Воспитанник орков. Книга вторая (СИ) - Евгений Васильевич Шалашов

Все время боюсь — не взорваться бы, к Ящеровой матери! Сам-то взорвусь, Ящер со мной, а коли трактир на воздух взлетит? Мне он от отца достался, тому от деда.

Про установки гворнов Данут знал не понаслышке. Сколько бочек петрола он перевез в колонию гномов и, сколько раз наблюдал, как из грязного «земляного масла», залитого в установку, величиной с дом, вытекает чистая, как слеза, струя газолина. И, опять-таки, из-за того, что приходилось торговать петролом, видел он и перегонные кубы, сляпанные кое-как. Сколько раз предупреждали народ, чтобы не пытались добывать газолин в домашних условиях, так ведь нет, не слушались, из-за чего в городе порой происходили взрывы.

Но, несмотря на вонь, от которой болела голова, езда в трициклете парню нравилась. Какая скорость! Самобеглые повозки гномов в черте города тащились со скоростью пешехода, а сколько могли «выжать» за пределами Тангейна, он не знал. «Тепловики» орков — еще медленнее. Даже не представлял, что можно мчаться с такой скоростью! За час — двадцать миль!

— Ко мне иногда странный орк заходит, — кричал Тридоний. — Он любой механизм соберет и разберет. Пару лет назад трициклет чистил. Сказал — хорошая техника!

— Странный?— спросил Данут, но трактирщик, даже ухом не повел. Видимо, слова сносило ветром. Тогда парень тоже заорал: — Почему этот орк странный?

— Так его еще мой дед принимал! Говорил — нисколечко не изменился! Раньше он еще с бабой своей ходил, и с девчонкой, но потом только один.

Данут догадался, о ком идет речь, но говорить ничего не стал.

Часа через четыре показался город орков («Мой город!» — поправил себя Данут.) Зелень, сквозь которую проглядывали крыши домов — прямоугольные — это жилые, округлые — мастерские, лаборатории. Множество мельниц. Данут с улыбкой вспомнил, что при первом знакомстве с ветряками он удивлялся — зачем оркам столько мельниц, если вокруг не видно полей? Теперь-то он знал, что ветряки производят не менее важную вещь — электрическую энергию, от которой освещаются улицы (Столбы с матовыми шарами наверху, которые он по дурости и незнанию принял за идолы!), отапливаются помещения и многое — многое другое.

И, конечно же запахи моря Вотрон! Соленый и терпкий, нежный и ласковый запах. Лучший в мире, с которым может поспорить лишь запах любимой.

— Все, дальше сам доберешься, — сказал трактирщик, заглушая двигатель. — У меня горючки осталось, чтобы только обратно доехать.

Ну, сам так сам. Вонь трициклета уже порядком надоела, голова раскалывалась, лучше пешком, по свежему воздуху! Поблагодарив хозяина постоялого двора, Данут пошел туда, где его дом.

К удивлению парня, улицы были пусты. Разве что, кое-где мелькали женщины и дети, дружелюбно здоровавшиеся с юношей. Ни мужчин, ни парней, не было видно. Дойдя до дома Шумбатара, Данут постучал в дверь и та немедленно распахнулась.

— Данут? — удивленно спросила Талина, открывшая дверь. — Как ты здесь оказался? Шумбатар говорил, что ты остался в Тангейне.

— Шумбатар вернулся? Он жив? — обрадовался Данут.

— Шумбатар жив, он вернулся и снова ушел в Тангейн, забрав с собой все галеры и всех мужчин, — ответила Далина.

— В Тангейне решили, что он погиб и меня отправили к Старейшинам. Вот я ...

— Расскажешь чуть позже, — пресекла Талина попытку парня затеять разговор прямо сейчас. — Самое главное мы с тобой уже поняли, а теперь тебе нужно поесть и успокоится после дороги. Вот, тогда и расскажешь — без спешки, и по порядку.

Талина разогнала по комнатам названных братьев и сестер, обрадованных появлению Данута (Завтра увидитесь, сейчас всем спать!) и отправилась хлопотать, чтобы приготовить своему младшему (не то сыну, не то внуку) ужин, но перед этим отправила парня мыться.

— Ты пахнешь так, как Шумбатар после долгой поездки.

— Помнится, ты говорила, что он пахнет козлом! — улыбнулся Данут, вспоминая начало их знакомства.

— Не обижай благородное животное. Вряд ли уважающий себя козел будет вонять, как бочка с петролом! — засмеялась женщина. — К тому же, я никогда не видела таких грязных козлов.

Данут только развел руками, признавая справедливость суждения приемной матери, отнес мешок и оружие в свою комнату и пошел мыться.

После горячей ванны, одевшись во все чистое и свежее, почти счастливый воспитанник орков сидел на своем обычном месте.

— Мы решили, что Шумбатар погиб, — начал рассказывать Данут, пока Талина выставляла на стол его любимые мясные шарики в коричневом соусе, мягкий сыри свежий хлеб. — В город вернулся голубь, что был на его галере и меня отправили сюда, чтобы я сообщил Старейшинам о союзе фолков и людей.

— Бедный мой мальчик, — обняла Талина Данута. — Галера Шумбатара благополучно вернулась в порт, а голубь, скорее всего, просто сумел выбраться из корзины... Ну, об этом тебе лучше расспросить самого Шумбатара.

Дануту стало обидно. Получается, что из-за какого-то паршивого голубя, сбежавшего из клетки, ему пришлось переться через болото, воевать с лягушками-переростками, а потом еще и драться в трактире? И это, вместо того, чтобы быть в Тангейне, там где Тина! Да что бы ему, Гилберту-перестраховщику провалится на ровном месте!

Но Данут, хотя и был еще юн летами, но уже давно знал, что в этой жизни ничего не бывает просто так. Если бы не обратили внимания на голубя, то, по «закону подлости», с Шумбатаром бы точно что-то случилось (тьфу-тьфу — о самом плохом не станем говорить!), а орки так бы и не узнали, что их с нетерпением ждут в Тангейне. С тем же Курбадой могло обернуться иначе — фроглинг, отрабатывая свои векши, мог просто подкараулить его в темном закоулке и, отрубить голову топором. Опять-таки, если бы он не пошел, то не прикоснулся бы к удивительной тайне — долголетию Гунтаря и его семьи (бессмертны они или нет, о том лишь Единый скажет!). Как знать, не удастся ли в более спокойное время вновь побывать в этой усадьбе, поговорить, посидеть в библиотеке (может, к тому времени и Мара немножко подрастет...)

«Тьфу ты, о чём это я?!» — разозлился Данут сам на себя.

Парень вкратце рассказал Талине о своих приключениях, не умолчав ни о предательстве проводника, ни о сертификатах и, даже о том, что в мешке до сих пор лежит голова профессора Периверта. К его удивлению, названная мать заинтересовалась не болотниками и, даже не долгожителями, а знакомством с рысью.

— Знаешь, такого давно не было, — задумчиво