курьер.ru - вячеслав антонов

— Еще понадобится!

За воротами стояла тишина. Все так же цвели розы, которые обрезал пожилой китаец в рабочем комбинезоне — очевидно, садовник. Китаец был невысок, узкоплеч; венчик черных волос вокруг загорелой лысины слегка серебрился сединой.

— Иди в дом! — приказал Андрею Чен, поворачивая к садовнику.

На кухне пахло кофе, прямо на разделочной доске лежали бутерброды с ветчиной и сыром.

— Доброе утро, — послышался знакомый голос.

Патриция спускалась в гостиную. Она была босиком, в джинсах и клетчатой рубашке, завязанной на животе. Лицо осунулось, под глазами темные круги — сейчас явно сказывался возраст.

— Ни разу не видела тебя в форме. Тебе идет. — Голос был тихий, ровный.

Андрей был в «пятне». Высокие ботинки тяжело стучали по кафельной плитке пола, черный М16 устрашающе смотрелся на хромированной мойке.

—   Я ведь расписался за нее, — заметил Шинкарев, кивнув на форму. — И за оружие. А кому сдавать, не знаю.

—   Теперь никто ничего не знает. Ты поешь, налей себе кофе. Извини, кроме бутербродов ничего нет.

—   Все нормально. Чен сказал, что ты в опасности.

—   Так ты меня спасать прилетел? Мой герой, — усмехнулась Патриция.

Андрей не обиделся, но почувствовал себя несколько огорошенным — намерение спорить с таинственным Ши-фу по поводу этой женщины казалось не к месту и не ко времени. «Делить ее будем, что ли?» Он продолжил чуть холоднее:

—   Твоя страна вступила в игру. Значит, в этой ситуации ты при тузах?

—   Это моя страна всегда при тузах. А я — не всегда. Тем более не сейчас.

«Не во всякой игре тузы выигрывают», — вспомнил Андрей Козьму Пруткова. Собственно, именно это и предстояло проверить.

— Что все-таки происходит? Ты могла бы объяснить?

— Merde  (Дерьмо (фр.)). —  Разве ты не знаешь? Смотри новости.

—   Я смотрел, в вертолете. Может, я дурак, но скажи, ты в опасности?

—   Зачем тебе это знать? — бросила Патриция и направилась к лестнице.

Андрей налил кофе, взял сандвич. «Гнали, как черти, и что? Сижу один. Хорошо, хоть пожрать дали. Крыса отшила, Ши-фу этот вообще черт знает где. Ладно, сейчас главное — не дергаться».

—   Не дергаться! — повторил он вслух, сжав правый кулак.

—   Вот это правильно! — Чен неожиданно появился со стороны бара. — Слушай, не в службу, а в дружбу: сходи, глянь, как там наш воздушный волк. Э-э-э! Ты автоматик-то захвати, а если что... сам знаешь.

В саду Шинкарев крадучись пробирался кустами, потом замер недалеко от ворот. Стояла тишина. Было видно, что связанный пилот по-прежнему сидит на месте.

«Ну что? Все чисто? Хрен тебе — чисто!»

Пошевелились кусты у дорожки. И в другом месте чуть вздрогнули, и дальше тоже. Какие-то люди перемахнули через каменную ограду, окружая виллу.

«Пилот, такую мать!»

И опять в прицеле все белесое, и только яркая точка приближается к голове пилота. В кабине мелькнул женский силуэт, пилот приподнялся было с места, разминая руки, и тут же дернулся, повалившись грудью на штурвал.

Дав короткую очередь, Андрей перекатился по земле, швырнул ручную гранату, снова перекатился, снова выстрелил. Сад наполнился дымом, грохотом; нападавшие пригнувшись, перебежками устремились к дому.

В кухне все изменилось неожиданно и страшно: пахло гарью, все было разбито, стены изодраны, пол усыпан битым стеклом — похоже, попали из гранатомета. Чен отстреливался из-за колонны, держа пистолет двумя руками; по лбу текла кровь — рана неопасная, просто стеклом содрало кожу. Плохо только, что кровь заливала глаза.

Из гостиной послышался хруст стекла, выстрелы; пули ударили в стену над головой Шинкарева.

— Надо к бару! К бару! — крикнул Чен. — А, черт!

Автоматная очередь снова ударила в колонну, осыпав все бетонной пылью. Андрей, пригнувшись, сменил магазин. Откуда-то сверху, от лестницы раскатилась очередь «Калашникова», донесся звук падающего тела и крик Патриции:

— Уходите, живо! Я прикрою!

Она стреляла короткими очередями, отсекая нападающих от окон. Чен с Андреем броском пересекли гостиную, проскочили по коридору. Чен нажал какую-то кнопку в стене, полка бара стала отходить в сторону. Открылся узкий проход, в полутьме виднелись ступеньки, вырубленные в скале.

—   Сюда! Живо!

—   А Крыса?! — крикнул Шинкарев и выпустил в сад длинную очередь.

