Ничьи котята - Евгений Лотош

— Ты с ума сошел! — тихо, но так, что Карина услышала, прошептала Цукка. — Он же самый дорогой ресторан в городе!

— Можешь мне поверить — далеко не самый, — склонив голову, подмигнул парень. — Я знаю как минимум десяток, которые гораздо дороже. Расслабься, Цу, и получай удовольствие.

— Но как ты умудрился заказать столик? Сюда же, говорят, за период записываются!

— Во-первых, не за период, а максимум за неделю. Во-вторых, просто повезло. Позвонил наудачу, и мне сказали, что один из клиентов только что отказался от резервирования.

Поднявшись по каменным ступеням — дети робко прижались друг к другу, настороженно оглядываясь по сторонам — они прошли через автоматически отъехавшие в стороны створки, по сторонам которых стояли две хорошо одетые и ослепительно красивые женщины. Они одновременно поклонились и хором пропели:

— Добро пожаловать, дорогие гости!

— Видала? — Палек ткнул Карину локтем в бок. — Настоящие чоки! Самая новая модель, от человека не отличишь! Уйму денег, наверное, стоят.

— Чоки? — недоуменно переспросила девочка.

— Ну, киборги человекообр… обр… похожие на людей, в общем, — Палек удивленно посмотрел на нее. — Роботы такие. Ты что, не видела никогда?

Навстречу выступил одетый в строгий черный костюм мужчина.

— Заказано? — строго спросил он.

— Да, — кивнул Дзинтон. — На фамилию Мураций.

— Тогда добро пожаловать! Прошу за мной, блистательные господа и великолепные дамы, — мужчина отвесил полупоклон и, повернувшись, пошел вперед, казалось, не обращая внимания, следуют ли за ним гости.

Карина шагала, постоянно запинаясь на ровном месте из-за того, что с открытым ртом озиралась по сторонам. Величественные колонны черного мрамора, на которых приглушенно сияли золотые и серебряные светильники; теряющиеся в полумраке своды; столы, покрытые красными бархатными скатертями, уставленные непонятными блюдами, за которыми сидели шикарно одетые личности обоих полов всех трех рас; скользящие с подносами между столами люди, не менее представительные, чем их провожатый; негромкая спокойная музыка; упоительные запахи, от которых бурчало в животе, а рот сам наполнялся слюной… Здорово! Когда в детдоме она читала книжки, в которых описывалась шикарная жизнь богачей, она представляла что-то подобное, но воображение оказалось бессильно перед настоящим великолепием.

Их столик располагался в углу зала, в неглубокой нише, на стенах которой мягко, едва рассеивая мрак, светились матовые бежевые плафоны, а вдоль стены шел, почти сворачиваясь в кольцо, черный кожаный диван.

— Сюда, дамы и господа, — снова полупоклонился провожатый, поворачиваясь. — Покорнейше прошу понимания блистательного господина, что детям следует вести себя тихо и не беспокоить других гостей.

— Да-да, само собой, — рассеянно откликнулся Дзинтон. — Ну что, народ, рассаживайтесь. Щас начнем кутить.

— Если что, у меня есть пятьсот маеров, — сказала Цукка, оглядываясь. — Дзи, ты уверен, что уложишься в свои несчастные пять тысяч? Похоже, здесь тысячу возьмут только за вход.

— Не уложимся — продадим меня сюда в рабство на период, посуду мыть, — усмехнулся парень. — Чтобы считал лучше. Цу, я же говорю — расслабься и получай удовольствие.

Карина, которой казалось, что все в зале смотрят в их сторону, забилась в дальний угол дивана. Палек и Яна пристроились рядом, а Цукка и Дзинтон уселись по краям. Бесшумно возникший человек в черном костюме протянул несколько сложенных стопкой тяжелых кожаных папок. Дзинтон принял их все и бухнул перед собой.

— Итак, почтеннейшая публика, — весело сказал он. — Сегодня у нас демократия отменяется, заказываю я. Вы все равно не знаете, что брать. Итак, любезный, — повернулся он к человеку, — принимайте заказ.

Затем он, небрежно пролистывая меню, скороговоркой начал тараторить названия, которые Карина совершенно не понимала. Ну что, скажите на милость, может значить «куамбрэ по-туккурийски»? Или «заливная самарица с шурафаном»? Или «нарезка из восьми сортов муруки»? Она тихо понадеялась, что заказанное окажется хотя бы чуть-чуть съедобным. А то ведь наверняка стоит кучу деньжищ! И как Дзинтону не жалко денег на всякую чепуху? Действительно, если лишние, то пусть бы ей с Яной новую одежду купил — куда больше пользы вышло бы!

— Ты что пить станешь? — спросил он у Цукки. — Карту вин посмотреть хочешь? Или тоже мне заказать?

— А что пьешь ты? — неуверенно спросила девушка. — Я как-то…

— Я не пью. Совершенно к алкоголю равнодушен, для меня вино пить — только продукт переводить. Но в винах я чисто теоретически разбираюсь, так что тебе что-нибудь подберу.

— Нет, не надо, — отказалась Цукка. — Я одна пить не хочу. Я лучше соку…

— Все экономить пытаешься? — вздохнул Дзинтон. — Ну ладно, дело твое. Тогда еще, — он повернулся к мужчине, — большой кувшин сока тамаронги…

— Дзинтон, — когда человек растворился в зале, спросила Яна, — а почему дядя нас так не любит?

— Ты о чем, малышка? — переспросил тот, рассеянно поигрывая вилкой. — Почему ты решила, что он нас не любит? Он нас в первый раз в жизни видит.

— Не знаю, — вздохнула Яна. — Я же… — Она осеклась.

— Ты — что? — переспросил Дзинтон, внимательно глядя на нее?

— Ну, — уклончиво ответила девочка, — я понимаю, как люди ко мне относятся. Понимаю, и все.

— Полезный талант. Но все-таки я не думаю, что официант не испытывает к нам таких сильных чувств. «Не любит» — слишком сильно сказано. Вот презирает — возможно. Все-таки сюда ходят люди побогаче нас с вами, одетые попрезентабельнее и вообще все из себя представительные. Вон, например, как выглядит типичная семейка, — он ткнул большим пальцем через плечо.

Карина взглянула в указанном направлении. За столиком неподалеку неторопливо поглощала закуски человеческая семья — мужчина, женщина и двое детей, мальчик и девочка. Мужчина щеголял элегантным костюмом из синей материи с переливом, женщина носила шикарное открытое сверху белое платье. Одежда детей мало уступала одежде взрослых — по крайней мере, выглядела она очень дорогой. Девочка, заметив, что Карина на нее смотрит, тайком показала язык. Карина вспыхнула и отвела взгляд.

— Господин Катоний Луц, — пояснил Дзинтон. — Владелец рыбопромышленной компании, пяти сейнеров, одной плавучей фабрики и одной газеты, выдвигал как-то раз свою кандидатуру в мэры, и вообще весьма известная в городе личность, чуть ли не каждую неделю в новостях светится. Больше всего гордится членством в некоем клубе «Сэйбэй» в Оканаке. Не сомневайтесь, он за сегодняшний вечер здесь оставит раз в пять больше денег, чем мы, и на чай даст как следует. Вот он, на взгляд официанта, и есть личность, достойная уважения. А оборванцев вроде нас и на порог пускать не следовало бы, ага, — он тихо фыркнул. — Вообще, карапузики мои, в нашем мире частенько встречают по толщине кошелька. А для многих величина капитала вообще единственная причина уважать других. Не обращайте внимания. Пусть себе тешатся, лишь бы не плакали…