Спаситель - Ю Несбё

Поймав себя на подобных мыслях, Рагнхильд порой диву давалась. Они что же, так отличаются от нее? Может, вся разница в том, что у нее есть работа. Может, она поэтому терпеть не могла их самодовольные мины в утреннем ресторане на Виндерене, когда они жаловались на все эти злоупотребления со страховкой и увертки в обществе (это слово они произносили с легким презрением)? Или тут что-то другое? Ведь кое-что произошло. Революция. Она начала думать не только о себе, но и о другом человеке. Такого не бывало со времен Амалии. И Юханнеса.

Все началось с плана. Капиталы продолжали убывать по причине неудачных Мадсовых вложений, и назрела необходимость срочно принять меры. Не только перевести средства в активы с меньшими рисками, но и погасить накопившиеся долги. Им требовалась удачная финансовая операция. Идея принадлежала свекру. И тут действительно пахло удачной покупкой, вернее грабежом. Но не грабежом хорошо охраняемых банков, а обычным грабежом старушек. Старушкой была Армия спасения. Рагнхильд ознакомилась с армейским имущественным портфелем, весьма и весьма внушительным. То есть состояние домов, конечно, оставляло желать лучшего, но потенциал и местоположение были выше похвал. Прежде всего жилые дома в центре Осло, особенно в районе Майорстюа. Счета Армии спасения свидетельствовали о двух вещах: Армия срочно нуждалась в деньгах, а в балансе стоимость недвижимости была сильно занижена. Вероятно, они не понимали, на каких ценностях сидят, потому что она очень сомневалась, что те, кому в Армии спасения принадлежит решающее слово, хоть немного в этом разбирались. Вдобавок, по всей видимости, настал самый удобный момент для покупки недвижимости, поскольку цены упали вместе с курсами акций, а теперь наметился новый рост.

Несколько телефонных звонков, и она договорилась о встрече.

Погожим весенним днем она подъехала к штаб-квартире Армии спасения.

Принял ее командир, Давид Экхофф, и за три секунды Рагнхильд поняла, что за его приветливостью кроется властный вожак из тех, кого она с легкостью приручала, и решила, что все пройдет гладко. Расположились они в одном из кабинетов, где были сервированы вафли и на редкость скверный кофе, кроме их двоих присутствовали еще трое сотрудников — пожилой и двое молодых. Пожилой имел звание подполковника, занимал пост главного управляющего и вскоре собирался на пенсию. Один из молодых, Рикард Нильсен, застенчивый парень, тотчас же обнаружил сходство с Мадсом Гильструпом. Но это пустяки по сравнению с шоком узнавания, какой она испытала, здороваясь со вторым молодым человеком, который с осторожной улыбкой пожал ей руку и представился как Юн Карлсен. И дело не в высокой сутулой фигуре, не в открытом мальчишеском лице, не в мягком голосе, а во взгляде. Он смотрел прямо на нее. Внутрь ее существа. Именно так. Взгляд как у Юханнеса.

В начале встречи, когда главный управляющий сообщил, что оборот норвежской Армии спасения, по самым скромным оценкам, составляет один миллиард крон и значительная их часть — доходы от двухсот тридцати объектов недвижимости, какими Армия владеет по всей стране, она сидела словно в трансе, стараясь отвести взгляд от парня. От его волос, от рук, спокойно лежавших на столе. Плечи его вовсе не распирали черный китель, который у Рагнхильд почему-то всегда ассоциировался с пожилыми мужчинами и женщинами, поющими втору в трехголосных песнопениях и улыбающимися, хотя и не верующими в какую-либо жизнь прежде смерти. Она думала — вообще-то не отдавая себе в этом отчета, — что в Армию спасения идут те, кто не нашел другого места, простодушные, не слишком общительные и не слишком смышленые, другие не хотели с ними играть, но они понимали, что Армия — это сообщество, где даже они смогут выполнить необходимые требования, петь втору.

Когда главный управляющий закончил, Рагнхильд поблагодарила, открыла свою папку, достала лист бумаги и пододвинула через стол командиру.

«Вот наше предложение, — сказала она. — Из него вам станет ясно, какая недвижимость нас интересует».

«Благодарю», — проговорил командир и посмотрел на бумагу.

Рагнхильд пыталась прочесть реакцию по его лицу. Но поняла, что это мало что значит. Очки для чтения так и лежали перед ним на столе.

«Наш специалист изучит его и даст свое заключение», — продолжал командир, улыбнулся и передвинул бумагу дальше. Юну Карлсену. Рагнхильд заметила, как лицо Рикарда Нильсена непроизвольно дернулось.

Она положила перед Юном Карлсеном свою визитную карточку.

