Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке - Генрих Вениаминович Сапгир

глазом

Но крепко    Связан    Пуповиной

Твой разум    С левой    Половиной

И понял все    Верховный Генрих

Вокруг себя    Немногих верных

собрал    «На штурм ребята!    Ну!

Объединим    Свою страну»

Нет не понять    на мутном снимке:

Строения    Или обломки

Цветы    Из яркого лубка

Или Бог знает что! –    Из хлора    Облака

КРИК И ШЁПОТ

Отпусти меня!

Обнимая сжимая

Сама же кричишь:

– Отпусти меня!

– Прости меня!

– Не смотри на меня!

– Не кричи на меня!

– Скорее скорее

бери меня! —

– Говори говори говори меня…

Плавая    В прозрачной глубине

Шепчет    Глубина:

Ты – во мне

ПАМЯТНИК

Избуду свой век    Буду далее    Не существуя

Имя мое    Шевелить    Будто вправду живу я

Рифмы мои    Оглашать    Повторять

Будто    Боясь    Потерять

В чьей-то гортани    Чужим языком    И губами

Повторенный    Рождаясь опять    Дыханьем

Иное увижу    И буду жить    Как в своем

И опять    Лягу спать    В окоем – водоем

Кого-нибудь жду    Стоя в ряду    Под переплетом

Каждая книга    Надеется быть    И любопытствует: что там?

Черемуха?    Муха?    Когда же?    Когда?

Нарисуйте мне    Глаз и ухо    И скажите:    Да!

КАРТИНА

Деревянная рама    Крюк    Грубая изнанка —

Ткань холста    Углом горы –    Потолок и стенка

Лапки чистят    Усики    Хитиновое тело

Где-то    Сотым глазом    Видит: полетела

Таракан    На подоконнике    Не ты ли рыжий?

Или –    На газете    Рыбой свежей?

Смотрит    Перламутровый    И круглый

Куколкой    Одновременно –    Барби куклой

Но еще обидней    Таракан Как я жил    Живу я

Ждет трамвая    Над забором:    Туча грозовая

Зонт забыл    Расстроился    Тоже не резон

Таракан    Ушел    За горизонт

ТРЕТЬЯ ЖИЗНЬ

Первая –    22 года назад

Оборвалась инфарктом    Вторая —

Ночью    Инсультом    На пятое марта

В черепе    Грянули    Колокола

Снег и коробки    В окне больницы

Привыкаю    Учусь ходить

Говорить    Выговаривать звуки

Правой рукой    Ложку держать

В двух первых    Держал и не думал

В этой падает на пол – и все

Третья жизнь    Началась

Старый ребенок    Кому это надо!

Те же дворы    Стены    Бутырки —

Башня – темница    Екатерины

Если бы Рим    Или Иерусалим!

Новую жизнь    Начать эмигрантом

В климате теплом    И благодатном

И обязательно    Пенсионером

Так чтобы выжать    Из государства

Все что другим    Всегда доставалось —

Хлебные крошки    Как воробью!

В новой жизни    Не буду учиться

В жизни внеплановой    И сверхурочной

Буду учить    Не одобрять

Глазом по-птичьи    Косить

Мстительно стану    Ко всем относиться

Стану долбить    И долбить    Своим клювом

Знаю наверно    Никто не посмеет

Старого дятла    Не одобрять

Сам    Не люблю стариков

Кто разрешил    Доживать равнодушно

Быть неопрятным    И неприятным

И не стыдиться    Раскрытой ширинки

Вечно небритой    Мокрой щекою

Внука    Небрежно любить

СОБЕСЕДНИЦА

Не смотри на меня    С такой грустью

Вижу твой исток    И сразу – устье

За твоими берегами    (Знать не хочется)

Осень Больницу    И как оно кончится

Вижу всю тебя    Сквозь хрусталь    Много разных

Следующую жизнь    Ленточки    И праздник

Девочка – щепка    Глаза – во лбу

И твои потомки –    Целую толпу!

…Георгины    Астры    …Речью по-сорочьи

А зрачки    Поблескивают    Затаенной ночью

В yellow субмарине –    Погружаясь    На дно

При любом различии    Сознание одно

НА ДАЧЕ

Я вижу    Как моя    Кардиограмма

Вычерчивает    МАМА    МАМА    МАМА

И не машины    Люди сидя    Мимо

Проскакивают    Скорлупа    Незрима

За дачами    Не сосны    Чьи-то мысли

В закате    Просияли    И погасли

Там в блеске звезд    Встает    Бутылка водки —

И краем уха –    Гости    У калитки

И сразу все    Друзьями    Композиторами

Их женами    И чаем    И компьютерами

И спор и вздор…    Вдали    Во мраке белом

Возникло шумом    Утонуло гулом

РОССИЯ ХХ

Прадед – полковник    Поставили к стенке

матросы    Дед – большевик    На Лубянке —

в затылок    Отец    Подорвался в танке

Сына    Афганцы    Внука    Подонки

Проклята Россия    До седьмого колена

Но счастлива будет?    Ага!    Непременно

УТРОМ И ВЕЧЕРОМ

Арон    «Арион»    Тимирязевский

За метро    Будто был всегда    Рынок

Думает    Нищая перебежала    Синяя

С желтым    К беде    Пристает

Привезли    Убивать    Радуюсь

Азербайджан    Мешки с огурцами    В цвету

Забыл    Под навесом    Стараюсь

На цепь    Беспокоюсь    Товар

«Зной    Дерево    Где отдыхал…»

Зной    Дерево    Где отдыхал

Дали    Поэтому    Листья крупно

На глаз    Надет    Сквозной чехол

Там    Окантовый лист    Лепной

Вокруг    Скорлупы    Черепной —

Два негодяя    И гения    Совокупно

«Или спасутся…»

Или спасутся

Все    Спасутся все

Или никто    Даже думать    Редко случалось

Такой серьезный    Разговор    Почти не слышно

Ужас такой    С алтаря    Веет

Что Ты –    Ничтожество

СЛОВО

Из Слова    Прорастают    Все слова

Так за ночь    Появляется    Трава

В какую ночь    Блаженнейшей    Весны

Мы были    Произнесены?

ДВОЙНОЙ СВЕТ

Бледнеет мир    С незримых гор

Меня