Вспомни меня, любовь - Бертрис Смолл

— Боже мой, Оуэн, — прошептала Блисс мужу как-то раз, наблюдая, как король учит Ниссу стрелять из лука, — не может же он в самом деле питать к ней романтические чувства. Это ужасно! Она еще ребенок!

— Значит, даже твои амбиции имеют предел, — ответил ее муж.

— Ох, Оуэн, не серди меня! Это совсем не то, что с Блейз, — сказала Блисс. — Это совершенно другое дело!

— Да, король хотел Блейз только в качестве любовницы — жена у него уже была. Сейчас у него тоже есть жена, но это совсем другая жена, и он рассматривает нашу племянницу как кандидатку на роль следующей королевы. Что ж. Тони вообще не хотел, чтобы она ехала сюда. Если бы ты с такой готовностью не выразила желание присмотреть за ней, она не попала бы в это опасное и затруднительное положение, — безжалостно напомнил жене граф Марвуд. Ему случалось слышать утверждения, что холодность Ниссы гораздо сильнее действует на короля, чем очаровательное заигрывание малютки Говард. Он не знал, было ли в этих разговорах хоть сколько-нибудь правды, но не осмелился пересказать их жене.

— Ах, Оуэн, что же нам делать? — с отчаянием в голосе произнесла Блисс.

— Ничего мы сделать не можем, моя дорогая. По крайней мере сейчас. Все во власти короля, и я боюсь, он присматривает для себя новый лакомый кусочек. Может быть, он все-таки отдаст предпочтение леди Говард.

— Нисса гораздо красивее! — не выдержала Блисс, а ее супруг расхохотался так, что у него заныли щеки.

— Мадам, — сказал он ей, отсмеявшись, — по-моему, вы сошли с ума.

Услышав голос короля, они обернулись. Ласково улыбаясь, король наклонился и, к их изумлению, поцеловал Ниссу в щеку.

— Прекрасно, моя дикая роза, очень хорошо! Какая она меткая, джентльмены, не правда ли? Настоящая Диана, богиня охоты, разве нет?

Спутники короля поторопились тут же выразить согласие.

— Наверное, я никогда не научусь стрелять так же хорошо, как Нисса, — вздохнула Кэтрин Говард, улыбаясь и поглядывая на короля снизу вверх. — Боюсь, ваше величество, у меня на это не хватит ума.

— Ни на минуту не могу в это поверить, — галантно заявил Генрих Тюдор. — Позвольте мне поучить вас стрельбе из лука, Кэт. Думаю, если вы захотите, освоите любое дело. Вы, моя дорогая, роза без шипов. — Король повернулся к пажу. — Лук и колчан для госпожи Говард!

В очередной раз двор был поставлен в тупик: которая же из двух? Генрих Тюдор явно наслаждался, держа придворных в недоумении. Приближался срок расторжения его брака с Анной Клевской, и король, по всей видимости, намеревался весьма приятно провести лето.

Епископ Уинчестерский срочно разыскал герцога Норфолка.

— Мы не можем допустить, чтобы он выбрал леди Уиндхем! — нервно заявил Стивен Гардинер. — Как только он освободится от Анны Клевской, кто угодно может завладеть им. Мы должны действовать немедленно и закрепить позиции вашей племянницы.

— Ну да, — согласился герцог Норфолк, — он сейчас как молодой жеребец, резвящийся среди молодых кобылиц. Мы должны приковать его внимание к Кэтрин, и только к Кэтрин.

— И как же вы этого добьетесь? — поинтересовался епископ.

— Дискредитировав госпожу Уиндхем в глазах короля, — ответил герцог.

— Но госпожа Уиндхем добродетельна во всех отношениях, — усомнился епископ. — Даже я не смог найти ничего, что хоть как-то бы ее компрометировало. Вокруг ее имени нет никаких сплетен, она ни разу не позволила никому из мужчин приблизиться к ней. Ее манеры и поведение безупречны, а ее преданность королеве общеизвестна. Как представляется, она — настоящая леди.

