Руки вверх! или Враг №1 - Лев Давыдычев

— Только будьте начеку, — сказал Батон. — Она может улизнуть. Это же не человек, а шпиончик. И вообще, что за типы в нашей организации! Меня, бывшего руководителя, оказывается, посылали сюда на верную, то есть запланированную смерть. И учтите, господин полковник, что я выполнил ещё одну вашу просьбу.

— Это была не просьба, а приказ. Не забывайте, господин Батон, что мы с вами враги. Вы много лет работали против нас.

— Ха, я так работал против вас, что меня разжаловали в рядовые! — воскликнул Батон. — Если бы так все работали против вас… Мне сохранят три матраца и одиночное заключение?

— Вполне возможно, что суд учтёт ваше раскаяние и некоторые заслуги перед нами.

Когда полковник Егоров ушёл, Батон, облегчённо вздохнув, начал погружаться в сон. Не его дело, как закончится история со Стрекозой… пропади она пропадом вместе со своим Шитом-Крытом… со своей Шитой-Крытой… баю-бай, баю-бай… спи, Батончик, засыпай…

Глава № 40

Откровения офицера Лахита ставят генерала Шито-Крыто в грандиозный тупик

И хотя все испытания всех отрядов, групп, десантов и рот операции «Братцы-тунеядцы» проходили по заранее намеченному плану, генерал Шито-Крыто был мрачен и зол.

За последние дни он разбил в щепки три дубовых письменных стола, и ему в кабинет поставили огромный чугунный стол на толстых стальных ногах.

Стрекоза опять замолчала, и это было в высшей степени подозрительно. Фон Гадке врал, что он очень захворал, не выполнял своего смертельного обязательства, и это тоже было в высшей степени подозрительно.

И генерала Шито-Крыто грыз вопрос: почему он не может всё делать один? Ведь никому нельзя верить! На каждом шагу тебя могут обмануть, надуть, предать, продать!

Но ещё страшнее, до мурашек по огромной, без единого волоска голове, был другой вопрос: а можно ли доверять самому себе? А вдруг предашь самого себя?! Ведь был же случай самодоноса с бывшим генералом Батоном!

В озлобленном, воспалённом воображении генерала Шито-Крыто возникал большой лист бумаги. На нём длинными буквами его, генерала Шито-Крыто, почерком был написан донос на него, на генерала Шито-Крыто!!!

Лоб покрывался очень холодной испариной, поджилки очень мелко тряслись, сердце очень сладко и больно сжималось от невероятного ощущения нечеловеческой подлости. Ещё бы мгновение — и он бросился бы к столу и настрочил бы, что генерал Шито-Крыто есть изменник, предатель и надуватель… Самое Высокое Самое Верховное Главнокомандование сначала бы не поверило своим собственным глазам, а потом бы приказало восхищённо и растроганно:

— Арестовать, расстрелять и поставить памятник! Это первый среди нас самопредатель! В честь его памяти раз, два — взвыли!

«Уж не болен ли я?» — пронеслось в его похожей на арбуз, футбольный мяч и глобус голове, и он закричал:

— Офицер Лахит! Быстро ко мне! Отвечай, не задумываясь, я нормальный или нет?

— Никак нет, шеф.

— Что — никак нет? Я нормальный или ненормальный?

— Так точно, шеф.

— Что — так точно?

— Вы гениальный, а значит, и ненормальный. Что вас беспокоит, шеф?

— Временами мне кажется, что я могу предать… самого себя!

— О, это наше профессиональное заболевание от переутомления. Например, вы слишком много читаете доносов. Зачем? Поручите это мне, пусть ваша гениальная голова отдохнёт хотя бы от них. Зачем вам тратить на пустяки ваше драгоценное время и не менее драгоценное здоровье? — очень льстиво говорил офицер Лахит.

— А-а-а-аааа! — рявкнул генерал Шито-Крыто. — А тебе, вот тебе, Лахит ты этакий, можно верить?

— Конечно, нет, — скромно, но с достоинством ответил офицер Лахит. — Верить мне нельзя, но следить за мной можно. Вообще лучше следить, чем доверять.

— Хорошо, занимайся доносами. Как быть со Стрекозой и Муравьем? Ведь если Самое Высокое Самое Верховное Главнокомандование узнает об этом провале, мне несдобровать вместе с тобой.

— Нет, я-то выкручусь, шеф. Обо мне не беспокойтесь. Я думаю о вашей участи. Стрекозу и Муравья надо забыть.

— То есть как это — забыть?

— То есть так: забыть — и всё. Вычеркнуть Стрекозу и Муравья из памяти и документов. Как будто их и не было. Значит, и провала не было и быть не могло.

