Алтын-Толобас - Борис Акунин

Стало быть, нужно сделать так, чтобы они об этом узнали.

Фандорин взял листок, размашисто вывел фломастером:

Цыпка, отоспался и ухожу.

Спасибо, что приютила. Ты, даже не представляешь, как вовремя ты вчера подрулила на своей тачке. За это – особенная благодарность и лишние полсотни плюс к той сотне. И спасибо, что не задавала лишних вопросов. За это еще полсотни.

Целую, Коля.

«Коля» – это хорошо. Она поймет. Не приписать ли что-нибудь еще, что предупредит ее об опасности?

Нет, нельзя считать Шурика идиотом. Сам внезапный уход Николаса и оскорбительный смысл письма должны подсказать ей, что дело нечисто. Фандорин подумал, полистал фольклорный блокнот и усугубил эффект припиской:

А перепихон был классный.

Вот так. Теперь она сообразит. Будем надеяться.

Положил поверх записки две бумажки по пятьдесят долларов. На всякий случай запомнил номер телефона, обозначенный на аппарате. Звонить, конечно, сюда будет нельзя. Разве что просто послушать голос. Убедиться, что жива.

Больше пока ничего сделать было нельзя. Как говорит Алтын, ноги в руки и вперед – то есть, в аэропорт. Если нет мест на лондонский рейс, улететь куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Прощай, маленькая храбрая женщина, которая мечтает вырасти на пять сантиметров и быть любимой. Пусть твои мечты сбудутся.

Перед тем, как выйти из подъезда, Фандорин набрал побольше воздуха в грудь и снова перекрестился – это уже становилось вредной привычкой.

С нарочитой неспешностью прошел мимо пожилых женщин, сидевших на скамейке и бесцеремонно на него уставившихся. Он слышал, как одна громко шепнула:

– Это Алтынкин. Ночевал.

Другая заметила:

– Ишь, каланча-то.

Не озираться по сторонам. Глупый англичанин ни о чем не подозревает, он уверен, что чемоданчик ему вернуло Божье провидение.

Направо подворотня. Свернуть. Шагов сзади не слышно.

На пыльной, залитой солнцем улице Фандорин позволил себе оглянуться. Никого. Для верности прошел по тротуару минут пять, ничего подозрительного не заметил.

Может быть, он драматизирует? Что если господин Икс, прочитав письмо Корнелиуса, и в самом деле утратил интерес к поискам Либереи?

Тем лучше!

Тогда так. Остановить машину. В путеводителе сказано, что в Москве мало такси, но зато развит частный извоз. За небольшие деньги, долларов за пять, можно на попутной машине доехать с окраины до центра. А там взять настоящее такси, и в Шереметьево.

Оглянувшись (по-прежнему никаких признаков слежки), Николас стал поджидать попутку. Как назло, мимо ехали одни грузовики. Ну, естественно, скоро конец рабочего дня.

Наконец из-за угла вылетел ярко-алый спортивный автомобиль. Николас вскинул было руку и тут же опустил. Зачем владельцу такого шикарного экипажа пять долларов?

Но «ягуар» бесшумно затормозил у тротуара. С деликатным жужжанием сползло вниз тонированное стекло.

За рулем сидел викинг с золотистыми волосами до плеч и коротко стриженной бородкой. Васильковые глаза взирали на магистра с веселым недоумением.

– Ёлки-моталки, живой бритиш. Только котелка с зонтиком не хватает. В Бескудниках! What are you doing here, dear sir?[13] – Я, собственно, хотел добраться до Шереметьева, – пробормотал Фандорин, встревоженный тем, что в нем с первого взгляда виден британец.

– Не бритиш, но крутой укос под бритиша, – констатировал нордический красавец. – Ценю мастерство. Садитесь, сэр, подкину до Хаммера. А там вас до Шере-мать-его любой водила за полтинник доставит.

Машина кошачьей породы вкрадчиво взяла с места, Николаса мягко вжало в пружинистую спинку кресла.

Викинг с любопытством обернулся к нему и хотел что-то сказать, но тут заиграл марш Мендельсона (Николас читал в газете, что русские обожают устанавливать музыкальные сигналы на мобильных телефонах), и начало беседы было отложено.

– Я, – сказал блондин.

Потом, после паузы, резко произнес:

– Мало ли что Черномор сказал. Вы, Леонид Робертович, лицензию обещали? Обещали. Бабки скушали? Скушали. Отвечайте за базар, или же, выражаясь интеллигентно, исполняйте взятые на себя обязательства… Вот это другой разговор… Значит, завтра коллегия министерства? Ну, буду ждать. И учтите, это ваша заморочка, не моя. Ауф видерхёрен.

Николас знал, что «Черномором» в чиновничьих и деловых кругах России называют самого премьер-министра, и взглянул на хозяина машины с особенным интересом. Кто он такой, если ему и глава правительства не указ? Какой-нибудь крупный промышленник или лоббист?

