Сезон любви - Элин Хильдебранд

– Возле «Пляжного клуба». Да, это мой клуб. Я купил его пять лет назад.

– Ага! – воскликнул Портер. Он мог разговаривать с кем угодно, было бы за что зацепиться. – Так вы тот самый малый, который все там поменял!

– Серьезно улучшил, – поправил Дэниел.

– Я слышал, вы подняли плату?

– Пришлось.

– Должно быть, вы не очень-то популярны.

– Больше, чем кажется. Клуб сейчас выглядит намного лучше. Заходите как-нибудь, сами убедитесь.

– С удовольствием, – ответил Портер.

К столу подошла Франческа с тремя тарелками с закуской.

– С вами будет четвертый? – спросила она, почти не скрывая досады.

– Нет-нет, – поспешно произнес Дэниел. – Я не хочу навязываться.

Кэндес коснулась его руки.

– Оставайтесь. Мы будем рады, – сказала она, глядя на Маргариту.

– Очень! – добавила Маргарита, явно покривив душой. – Да, четвертый. Франческа, будь добра, попроси Ланса принести мистеру Ноксу выпить. Шотландский виски, не так ли?

– Да, но у меня еще полный…

– И бутылку «Каберне Луи Жадо» тысяча девятьсот семьдесят четвертого года из погреба. Нет, две бутылки.

– Ого, Дейзи собирается задействовать тяжелую артиллерию! – заметил Портер.

Франческа кивнула и отошла от стола. Она вернулась через минуту с виски, вином и еще одной тарелкой равиоли с начинкой из лесных грибов.

– Хлеба? – спросила Франческа.

– Нет, спасибо.

Маргарита коварно улыбнулась Портеру и незаметно наступила ему на ногу. Они вдвоем постарались, чтобы в бокале у Дэниела всегда было вино, а виски не заканчивалось. «Пейте! – убеждали они его. – А теперь еще по одной!» Дэниел Нокс рассказал о «Пляжном клубе», потом о своей жизни в Нью-Йорке, торговле нефтяными фьючерсами и отходе от дел в тридцать лет. Кэндес, похоже, слушала с интересом. У нее это хорошо получалось, не зря же она работала в Торговой палате, день-деньской отвечая на звонки людей, желающих знать, есть ли мост между материком и островом Нантакет. Дэниел спросил, чем она занимается, потом о ее тренировках. Кэндес поведала, что готовится к нью-йоркскому марафону. «В этом году точно побегу».

К тому времени, как подали горячее, Дэниел Нокс опьянел. Язык у него заплетался, он с тоской глядел на тарелку с рыбой-меч, и Маргарита поняла, что Дэниел готов. Он не съел ни кусочка. Кэндес весело щебетала, Портер делился воспоминаниями о Нантакете в пятидесятых годах, когда он впервые сюда приехал. Маргарита смотрела через плечо Кэндес, как кухню убирают и закрывают на ночь. Разговор продолжался, словно Дэниела Нокса не было. Собственно, через несколько секунд его и не стало: он извинился и побрел в туалет. Портер усмехнулся и наполнил бокал Дэниела в десятый раз.

– Вы оба просто ужасны! – сказала Кэндес и улыбнулась.

– Знаю, – ответила Маргарита. – Думаю, он не привык к таким, как мы.

– А он милый, – заметила Кэндес.

– Неужели?

– Да! – Кэндес явно обиделась. – Я хочу дать ему шанс.

Дэниелу потребовалось десять дней, чтобы появиться вновь и пригласить Кэндес на свидание. Он уговаривал ее пойти в какой-нибудь другой ресторан, даже вызвался приготовить что-нибудь сам у себя в маленькой квартирке за «Пляжным клубом», но Кэндес вежливо отказалась: «Я люблю ужинать в «Зонтиках». Извини».