— Хорошо, но что, по-вашему, скажет король, если обнаружит ее обнаженной в постели молодого мужчины, тоже обнаженного, мой дорогой епископ? — спросил с улыбкой герцог. — Внешность порой бывает так обманчива.

— Господь с вами, милорд, уж не собираетесь ли вы испортить репутацию этой девушки? Она приехала ко двору, чтобы сделать хорошую партию. Если вы пойдете на такую подлость, ее доброе имя будет уничтожено и ни один порядочный мужчина на ней не женится. Я отказываюсь принимать в этом участие!

— Успокойтесь, Стивен, — произнес герцог. — Я могу дискредитировать ее и одновременно выдать замуж так удачно, что даже ее семья придет в восторг, уверяю вас. Чтобы не тревожить вашу чувствительную совесть, я вам ничего больше не скажу, но клянусь, что никакого вреда этой девчонке не принесу. Просто я должен отвлечь от нее короля, а единственный способ достичь этого — скомпрометировать ее. Генрих Тюдор не любит подбирать остатки после других мужчин. Он сам отдаст распоряжение о свадьбе госпожи Уиндхем, вот увидите. Вы можете мне доверять.

Епископ не произнес ни слова в ответ, но про себя подумал, что доверять в таком деле Томасу Говарду — все равно что доверить лисе ключи от курятника. Но, решил епископ, помешать герцогу он не может, да и что значит судьба одной девушки по сравнению с тем, что лежит на другой чаше весов, — с их планами восстановления консервативной и ортодоксальной церкви во всем блеске вековых традиций.

Герцог Норфолк наблюдал за удалявшейся фигурой епископа. Экая у него болезненная совесть, размышлял герцог. На самом деле его совершенно не волнует, что там станется с этой девчонкой Уиндхем, лишь бы это не отразилось на его положении. О, конечно, ему не хочется участвовать в том, что он считает богопротивным и аморальным делом; но он совсем не прочь воспользоваться плодами этого греха, если его совершат другие. Придя к такому заключению, Томас Говард начал высматривать среди придворных нужного ему человека. Обнаружив наконец того, кого он искал, герцог велел своему пажу:

— Пойди скажи графу Марчу, что я хочу поговорить с ним. Пусть придет ко мне в комнату.

Говард медленно направился ко дворцу и прошел в свои личные апартаменты. Едва герцог появился, слуга протянул ему кубок с вином. Принимая его, Норфолк распорядился.

— Сейчас придет граф Марч. Проводи его ко мне в спальню и позаботься, чтобы нас не беспокоили.

Герцог пришел в уединенную комнату, предназначенную для приватных бесед, и устроился в кресле у очага. Огонь ярко горел — хоть и стоял апрель, но день выдался холодным. К тому же Томас Говард постоянно мерз и, невзирая на скупость, всегда приказывал поддерживать огонь в своих помещениях. Тяжело вздохнув, он отпил глоток вина. В этом году ему исполнялось шестьдесят семь лет, и он начал уставать от необходимости постоянно следить за благополучием огромной семьи. Но, увы, трудно ожидать, что его сын сумеет справиться с этим так же, как он. Генри — поэт, а не тактик, Ладно, по крайней мере ему есть кому передать имя Говардов.

« Я дал жизнь четверым, — думал герцог, — и двое уже мертвы. Какие-то стариковские мысли…»Он еще раз отпил из кубка. Когда он впервые стал отцом, ему исполнилось всего пятнадцать, и какую же шумиху вызвало появление на свет его внебрачной дочери Мэри-Элизабет! Ее мать Бесс, его дальняя родственница, сирота, умерла в родах. Бесс было всего только четырнадцать, но она успела стать одним из его самых близких друзей. Ее смерть заставила его измениться. Больше уже никому не отдавал и не раскрывал он своего сердца. Его дочь росла при нем, в семье, а со временем он нашел для нее хорошую партию. Она вышла замуж в двадцать лет, как раз в тот год, когда родился и умер его первый законный сын от Анны Йоркской.