– Ну, что молчите, сэр? – спросил деловой человек, закончив телефонный разговор. – Плата за проезд – искрометное ля-ля. Расскажите что-нибудь. Вы кто такой?

Снова заиграл свадебный марш.

– Я, – снова произнес в трубку новорусский мачо. – …Ты чё, Толян, с клубники упал, как Мичурин?… Ага, щас. Нашел терпилу… Какие, блин, реутовские? Чё ты мне гонишь?… Рамсы развести проблем нет, только не плачь потом… Ладно, Толян, забили.

Этот разговор велся совсем в иной манере, чем предыдущий. Теперь Николас и вовсе ничего не понял. Правда, выражение «развести рамсы» в блокноте имелось. На криминальном арго оно означало «уладить конфликт». Выходит, этот человек не политик и не бизнесмен, а уголовник?

На сей раз викинг швырнул трубку на приборную доску довольно сердито и процедил: «Козлина дешевый». Но тут же вспомнил о попутчике, белозубо улыбнулся ему и сказал:

– Пардон. Познакомиться не дают. Блейзер из «Харродса»? Рукав порван, видели?

– Да, благодарю. Я вчера неудачно упал… – тоже улыбнулся Николас. Наверное, теперь придется выки…

Вдруг водитель поправил зеркало заднего вида, коротко обернулся назад и перебил:

– Э, сэр, да у нас с вами хвост. Ваш или мой? Меня сейчас вроде бы пасти некому.

Фандорин тоже оглянулся и увидел близко, в каких-нибудь двадцати ярдах, светло-зеленый джип «нива». За рулем сидел человек в очках, с соломенным чубом. Шурик!

– Это мой, – быстро сказал магистр, и сердце у него заколотилось быстро-быстро. – Послушайте, я не хочу подвергать вас опасности. Высадите меня. Или… – Он взглянул на викинга, тихо закончил. – Или просто прибавьте газу. С вашим двигателем мы от него легко оторвемся.

Сказал – и покраснел, потому что просить о такой опасной услуге совершенно незнакомого человека было недостойно, стыдно. Но ужас, всколыхнувшийся откуда-то из темных подземелий души, был сильнее всех прочих чувств. Должно быть, то же произошло и с цивилизованными пассажирами парома «Христиания», когда палубы стали крениться навстречу свинцовому холоду волн… Эта мысль помогла Фандорину совладать с приступом слабости.

– Нет, не нужно прибавлять газу, – сказал он.

– Высадите меня. Это моя… заморочка, не ваша.

Викинг включил сигнал поворота и вырулил направо, в переулок.

– На газ жать не буду, – сказал он, поглядывая в зеркало. «Нива» держалась на той же дистанции.

– Нарушать ограничение скорости некрасиво. Это во-первых. Высаживать вас я тоже не буду, потому что моя тачка – все равно что мой дом. Значит, вы у меня в гостях, а своих гостей я не сдаю. Это во-вторых. Ну, и в-третьих… – Он повернул еще раз, под знак «тупик». – Я кошмарно самолюбивый. Какого хрена этот урод на мне повис?

Машину качнуло – это водитель нажал на тормоза. «Нива» тоже остановилась, сократив дистанцию до десятка ярдов. Вокруг был пустырь, гаражи, пыльные кусты.

Видя, что отчаянный блондин собирается открыть дверцу, Николас в панике схватил его за рукав:

– Что вы делаете! Вы не знаете, что это за человек!

– А вы не знаете, что за человек Влад Соловьев, – невозмутимо ответил самоубийца. – Ладно, не психуйте, сэр. Выйдем, поговорим, как люди.

Он вылез наружу, хлопнув дверью, и не спеша двинулся по направлению к зеленому джипу.

Фандорин тоже открыл дверцу, чтобы крикнуть: «Осторожно, он вооружен!» Не крикнул. Чтобы не выглядеть еще большим идиотом, чем он был на самом деле.

Магистру вдруг стало совершенно ясно, что он угодил в ловушку. Эти двое – странный бизнесмен и Шурик – заодно. «Ягуар» остановился возле долговязого британца неслучайно.

Николас взглянул на замок зажигания. Ну разумеется – ключи этот самый Влад забрал с собой.

Выскочить из машины, побежать через пустырь?

А, собственно, зачем? Убивать его, кажется, не собираются. Пока. Что ж, по крайней мере, объяснят, что им от него нужно.

Смирившись с неизбежным, он повернулся и стал смотреть, как встретятся сообщники.

Шурик из машины не вылез. Сидел, высунув локоть в открытое окно и с невинной улыбкой смотрел на медленно приближавшегося франта в кремовом итальянском костюме, со связкой ключей в небрежно опущенной руке. Поздороваются? Обменяются рукопожатием?