В общем, Маргарите пришлось кормить Кэндес и очень недовольного Дэниела Нокса в привычное время вместе с остальными гостями. Семга-гриль на кедровых дощечках и запеченный картофель «Анна». Дэниел Нокс съел все подчистую, хотя почти ничего не пил и не сводил глаз с Кэндес. На другое утро Кэндес загнала Маргариту на кухне в угол.

– Дэниел спрашивает, что ты добавила нам в еду. Клянется, что попробовал и влюбился. – Она расцеловала Маргариту в обе щеки. – Впрочем, какая разница, спасибо!

Тем летом они часто приходили в «Зонтики» вдвоем, хотя порой проводили вечера на пляже, взяв с собой бутерброды, а иногда шли в кино или на вечеринку, устроенную кем-нибудь из членов «Пляжного клуба». Вначале Кэндес называла Дэниела «мужчина, с которым я встречаюсь», Портер и Маргарита следовали ее примеру. «Дэниел Нокс, – отвечали они, когда их спрашивали, кто это. – Кэндес с ним встречается». Бывало, Кэндес заходила в ресторан одна, но все реже и реже. Маргарита осторожно спрашивала, серьезные ли у них с Дэниелом отношения. Кэндес улыбалась, склонив голову набок. «Серьезные?» Она уходила от ответа, и Маргариту это бесило. Однажды она пыталась поговорить о Кэндес с Портером, однако все закончилось ссорой, хотя они почти никогда не ругались. Это произошло поздно вечером в доме Маргариты на Куинс-стрит. Маргарита сидела у туалетного столика, вытаскивала из волос шпильки. Портер в постели читал биографию Джона Сингера Сарджента[15].

– Кэндес ведет себя очень странно, – заметила Маргарита. – Когда я спрашиваю ее о Дэниеле, она толком не отвечает.

– Возможно, это хороший знак. Они любят друг друга.

– По-твоему, любовь – это хорошо?

– Для нас – да. – Портер положил книгу себе на грудь. – Иди ко мне.

Маргарита крутанулась на стуле.

– Я считаю, Дэниел Нокс не пара твоей сестре.

– Он просто тебе не нравится.

– Нравится.

– Брось, Дейзи, я же знаю. Впрочем, тебе не нравится вообще никто из ухажеров Кэндес. Ты хлопочешь над ней больше, чем мать.

– Ничего подобного.

– Хорошо, тогда ты ревнуешь.

– Ревную? Ты, должно быть, шутишь.

– Конечно. Зачем тебе ревновать, когда у тебя есть я?

– Твоя сестра никогда не была скрытной. Мы с ней всегда все друг другу рассказывали. А тут эти… отношения, о которых она молчит.

– Может, она чувствует, что на самом деле ты слышать не хочешь о Дэниеле? Потому, что ты его не любишь. И ревнуешь.

– Замолчи, а? У меня от тебя голова разболелась.

– Ты сама начала, – сказал Портер. – Полагаю, ты не нуждаешься в моих советах, но на твоем месте я бы постарался свыкнуться с мыслью, что Кэндес и Дэниел теперь вместе. Я не удивлюсь, если они поженятся.

– Ради бога, Портер, прекрати!

– Я слышал, как она называет его близким другом.

– Неправда!

– Правда.

– Ты просто хочешь меня позлить.

– Нет. Надо считаться с фактами, Дейзи. Кэндес не будет всю жизнь принадлежать только нам.

Маргарита не ответила. Сидела и глядела на свое отражение в зеркале, погрузившись в мысли. Портер еще дважды звал ее в постель, затем сдался и выключил свет.

Тот разговор встревожил Маргариту, но почему? Отчего бы Кэндес не быть счастливой с Дэниелом? И что мешает им пожениться? Может, Маргарита действительно чересчур опекает Кэндес? Или ревнует? Кэндес ли держит Маргариту на расстоянии, или Маргарита сама отталкивает Кэндес тем, что не хочет принять Дэниела? По правде говоря, Маргарита действительно не любила Дэниела, не могла подавить растущее чувство неприязни.