Загадочный Шекспир - Виктория Балашова

«… (кварто), кажется, было напечатано по рукописи, переданной самим автором, но издание содержит столько искажений и опечаток, что невозможно предположить, что Шекспир, даже если разрешал публикацию, потрудился вычитать гранки… Трудно понять не только как всю коллекцию (сонетов) мог кто-то собрать вместе, но даже как ее мог кто-то иной, кроме Шекспира, просто хранить всю целиком»[62].

Конечно, в сонетах Шекспира присутствуют автобиографические нотки, но имеют ли они отношение к графам и фрейлинам – «вот в чем вопрос». Когда в сонете уговаривают молодого человека жениться, не себя ли Шекспир имеет в виду, вспоминая раннюю женитьбу на Анне? Слова, которые должны указывать на внешность героев сонетов, «fair» и «dark» вообще далеко не всегда обозначают цвет волос или оттенок кожи. «Fair» имеет значения «справедливый», «чистый, незапятнанный», «порядочный» и так далее. «Dark» – это и «печальный», и «таинственный», и «порочный»…

Поиски темноволосой красотки часто заходят в тупик по двум причинам: образ мог быть собирательным, а женщина могла быть светловолосой. Если читатель хочет провести собственное расследование, к его услугам благодатный материал. «Танцующие человечки», значение которых разгадывал Шерлок Холмс, ничто в сравнении с тайнами сонетов. Нужно принять во внимание всего один фактор: читать лучше по-английски, и в этом случае вы вдруг столкнетесь с интересным феноменом: в большинстве случаев нельзя точно определить, обращается автор к мужчине или к женщине. «Ищите женщину», – считали шекспироведы до 18 века, когда вдруг появилась теория, разделившая сонеты на «мужские» и «женские» и внесшая сумятицу в умы. Но стоит ли заниматься поисками мужчины, непонятно по сей день…

Кто бы ни создал сонеты, кому бы их ни посвятил, они представляют собой прекрасный образец поэтического мастерства, высокого искусства, а порой и глубокой философии. Практически все сонеты, кроме нескольких, написаны в одном стиле и имеют стандартную структуру. Одним из первых английских сонетистов, прославившимся на континенте, стал Филипп Сидни. Он и считается основоположником данного стиля стихосложения в стране. Сонеты к середине 16 века стали распространенной формой выражения признательности, любви, преданности по отношению к королеве. Ее фаворитам посвящения писали поэты и тоже нередко в форме сонета. Шекспир внес в этот процесс свою лепту.

Сонеты драматурга обычно группируют следующим образом: первые сто двадцать шесть адресованы мужчине, остальные женщине. Посмотрим на некоторые из них.

Самый первый сонет (нумерация согласно изданию Томаса Торпа от 1609 года) с легкостью можно считать обращенным к женщине. Но С. Маршак в своем переводе исходит из устоявшейся к двадцатому веку классификации: первая сотня сонетов «мужская». Всего одну строку в сонете он адресует мужчине:

А ты, в свою влюбленный красоту…

But thou, contacted thine own bright eyes («Но ты, заключивший сделку со своими собственными глазами», – дословный перевод, намека ни здесь, ни в иных местах в данном сонете в первоисточнике на мужчину нет).

А вот во втором сонете, напротив, у Шекспира есть местоимение his – «его», а Маршак никак не отражает в переводе (который, осмелимся сказать, ничуть не уступает оригиналу) мужской род местоимения. Знаменитый сонет номер 90, который благодаря песне знаком чуть не каждому россиянину, входит в состав «мужской группы». То, что его спела женщина, получается, вполне логично: не важно, какого пола был автор, важно, что писал он мужчине. Непревзойденный по силе сонет одинаково хорошо звучит и по-английски, и по-русски, поэтому приведем его здесь полностью:

Then hate me when thou wilt; if ever, nowУж если ты разлюбишь – так теперь,Now, when the world if bent my deeds to crossТеперь, когда весь мир со мной в раздоре.Join with the spite of fortune, make me bow,Будь самой горькой из моих потерь,And do not drop in for an after-loss:Но только не последней каплей горя!Ah, do not, when my heart hath scoped this sorrow,И если скорбь дано мне превозмочь,Come in the rearward of a conquer’d woe;Не наноси удара из засады.Give not a windy night a rainy morrow,Пусть бурная не разрешится ночьTo linger out a proposed overthrow.Дождливым утром – утром без отрады.If you wilt leave me, do not leave me last,Оставь меня, но не в последний миг,When other petty griefs have done their spiteКогда от мелких бед я ослабею.But in the onset come; so shall I tasteОставь меня, чтоб сразу я постиг,At frst the very worst of fortune’s might,Что это горе всех невзгод больнее.And other strains of woe, which now seem woe,Что нет невзгод, а есть одна беда —Compared with loss of thee will not seem so.Твоей любви лишиться навсегда.