«Звоните, если возникнут вопросы», — сказала она, ощущая его взгляд как физическое прикосновение.

«Спасибо, что пришли, госпожа Гильструп. — Командир Экхофф хлопнул в ладоши. — Обещаем дать ответ в течение… Юн?»

«В течение короткого времени».

Командир с добродушной улыбкой повторил: «В течение короткого времени».

Все четверо проводили ее до лифта. Молча стояли в ожидании кабины. Когда дверь скользнула вбок, она слегка прислонилась к Юну Карлсену и тихонько сказала: «Когда угодно. Звоните на мобильный».

Она попыталась перехватить его взгляд, еще раз ощутить его, но не успела. По дороге вниз, одна в лифте, Рагнхильд Гильструп чувствовала резкие, болезненные удары пульса и невольно задрожала.

Через три дня он позвонил и сказал «нет». Рассмотрев предложение, они решили не продавать. Рагнхильд с жаром принялась выдвигать доводы в пользу предложенной цены, подчеркнула однобокое позиционирование Армии спасения на рынке недвижимости, а также то, что недвижимость эксплуатировалась непрофессионально, что низкие показатели в отчетах маскировали тот факт, что практически означенные объекты убыточны, с низкой доходностью, и что Армии спасения следует диверсифицировать свои капиталовложения. Юн Карлсен слушал не перебивая.

«Спасибо, — сказал он, когда она закончила, — что вы, госпожа Гильструп, так глубоко вникли в дело. И как экономист я не могу не согласиться с вашими выводами. Однако…»

«В чем же дело? Расчеты однозначно показывают…» — Она шумно дышала в трубку.

«Однако тут есть еще и человеческий аспект».

«Человеческий?»

«Квартиросъемщики. Люди. Старики, которые прожили там всю жизнь, солдаты Армии, ныне пенсионеры, беженцы, люди, нуждающиеся в защищенности. Вот что я имею в виду. Вы вышвырнете их на улицу, чтобы отремонтировать эти квартиры и сдавать их внаем или выгодно продать. Расчеты, как вы говорите, однозначны. Для вас это первоочередной аспект, и я его принимаю. Но примете ли вы мой?»

Она затаила дыхание, потом начала: «Я…»

«Хотите побывать там, познакомиться с кем-нибудь из этих людей? — перебил он. — Может быть, тогда вы лучше поймете».

Она покачала головой, потом сказала: «Мне хотелось бы прояснить возможные недоразумения в связи с нашими намерениями. Вы свободны вечером в четверг?»

«Да, но…»

«Давайте встретимся в «Лакомке», в восемь».

«А что это — «Лакомка»?»

Она невольно улыбнулась.

«Ресторан во Фрогнере. Таксисты знают, где это».

«Если речь о Фрогнере, я доберусь на велосипеде».

«Хорошо. Тогда до встречи».

Она пригласила на совещание Мадса и свекра, доложила о результатах.

«Похоже, ключ ко всему — этот их консультант, — сказал свекор, Алберт Гильструп. — Если мы привлечем его на свою сторону, недвижимость будет нашей».

«Но я же говорю, он вообще не заинтересован в цене, какую мы заплатим».

«Отнюдь», — отрезал свекор.

«Нет!»

«Речь об Армии спасения. Там он может сколько угодно размахивать своим моральным флагом. Надо обратиться к его собственной алчности».

Рагнхильд покачала головой: «С ним это не пройдет, он… он не из таких».

«У всех есть своя цена, — сказал Алберт Гильструп с огорченной улыбкой и помахал у нее перед глазами пальцем, туда-сюда, точно маятник метронома. — Армия спасения выросла из пиетизма, а пиетизм был у людей практичных подходом к религии. Поэтому он приобрел такую популярность здесь, на скудном Севере: сперва хлеб, потом молитва. Предлагаю два миллиона».

«Два миллиона? — Мадс аж задохнулся. — За… за согласие продать?»

«Только если продажа состоится, разумеется. No cure, no рау».[29]

«Все равно сумма безумная», — запротестовал сын.

Не глядя на него, свекор ответил: «Безумие тут только в одном, а именно в том, что оказалось возможно сократить фамильное состояние, когда все было на подъеме».

Мадс Гильструп дважды открыл и закрыл рот, беззвучно, как рыба в аквариуме.

«У этого консультанта не хватит духу торговаться о цене, если он сочтет первое предложение слишком низким, — сказал свекор. — Надо нокаутировать его с первого удара. Два миллиона. Что скажешь, Рагнхильд?»

Рагнхильд медленно кивнула, устремив взгляд в окно, потому что была не в силах смотреть на мужа, который, повесив голову, сидел в тени, куда не достигал свет настольной лампы.