Шофер. Назад в СССР. Том 3 - Артём Март

глянула на нас троих с какой-то странной неприязнью, перевела взгляд на старого моего знакомого.

Белобрысый тракторенок по имени Игнат, стоял, скрестив ноги и облокотившись на деревянную крышку полупустой витрины. Он окинул нас скучающим взглядом. Потом посмотрел на продавщицу. Та заулыбалась.

Когда пришли мы в центральную пивнуху, тракторист с ней о чем-то тихонько ворковал. Как только увидели они нас, то замолчали, притихли.

— А когда будет? — Спросил Титок равнодушно

— Да откуда ж мне знать-то? Когда будет, тогда будет, — раздраженно огрызнулась она.

— А он тут чего ждет? — Кивнул на белобрысого Титок.

— Чего надо, того и ждет!

— Слушайте, — вздохнул я, — чего вы огрызаетесь? Нам пива надо. Будет или нет? Скажите по-человечески.

Я заглянул женщине в глаза, посмотрел пристально, серьезно.

— Ну, — растерялась она на миг, — не знаю, должно быть. Обычно к девяти привозят, а сегодня запаздывают.

— А бутылочное есть? — Осведомился я, — если уж свежего не привезли. Так мож в бутылках осталось?

Тракторист Игнат как-то нервно зашевелился, сменил ногу и посмотрел на продавщицу со значением. У той на секунду забегали глазки, но она быстро взяла себя в руки:

— Да и бутылочного нету. Вчера разобрали.

— Лады, — сказал я. — Пойдем, мужики.

На пути к выходу я тихонько оглянулся вполоборота. Увидел мельком, как провожают они нас взглядом.

— Суббота, утро, — начал Титок, — а народу нету. И пива нету.

— Видать, были уже тут все, кому надо. Вот увидели, что пива нету и убегли, — пожал плечами Сашка.

— Машина идет с Армавира, — я задумался, пока мы топали до Белки, — и заворачивает на первом перекрестке. Едет через Ждановский и первую выгрузку производит в ихней пивнухе. Вторую — в центре, а дальше уже по ходу дела, до конца станицы.

Титок, став под кузовом Белки, глянул куда-то вдаль. Достал папиросу, примял кончик и, оберегая огонек спички от утреннего ветерка, закурил, начал:

— Угу. Видеть, все, кто поумней, кто первей нас тут был и пива для баньки хочет заиметь, уже в Жадновском под стенами тамашней пивнухи топчется.

— Народу уж, видать, набежало, — покачал головой Сашка.

— Поехали, посмотрим, чего там твориться.

Я зашел за Белкину кабину, залез внутрь, глянул невзначай вправо.

— Опа…

Титок с Саней сели через пассажирское, и я сказал им:

— Гля мужики. Вот черти хитрые…

Пивнуха, в которой мы были, стояла аккурат на углу. Там, где улица бежала вниз, был у нее второй, запасный вход. Там, притулившись к худенькому тартрату, возвышался над дорогою трактор. А к нему шли белобрысый Игнат, да полнотелая продавщица. Игнат нес деревянный, сбитый из реек ящичек. Из него, покачивая своими зелеными горлышками, торчал добрый десяток пивных бутылок.

— Ты глянь на нее, набрехала! — Рассердился Саня Плюхин. — В глаза говорила и брехала!

— А белобрысый вон чего дожидался, — как-то равнодушно заметил Титок.

Я ничего им не ответил. Ухмыльнулся. Стал ждать.

Игнат, с теткой-продавщицей на нас и внимания не обращали. Видать, не видели, ну или им уже все равно было. Тракторенок поставил ящик у кабины, взобрался в нее, стал копаться в тракторе, ища, видимо, для пива место. Потом махнул тетке, подавай, мол. Взяв ящик, та с трудом потянулась вверх, силясь вложить его Игнату в руки.

В этот момент я резко жмякнул сигнал. По правде сказать, хотел я привлечь этим их внимание, да показать какой-никакой неприличный жест за вранье, но получилось гораздо лучше: тетка вскрикнула, вздрогнула.

Ящик дернулся в ее руках и бутылки посыпались одна на одну. Большая их часть повалились из ящика, через плечи продавщицы. Стали они биться об асфальт тротуара, расплескивать свое пенное содержимое.

Сашка Плюхин расхохотался. Даже лицо Титка, до того момента кислое, засветилось озорной улыбкой.

Игнат, принявший почти пустой ящик, стал громко матюкаться на тетку. Та перепуганная взялась всплескивать руками, оглядывать лужу, внутри которой оказалась. В ящике же целыми остались едва только две бутылки.

— По паре в одни руки! — Выкрикнул в окно Саня. — Вот так вам! За вранье!

У пивной, что располагалась в Ждановском районе станицы Красная, толпились люди. Не меньше двух десятков мужиков окучивали прилавок со всех сторон, ругали молодых девочек-продавщиц, почему не едет пиво.

— Ну? Чего такое? Пиво где?

— Банный день! Нам надыть!

— Чего они не везуть?

— Тихо-тихо, товарищи граждане, — испуганно лепетала молодая девчушка в переднике на цветастый сарафанчик. — Мы и сами не знаем! Машина должна быть час тому!

— Так шуруй до почты и звони на завод! Спрашивай, чего не едуть!

— Непорядок это!

— У Петровны тут всегда было все по дисциплине! А как молодых девок заместо ее посадили, глянь че твориться!

Перепуганные девчушки — глаза на мокром месте — суетились за прилавком, успокаивали буйных мужиков, молодых и старых.

Мы с трудом протиснулись к прилавку. Я тут же перевалился через стол, кликнул одну из девчонок:

— Доброе утро. Чего, нету пива?

— Да нету же! Нету! Не видите, что ли? Народ беснуется!

А станичники и правда были недовольны. Оно и понятно. Сходить в баньку, да отдохнуть там с пивком после тяжелой рабочей недели — это настоящая привилегия каждого советского рабочего человека. А когда тебя такой привилегии лишают, немудрено и разозлиться.

Тем более тут, кажись, были самые настырные, кто оббежал все пивнухи в Красной, что стояли к ихним домам поближе, и добрался аж сюда.

— Чего вы стоите, дурехи⁈ — Кричал кто-то. — Узнавайте, чегось не едуть с заводу? Чегось пива не везут⁈

Растерявшиеся девчонки отпрянули от прилавка, скукожились под строгими взглядами мужчин.

— Ну и чего вы на них кричите? — Обернулся я. — Они, что ли, тут виноватые, что пива нету?

— А кто ж?

— Они ответственные по магазину!

— Да какие мы ответственные⁈

— Мы так, принеси-подай!

Народ снова загалдел, стал недовольно наседать на девчонок.

— Да пойдем уж отсюда, — кисловато шепнул мне Титок, — видать, впросак мы попали с пивом-то.

— А бутылочного у вас нету? — С надеждой спросил Сашка.

Одна из девочек торопливо отрицательно покачала ему головой. Плюхин сухо сплюнул, вздохнув, отпрянул от прилавка, за который держался.

— Подождем чутка, — сказал я, когда мы стали протискиваться к выходу. — Мож сегодня еще привезут.

Народ,