—   Живо, кому говорю! — как змея, прошипел Чен.

—   Нет!

Автомат в гостиной смолк, слышались только выстрелы из сада. Пули ударили в деревянную обшивку стен — полетели щепки; потом попало в бар, посыпалось битое стекло, остро запахло спиртным.

— Вперед, такую мать! — заорал китаец, вталкивая Шинкарева внутрь.

Сверху рухнула тяжелая стальная плита, перегородив проем, звуки боя мгновенно смолкли. Тускло горели электрические лампочки; ступеньки уводили все ниже. Лестница кончилась, потянулся узкий коридор. Чен нажал еще одну кнопку на стене — где-то вверху грохнуло, по ступенькам покатились камни.

— За мной, живо!

По потолку коридора тянулись толстые кабели; через каждые десять метров горели лампы, закрытые проволочной сеткой. Коридор шел прямо, сделал поворот; впереди послышался плеск воды. Еще поворот, и Андрей с Ченом вбежали в невысокий грот. Снова кнопка в стене, очередной взрыв сзади. Лампы погасли. В гроте была вода, она слабо светилась зеленым, пропустив через себя далекий дневной свет. У причальной стенки стояла быстроходная белая яхта. Из грота уводили в темноту еще какие-то ходы, в одном из них виднелась массивная стальная дверь. Китаец-садовник уже был здесь, загружал на яхту алюминиевые ящики-кофры.

Обменявшись с ним короткими фразами, Чен прыгнул на корму, за ним Шинкарев. Пожилой китаец поднялся в рубку. Рявкнули два восьмисотсильных мотора, винт выстрелил из-под кормы шаром вспененной воды, и яхта, отбросив своих пассажиров к заднему борту, рванулась от причала. Мимо понеслись каменные стены, подземный канал изогнулся, повернул. Над головой Андрея мелькнул бугристый край скалы, и впереди распахнулись свет и блеск моря.

Лишь только яхта вылетела из темного зева пещеры, сзади загремело. Оставляя за собой стеклянно-белую полосу в обрамлении пенных валов, яхта понеслась прочь от берега, сворачивая по широкой дуге.

Чен с Андреем сидели на корме, глядя на удалявшийся берег. Сильный ветер трепал волосы; густо летели брызги.

— Патриция? — спросил Андрей.

—   Крыса-то?

—   Крыса. Кто ж еще?

—   Крыса-то... — сквозь зубы процедил Чен. — А вот как!

Ощерившись, точно волк, он направил на берег антенну черного пластмассового приборчика. Андрей метнулся к китайцу в попытке ногой выбить пульт дистанционного управления подрывом. Яхту бросило на волне, Шинкарев грохнулся о железный борт, Чен извернулся, одновременно отбив удар. Шинкарев мгновенно восстановил равновесие — некоторое время они стремительно работали руками, вращая их по узким окружностям, в технике Туй-Шоу[40]. Китаец держал свои кисти у запястий Андрея, блокируя все его попытки нанести удар. Выбрав момент, Шинкарев провел «левое отталкивание пяткой» — отбив руку Чена, нанес прямой удар стопой ему в грудь. Китаец отлетел к стенке кабины, но уже в полете нажал на кнопку и одновременно выполнил широкий мах ногой, называемый в тайцзи-цюань «потиранием стопы». Самым кончиком носка он достал болевую точку на ключице Андрея. Резкая боль скрутила тело Шинкарева, перерубило дыхание, в глазах плеснуло зеленым огнем. Уцепившись за поручень, хватая воздух широко открытым ртом, Андрей пытался разглядеть, что происходит на берегу. На глаза его словно набросили черную кисею — но виллу он видел.

После нажатия кнопки стены здания начали распадаться. Крыша поднялась, из-под нее вырвалось пламя, медленно и бесшумно превращая все в огненный конус. Грохот и ударная волна налетели вместе, заложили уши людям, на мгновение сбили яхту с хода; а конус превратился в столб черного дыма, который словно повис в пространстве: удаляясь от яхты, он одновременно увеличивался в размерах — так и скрылся за ближайшим мысом.

— А вот как! — повторил Чен с тем же волчьим оскалом. Потом смачно плюнул в море, швырнул туда приборчик и спустился в салон.

Шинкарев сел на кормовой рундук. Голова была пустой. Предплечья болели — казалось, по рукам основательно прошлись монтировкой. «Так что, Крыса погибла? »

—  Эй! — приоткрыв дверь, позвал его Чен.

—  Ну? — буркнул Андрей, едва повернув голову.

—  Иди сюда.

Салон блестел латунью и лакированным дубом. Алюминиевые ящики были аккуратно разложены под диванчиками, обтянутыми мягким серым велюром.

— Давай выпьем, — предложил Чен, поставив на стол бутылку водки и два стаканчика.

«Выпьем, братцы, удалую за помин ее души! Помнится, одну мою знакомую эта строчка очень забавляла. В самом деле, почему бы и не выпить?»