Тут даже генерал Шито-Крыто растерялся. Он еле пробормотал неуверенным тоном:

— Но ведь… ведь но… но ведь они были! Может быть, даже и сейчас есть!

— Уничтожить всяческие о них упоминания, — вкрадчиво советовал офицер Лахит. — Ведь они провалились, это уже ясно, шеф. А раз они не будут значиться в документах, значит, повторяю, они и не проваливались. Значит, вы опять работали безошибочно и беззаминочно.

— Недопонимаю, — совершенно растерянно признался генерал Шито-Крыто. — Впервые в жизни недопонимаю… Был ли Батон?

— Не был. Никогда никакого Батона не было, шеф.

— А кто же руководил «Тиграми-выдрами» до меня?

— Главный штаб.

— Ты далеко пойдёшь, — устало произнёс, опускаясь в кресло, начальник «Гроба и молнии». — До такого даже я не мог додуматься. Однако ты предлагаешь мне ни больше ни меньше, как исказить историю нашей организации!

— Не исказить, шеф, а подчистить. Подметаем же мы улицы, моем же мы полы, почему же из истории нашей организации не убрать… ну, те незначительные факты, которые кого-нибудь, например, раздражают? Отдайте мне устное распоряжение, я всё сделаю.

— Ты… — Генерал Шито-Крыто долго и неуверенно думал. — В общем… подметай! И ещё вот что. Припугни фон Гадке. Он медлит.

— Слушаюсь, шеф.

И офицер Лахит выскользнул из кабинета, а начальник «Гроба и молнии» изо всех сил сдерживал себя, чтобы в диком отчаяньи не застукать об стол своей огромной, без единого волоска головой. Как же так случилось, что какой-то офицерик Лахитик смел подсказывать ему… но ведь правильно подсказывал… Значит, в отдельных случаях он может быть умнее своего начальника?! Что нужно делать начальнику, когда он обнаружит, что подчиненный умнее его хотя бы в отдельных случаях? Сначала — проследить… А пока — работать, работать, работать!

Генерал Шито-Крыто включил телевизор, пододвинул к себе микрофон и сказал в него:

— Проверяю готовность первой части операции «Братцы-тунеядцы». Докладывайте.

Нажатие кнопки — и на экране появился старикан с ехидной физиономией и заговорил:

— Шеф, первая рота агентов будто бы ворчливых пенсионеров находится в наиполнейшей боевейшей готовности. Состав укомплектован, почти обучен, горит желанием действовать в рамках инструкции. Господа офицеры, средние и нижние чины! — скомандовал он. — Выполняйте задачку номер тринадцать. Мальчишки во дворе не хулиганят, не безобразничают, а мирно беседуют, играют в шахматы, поливают цветы. Вы должны детей обидеть, оскорбить, вывести из себя. Начинай!

На экране один за другим появлялись старики и ворчали:

— Хулиганить им и то лень стало!

— Они, видите ли, беседуют. Болтуны!

— Я в их годы сено возил. Отцу помогал.

— А они цветочками занялись, делать им больше нечего!

— Сообщить надо по месту работы родителей!

— Ну и молодежь нынче пошла! Глаза бы мои не видели!

Генерал Шито-Крыто удовлетворённо ухмыльнулся, довольно хмыкнул, нажал кнопку — и на экране появилась тётенька в огромных круглых очках и нудным, чуть ли не скрипучим голосом затянула:

— Шеф, первая группа агенток будто бы учителок-мучителок находится в почти полной боевой готовности. Состав не то что не укомплектован, а… сойдёт и так. Похоже, что все вроде бы обучены и вроде бы горят желанием действовать, если конечно, получится… Госпожи офицеры, средние и нижние чинки! — тем же нудным и скрипучим голосом скомандовала она. — Продолжаем тренировку. Выполняем задачку номер семнадцать. Вы должны так уморить учащихся, чтобы они заснули на уроке, а вы потом будете пилить и нудить, пилить и нудить, пилить и нудить, пилить и нудить…

Генерал Шито-Крыто выключил телевизор. Первый и второй десанты сверхзаботливых бабушек-агенток он проверять не стал — это были лучшие боевые соединения, сформированные из самых опытных шпионок, которые были способны из вполне нормального ребёнка за неделю сделать несусветного лодыря.

Ещё месяц-полтора подготовки — и по воздуху, по воде и под водой, по земле и под землёй агенты и агентки «Гроба и молнии» отправятся на выполнение первой части операции «Братцы-тунеядцы».

Близок, близок заветный день… Но почему так тревожно на душе?

В кабинет прошмыгнул офицер Лахит с криками:

— Шеф! Шеф! Шеф! Возвращается Стрекоза!

— Прекрасно. Значит, она выполнила задание.

— Не вижу в этом ничего прекрасного, шеф, — растерянно сказал офицер Лахит. — Она не может возвратиться.