Обещанная медведю - Анна Владимирова

прошелестел ветерок, а табак заструился ровнехонько вверх, расползаясь уже над головой бабки. Та будто впала в транс, принимаясь раскачиваться. Забавная особа. Интересно, местная чудачка?

– А Дарьяр что же? – очнулась она.

Непонятно было, кого она спрашивала. Я уставилась на Яна, но он всем видом давал понять – не касается это его.

– А что он? – осторожно спросила я.

– Где он? – открыла глаза бабка.

Ну точно – ведьма! Я моргнула, не в силах отвести взгляда от ее черных глаз.

– Я не знаю.

– Надо кому-то уже начинать знать из вас двоих, Ромалия, – поучительно сообщила она.

Я метнула взгляд в Яна, но тот только покачал головой, мол, я тебе не помощник.

– Ладно, – поднялась я. – Пойду узнаю…

– Я подвезу, – поднялся Ян.

– Сиди, дорогу я запомнила, – осадила я его и направилась со двора.

…Дорогу-то я запомнила, но вот без транспортного средства под задницей она оказалась длиннее, чем казалась. Но даже не в этом проблема. Гром, который предупреждал, что не стоит самонадеянно идти пешком, обрушил на мою голову добротный ливень, промочивший меня до трусов. Я шла по грунтовой дороге в чавкающих промокших кроссовках, а над головой бесновалась стихия. Зато местным все было нипочем. Они шастали туда-сюда волками и медведями, провожали долгими взглядами. Я чувствовала на себе столь пристальное внимание, что так и хотелось обернуться и спросить, что им всем от меня нужно.

К дому Дарьяра пришла примерно через час. Мобильный промок и потух, желание о чем-то снова ругаться с Медведем – тоже. Только когда он увидел меня на пороге, набухшую от воды, принялся ругаться так отборно, что у меня снова запылали уши. Даже будто стало теплее…

– Ромка! – взвыл он уже на литературном русском. – Я же просил Яна за тобой присмотреть!

Он рывком втянул меня в гостиную и принялся сдирать мокрые шмотки.

– Наверно, Ян понял, что я взрослая… – вставляла я между его рьяными рывками. – И решил уважать мои решения?!

– Решением умереть от воспаления легких?! – возмутился он. – Очень по-взрослому! Марш в ванную! – И, не дожидаясь выполнения, подхватил под руку: – Холодная как лед! – Он усадил меня в ванну и врубил горячий душ. – Отогревайся, – приказал, когда я съежилась под струями. – Я чаю сделаю.

Я прислонилась спиной к бортику и прикрыла глаза. Вот оно – мое озеро. И пусть меня не с таким трепетом в него внесли, умереть тоже не дадут.

Дарьяр принес чай, но покидать меня не спешил – уселся на бортик и прошелся темным взглядом сверху вниз.

– Не надо так на меня смотреть, – сжалась я, подтягивая колени к груди.

– Ян говорит, Шеба чуть не загорелась.

– Да, – я со вздохом обняла чашку крепче и опустила взгляд. – Когда я сказала ей, что Сашку не удалось вытащить…

– С бабкой моей познакомилась? – усмехнулся он вдруг.

– С твоей? – подняла на него удивленный взгляд и облизнула пересохшие губы. Дар сидел, сложив руки на груди, и весь его вид разгонял кровь не хуже чая и горячей воды.

– Нинор – моя бабушка, – ехидно усмехнулся он.

– А я подумала, что она ведьма, – покачала я головой.

– Ну я этого не отрицал…

– Твоя бабка – ведьма? – поползли мои брови вверх.

– Я не знаю, Рома. Но она очень необычная. И я ее очень люблю.

– А мама?

– Мама умерла, – спокойно смотрел он в мои глаза.

Я совсем забыла, что это он обо мне все знает. А вот я о нем – ничего.

– Рассказывай, – попросила я. – О семье.

Он задумчиво вздохнул, будто сомневаясь, но все же решился:

– Не хочу говорить об отце.

Как и я.

– Он… я не согласен с ним во многом. Но на мне нет ответственности за семью и всех, кто живет под его охраной в поселке. Поэтому с ним все сложно.

– Он главный тут? – удивилась я.

– Не только тут, – уклончиво ответил он. – А по матери я тоже очень скучаю. Отец не сделал ее жизнь счастливой. Я не хотел бы повторить его путь. Но не знаю, смогу ли сдержать зверя. Смогу ли не обидеть тебя…

Я отвела я взгляд. А Дар поднялся и вышел из ванной, а я осталась усваивать услышанное.

Значит, требовательная у него семейка. Но как же мы похожи! Нас обоих забраковали. Только ему отец не простил смерти сына. А мне?.. Я так и не узнала. Мне просто стало холодно, и я ушла туда, где холодно всегда – в лес, палатку, одиночество. Где не чувствуется холод остывшего очага.

Я вообще плохо помню отца. Вернее, я помню его слова, наставления, требования. Но я не помню запаха, прикосновения, чувств… Амбициозный, требовательный, жесткий, властный – таким он был в семье и вне ее. Одинаковым. Но все, что не мог дать он, с лихвой восполнялось мамой. Время, нежность, участие – я пропиталась ее любовью и верой в меня как сегодня дождевой водой. Мне до сих пор казалось, что все светлое во мне – привязанность к другим и доверие к миру – от нее.

Я допила чай и вылезла из ванны.

В гостиной потрескивало пламя в камине, вкусно пахло дымом и кофе. Дарьяр нашелся в кухне. Он сидел с ноутбуком за столом. А рядом – ну кто бы мог подумать! – паслась Воркуша в миске, специально для нее купленной.

– А она у тебя умная – не гадит где попало, – заметил он, проследив мой изумленный взгляд, но тут же заметил босые ноги на полу. – Мы тебе домашней шмотки не купили… – Но не успела я отреагировать, он прошел мимом меня в гостиную, а вскоре вернулся с футболкой. – Пакеты с покупками в спальне.

– Значит, все. Живу у тебя…

Я проследила, как он вернулся за стол.

– Да, все.

Внутри стало зябко, будто я только завалилась на порог.

– А… что дальше?

Он поднял на меня взгляд от ноутбука и выпрямился на стуле:

– Посмотрим.

– Я чужая тут…

– Ты моя, – сдвинул он брови.

– Ты бы видел, – покачала головой я. – Видел бы, как Ян сегодня спасал Шебу… К саламандре нельзя приближаться, когда она тлеет, но он схватил ее на руки и отнес в речку, рискуя жизнью. И он спас ее просто так, не требуя…

– Ты мне нужна, – перебил, медленно поднимаясь.

– Кажется, Шеба ему теперь тоже, – попятилась я. – Думаешь, Ян потребует от нее стать его?

– Может, и потребует, – тяжело задышал он. – Это его дело.

– Не надо было брать меня силой, Медведь.

– Я не могу по-другому, – поставил он точку. – Мне жаль, Рома.

– Ты жалеешь, но ничего не с этим делаешь.

– А что мне сделать? – направился он медленно ко мне.

– Дай свободу.