От сентября до сентября - Валентин Гринер

На этом бюро виновные в недостойной возне вокруг Сергея Тришина были подвергнуты серьезной критике коммунистов. Администрация комбината. предоставила молодому специалисту должность, отвечающую его знаниям, интересам, а главное — возможность работать с полной отдачей сил, приносить максимальную пользу производству…

По законам драматургии в этом месте — занавес. Но не хочется расставаться с семьей Тришиных, умной, скромной, дружной, деликатной, где человеческие отношения измеряются единственным критерием — правдой, какой бы сладкой или горькой она ни была.

Хотелось упомянуть о Михаиле Трншине. Я не знаю, пригласят ли его на работу руководители ТЭЦ, но в поселке многие любят и помнят отважного парня, командира отряда юных дзержинцев.

…К сожалению, в этой книге ни одной страницы не посвящено людям, о которых мы редко думаем в круговороте повседневной жизни, но немедленно вспоминаем, как только ощутим физическую боль. Довелось и мне обратиться к коряжемским медикам в качестве пациента и, естественно, посмотреть на них (сквозь собственную боль) глазами литератора. Умышленно не буду называть ни одной фамилии, чтобы никого не обидеть из ста врачей и трехсот средних медицинских работников, стоящих на страже здоровья жителей Коряжмы. Скажу только, что они создали в поселке и непосредственно на производствах отличную лечебно-профилактическую базу, укомплектованную всеми необходимыми специалистами, оснащенную современной техникой, имеющую все условия и опыт применения местных целебных источников.

Приятно встретить здесь выпускников Архангельского медицинского института. С воспитанниками этого замечательного вуза жизнь и профессия сводили меня во льдах Арктики и в блистательных операционных всемирно известных клиник. Поэтому я вновь и вновь вспоминаю слова ныне покойного профессора АГМИ Александра Андреевича Кирова, который однажды сказал: «Научить медицинскому ремеслу можно каждого психически полноценного человека. Вырастить врача-Гражданина— задача куда более сложная. Наш институт славен тем, что ставит эту важнейшую задачу во главу угла…»

По праву давнишнего и ревностного друга коллектива этого вуза и его многочисленных выпускников хочу отметить, что институт не только ставит в первую голову воспитание врачей безупречной нравственности, но и успешно эту задачу решает. Еще одно подтверждение тому— плодотворная деятельность коллектива коряжемских медиков, где львиная доля врачей — выпускники АГМИ…

…Однажды вечером гостиничная дежурная пригласила меня к телефону.

— Наконец-то разыскала вас… Здравствуйте, — зазвенел в трубке молодой женский голос. — Галина Сергеевна Сычева. Я — воспитатель общежития. Звоню по поручению девочек и от себя лично. Мы узнали, что вы живете в Коряжме… Просим провести литературный вечер. Валентина Степановна Егорова из общества «Знание» заверила, что вы не откажете…

— А сколько их у вас, девочек? — спросил я, чувствуя, что на другом конце провода очень молодая воспитательница.

— Триста, — сказала Галина Сергеевна. — У нас хороший актовый зал, прекрасные условия, а главное — благодарная аудитория. Девочки очень любят литературу вообще, а поэзию — особенно… Соглашайтесь… Общение с читателями вам крайне необходимо… Будет интересно, вот увидите… — наступала Сычева. И эта ее наступательность как-то сразу предупредила мое желание отказаться или хотя бы попытаться это сделать. Мгновенно вспомнил: в общежитиях живут полторы тысячи молодых тружеников комбината. Об этом говорил мне комсомольский секретарь Василий Фофанов. Он советовал ознакомиться с жизнью «холостой-незамужней» молодежи, в числе лучших назвал женское общежитие, где воспитателем член комитета комсомола Галина Сычева. И вот она сама меня нашла, звонит, приглашает. Да еще так настойчиво!

— Хорошо, — согласился я.

Она бойко доложила, что встречу будет планировать в зависимости от моего свободного времени. День — любой. Только желательно после девятнадцати часов, чтобы девочки успели привести себя в порядок и поужинать. Общежитие на улице Архангельской. Одиннадцатый автобус останавливается как раз напротив…

И вот я в вестибюле общежития. Пожилая вахтерша, конечно, проинформирована. Выходит из-за своей стойки, вежливо здоровается и ведет меня в комнату коменданта. Здесь же, в вестибюле, доска объявлений с афишей, оповещающей о литературном вечере… А вот и сам организатор этого вечера — Галина Сергеевна Сычева, маленькая, худенькая, добродушно улыбающаяся. На вид ей лет двадцать. (На самом деле больше. Муж— инженер-энергетик, сын четырех лет. Свою короткую, но основательно насыщенную событиями биографию Галина Сергеевна поведает мне позже).