И вновь никакого указания на мужчину или женщину ни у Шекспира, ни в переводе у Маршака. Как всегда, у Шекспира чувства и эмоции универсальны, понятны любому, кто хоть раз терял любимого человека. Словно звенящая струна, каждая строка отдается в сердце безумной болью, поднимающейся откуда-то из самых глубин израненной души. Любому современному человеку понятно то, что испытывает автор сонета. Женщина ли страдает по ушедшему мужчине, мужчина ли по женщине – язык сонета настолько оторван от конкретной действительности 16 века, что становится совершенно безразлично, кому писал его Шекспир… А ведь, думается, все-таки женщине.

Сомнительно, что сонет за номером 90 писался с целью посвятить его тому или иному графу. Шекспир, видимо, писал многие сонеты «в стол», и за несколько лет там их скопилось более сотни. Наверное, что-то читалось знатным особам, друзьям. В итоге Шекспир, склонный пристраивать так или иначе свое творчество, отдал все сонеты издателю. Почему он не публиковал все свои пьесы, легко объяснимо. За пьесами охотились конкуренты – театральные труппы лихорадочно искали новый репертуар, не брезгуя никакими средствами. Поэтому Шекспир, как то было принято, отдавал их в свой театр, интересуясь только реакцией цензуры и успехом постановки у публики. Не исключено, что тексты хранились в здании «Глобуса», но сгорели при пожаре.

Снова обратим взор к сонетам. Прежде чем перейти к номерам со сто двадцать седьмого по сто пятьдесят четвертый, прочтем сонет номер 126. Казалось бы, ясно обращается Шекспир к «lovely boy» – привлекательному/очаровательному/милому мальчику. Но почитав первый сонет и некоторое количество других, мы находим между ними сходные черты: да, автор восхваляет молодость и красоту (где-то понятно, что он обращается к юноше, где-то нет), однако, предупреждает: они не вечны, тускнеют с годами. Причем, выражает свои мысли Шекспир в достаточно жесткой и даже жестокой форме.

Сомнительно, что и в 126-м сонете Шекспир под «милым мальчиком» имел в виду одного из молодых графов. Не так было принято восхвалять их красоту и ум! На подобное и обидеться можно. Опять-таки, скорее это рассуждения автора о быстротечности бытия, связанные с его восприятием мира вообще, а не какой-то отдельно взятой персоны в частности. «Шекспир бесконечно изобретателен в создании все новых сравнений и метафор. Многие из них принадлежат к возвышенному поэтическому стилю, тогда как другие удивляют своим прозаизмом и «низменностью», – пишет А. Аникст во вступительной статье к сборнику сонетов. И далее: «… факты, послужившие толчком для возникновения «Сонетов», почти полностью скрыты от нас».

В некоторых сонетах, отправленных «на женскую половину», Шекспир использует слова «моя возлюбленная». Поэт, описывая возлюбленную, упоминает темный цвет ее волос и глаз, и внешность, которая в то время не являлась эталонной. Впрочем, опять оснований полагать, что он обращался к конкретной женщине, нет. Он мог описывать удививший его портрет туземки или увиденную мельком женщину экзотической красоты (так как тогда англичане активно бороздили океан, то часто привозили с собой из заморских стран захваченных там людей).

Темноволосую леди Шекспир упоминает в сонетах номер 127, 130, 131 (причем в 130 говорит, что темноволосая дива превзойдет красотой даже богинь, а в 131 уже утверждает: «Беда не в том, что ты лицом смугла, – не ты черна, черны твои дела»), 132. Потом в 133 и 134 номерах Шекспир переключается на женщину, в которую он влюблен вместе с другом, в 135 и 136 умоляет красотку его полюбить и не отказывать во взаимности… Опять возвращается Шекспир к темноокой женщине в сонете номер 144. Далее – размышления о любви вообще, страдания о неразделенных чувствах, обращение к женщине, но уже без упоминания ее экзотической внешности.

Таким образом, Dark Lady фигурирует всего в четырех сонетах, в двух идет речь о соперничестве с другим мужчиной, а в остальных автор рассуждает о любви, и понять, кого он имеет в виду, в принципе невозможно. Похоже, что последние сонеты написаны в самом деле позже: их Шекспир положил сверху той стопки, которую принес издателю, что логично. Тем не менее, строгого порядка в них не наблюдается, так же, как и в первой сотне: драматург не придерживался какой-то определенной темы, и это станет очевидно для тех, кто удосужится прочесть все сонеты подряд.