскошных домов так же быстро закрылись для Моцартов, как легко распахивались перед ними незадолго до этого. Им пришлось спешно ретироваться в родной Зальцбург. Во второй раз, уже будучи признанным в Европе композитором, одиннадцатилетний виртуоз действительно заболел оспой, но после долгих страданий ему удалось выжить. Вольфганг к тому времени уже настолько проникся идеей творчества в музыке, что как только обрел силы, тотчас взялся за ноты: он уже не представлял себя без музыки и, главное, без создания нового в музыке.

Но в том, что семья, действовавшая как монолитно спаянный подряд, умела стойко переносить то и дело возникающие препятствия, кроется еще одна, не исключено, самая важная составляющая успеха этого маленького и тщедушного на вид человека. К необычайному профессиональному мастерству добавлялись неслыханная стойкость и редкая изворотливость, которые всякий раз закалялись, как булатная сталь для ковки оружия. Дело доходило до того, что когда во время повторной попытки гастролирования по Европе Моцарты снова не получали приглашений, в ход пускались настоящие трюки: от хитроумных объявлений в местных газетах о приехавших чудесных детях до неспешных многочасовых прогулок под окнами влиятельных вельмож с целью встретиться с ними и получить долгожданные приглашения. Эту семью не устрашали ни финансовые риски (им приходилось рассчитывать лишь на себя, а единственным источником доходов были концерты), ни опасность заболеть в дороге неизлечимой болезнью, ни перспектива попасть при переезде в руки бродячих разбойников, которых тоже было предостаточно. Наконец, самым тягостным испытанием были долгие дни томительных ожиданий приглашения от самых первых людей в больших городах и столицах, до которых мало кто из вельмож второго круга из боязни или безразличия утруждал себя послушать странствующих музыкантов. Это не-прекращающееся шоу, больше похожее на элементарную борьбу за выживание в первобытном мире, не только превратило дух в крепкий монолит, но и переросло в навязчивую амбициозную установку покорить мир музыкой. Это было уникальное и нелегкое испытание на прочность самой идеи, но она выстояла вместе с вынашивавшими ее людьми.

Вольфганг вынес для себя из этой борьбы главное: все средства хороши, когда речь идет о достижении результата. Он слишком рано превратился из мастера-исполнителя в композитора, создающего творения, поражающие уникальными и часто неожиданно причудливыми соединениями звуков. Но если проанализировать его раннее творчество, нельзя не заметить постоянного стимулирования. Мальчиком везде восхищались, но с каждым новым его шагом и с каждым годом взросления от него ожидали все больших высот. Безусловно, юный Моцарт осознавал это, а тот факт, что с пяти лет его игра и игра его сестры кормила всю семью, ощутимо влиял на его самоидентификацию. Незаметно для себя он включился в гонку, где ставкой была жизнь. Его одевали на концерты как взрослого, с ним говорили на профессиональном языке тоже как со взрослым, сформировавшимся музыкантом. Он зарабатывал деньги так же, как это делали взрослые, и с некоторых пор осознавал, что старшая сестра оказалась безнадежно далеко на втором плане складывающейся жизненной композиции. Когда его отца во время концертов спрашивали, не пишет ли маленький виртуоз свою музыку, Леопольд для развития интереса к детям отвечал утвердительно. Хотя старался, чтобы желание создавать реализовывалось после получения определенного объема знаний. Опытный музыкант понимал, что только так могут появиться серьезные зрелые произведения взамен посредственных импровизаций, которыми был наполнен европейский музыкальный рынок. Наконец, когда возникали настоящие споры, ставящие на кон само явление гениальности мальчика, этот не по годам взрослый ребенок брался за работу и создавал если и не шедевры, то наверняка неординарные вещи, перед которыми снимали шляпы многие знаменитости музыкального мира. Так, начав играть, Вольфганг сказал «А», и ему пришлось говорить и «Б» созданием собственных произведений, иначе фиаско для всей семьи было бы обеспечено. Не говоря уже о том, что все перешли бы на голодный паек.

Кстати, о деньгах. Вряд ли стоит полагать, что Моцарт-родитель отводил именно деньгам первостепенную роль, совершая рискованные вояжи по Европе. Хотя без них он не мог бы сделать и шагу, деньги в этой семье всегда были лишь средством для достижения все новых высот. Ни разу во время самых удачных поездок семья не заработала настоящего капитала, но всякий раз была удовлетворена, когда имя Моцарта гордым эхом звучало на всем континенте, а странствующих музыкантов узнавали и нередко с их приездом возникал такой переполох, словно какая-то знатная персона или важный посланник другого государства прибывал туда с важной дипломатической миссией. Будучи всего лишь придворным музыкантом, Леопольд Моцарт, тем не менее, слишком тонко, по-музыкальному чувствовал высший свет, его проблемы, психологические бреши и человеческие слабости. Он без сожаления тратил деньги на то, чтобы выглядеть «на уровне» с теми, для кого давали концерты его дети: зарабатываемые средства шли на роскошные одежды, дорогие гостиницы и, в результате, на получение расположения влиятельных вельмож. Благодаря таким усилиям появились аннотации о юном виртуозе в таком влиятельном в Европе издании, как «Литературная корреспонденция», а вследствие удивительно последовательной отцовской стратегии Вольфганг Моцарт получил возможность не только вблизи наблюдать за творчеством самых именитых музыкантов континента, но и учиться у таких светил, как Иоганн Кристиан Бах или певец Манцуоли. Чем больше росло его мастерство, тем больше возможностей появлялось у Вольфганга общаться с самой образованной частью европейского общества и, соответственно, сверять свой творческий курс. Для столь юного завоевателя счастья это имело чрезвычайную важность: с одной стороны, знаменитые, достигшие головокружительных высот представители творческой элиты Европы своим ободрением или ревностным раздражением стимулировали юношу к новому поиску и развивали жажду все больших достижений, а с другой, обилие произведений, многогранность и полнота в высшей степени профессионального музыкального окружения насыщали его творческое воображение.

В какой-то миг он почувствовал в себе и силу создателя, и почти бездонные глубины разносторонних возможностей. И естественно, выбор, впрочем уж давно сделанный, был подтвержден многократно, и теперь сознательно. Отец сыграл чрезвычайную роль в жизни Вольфганга Моцарта, и в этом состоит весомая часть нестандартной формулы успеха этого человека: именно отец предопределил первые победы сына, фактически сделав его знаменитым уже в детстве. Этим он вложил в руки сына сильную и завораживающую, как опиум, идею, Вольфганг же сумел развить ее до немыслимой и не достижимой для современников мощи. Да, в пять лет он сочинил свое первое произведение, но, скорее всего, так и остался бы просто многообещающим музыкантом, если бы его отец не организовывал поездки по европейским городам, предпринимая титанические и рискованные усилия для получения рекомендательных писем. Часто рискуя всем, потому что у этой семьи никогда не было уверенности в завтрашнем дне. Но поступая так на виду у детей, он, сам того не подозревая, воспитал у них такую внутреннюю силу и цепкость к жизни, а также вложил в них такие обширные знания человеческой природы, что даже не получись из Вольфганга Моцарта великого музыканта, он сумел бы выкрутиться из любой жизненной ситуации. «Больше всего меня заботит будущее детей, – писал Моцарт-старший одному влиятельному лицу, от которого зависела судьба его наибольших усилий, – потерянных мгновений не вернуть никогда. Вам известно, что мои дети приучены трудиться. Они понимают: ЧТОБЫ ЧЕГО-ТО ДОСТИГНУТЬ, НУЖНА ЖЕЛЕЗНАЯ ВОЛЯ».