И комендант общежития, и воспитатель, и пожилая вахтерша, обступив меня со всех сторон, не знали куда посадить. В сопровождении почетного эскорта я вошел в актовый зал, переполненный исключительно представительницами прекрасного пола. Были здесь и совсем молоденькие девчушки с наивными глазами, и серьезные женщины с глазами, повидавшими жизнь. Но те и другие заинтересованно ждали встречи.

Была у нас приятная, на мой взгляд, трехчасовая беседа о литературе, о жизни, о труде. Пришлось долго читать стихи. Так долго, как, наверное, никогда не приходилось. Галина Сергеевна, сидевшая в первом ряду (вместе с комендантшей), видимо, догадалась, что я устал, и поспешила на помощь.

— Девочки, может быть, кто-нибудь хочет почитать стихи, чужие или свои? Ведь знаю, что кое-кто из нас… — Она выжидательно скользнула глазами но рядам, как это делают школьные учителя, дожидаясь ответа на поставленный вопрос: где же он, самый активный ученик?.

Желающих читать стихи, тем более собственного сочинения, не нашлось. Зато когда я попил с девчатами чаю и осмотрел прекрасное общежитие, какого в пору моей заводской юности немыслимо было даже представить, когда стократно отблагодаренный гостеприимными хозяевами, собрался уходить, потому что приближалось время отбоя, ко мне подошла в коридоре девушка и застенчиво сказала:

— Мне почему-то захотелось показать вам это… — Она протянула свернутую в трубочку ученическую тетрадь (оказались три тетради) и, заливаясь густым румянцем, торопливо пояснила: — Вы не подумайте, здесь не претензия на литературу… просто написала — и все… Посмотрите, если будет желание… — Она очень волновалась и непрестанно поправляла свою непослушную прическу.

Я развернул свиток. На верхней тетради были старательно выведены имя, фамилия автора и заголовок «Подробности — письмом».

— Хорошо, Таня. Подробности я сообщу вам по телефону, — пообещал я. — Обязательно прочитаю — и сообщу. В какой комнате вы живете?

Девушка назвала номер комнаты и пояснила, что можно позвонить вахтеру, ее позовут или скажут, в какой смене она работает…

В автобусе я механически открыл тетрадь и прочитал:

«Валера, из Ялты я отправила тебе телеграмму, в которой сообщала, что срок моей путевки заканчивается, но я приняла решение никогда не возвращаться к тебе. Подробности обещала сообщить в письме. Обещала написать ради приличия; естественного желания сделать это у меня нет…»

В гостинице я до утра читал и перечитывал потрясающую исповедь молодой женщины, которая решила уйти от любимого мужа, потому что не могла оставаться в близких отношениях с человеком, чье жизненное кредо определяется формулой «Если у тебя есть деньги — будет все».

«Письмо» писалось долго, почти год. Но оставалось незаконченным. Все это время Таня дополняла его подробностями о своей новой жизни в Коряжме, о работе, о подругах по цеху и общежитию. Она восторгалась людьми, с которыми ее свела судьба.

Меня потрясла железная логика Таниных доводов, ее мужественная защита честного образа жизни, отношение к себе и окружающему миру.

Утром я позвонил в общежитие. Вахтерша ответила, что Таня работает с восьми. Мне не терпелось увидеть ее, поблагодарить за «подробности» и как-то поддержать словом. Я отправился на комбинат и нашел Таню на рабочем месте. Она удивилась, увидев меня. Кажется, даже испугалась.

Какой она была красивой в своем голубеньком комбинезончике на фоне текущего из машины бумажного полотна, которое вдруг представилось мне светлой Таниной дорогой в жизнь, о какой она мечтала и какую, судя по своей письменной исповеди, теперь строила.

— Спасибо, Таня, — сказал я.

— За что? — удивилась она.

— За то, что вы есть…

Она смутилась, заволновалась, как накануне вечером, когда вручала мне тетради, совсем по-детски спросила:

— Что, вам понравилось?

— Наверное, письма надо писать без расчета на то, что их кто-нибудь будет читать. Тогда они получаются предельно искренними.

— Вы первый, кому я это доверила, — торопливо сообщила она. — Не знаю, что меня толкнуло…