Уйти и не вернуться - Чингиз Абдуллаев

– Они говорят, что Нурулла где-то недалеко. Там сейчас его отряд. Завтра он снимется и переберется ближе к Ишкашиму.

Чон Дин понял все без слов.

– Думаете, стоит рискнуть?

– У нас есть другой выход? – невозмутимо парировала женщина.

– Да, действительно, – согласился Чон Дин.

Он отлично понимал ситуацию. Конечно, нужно было узнать более подробно о лагере Нуруллы, постараться выяснить их месторасположение. Но идти они могли только вдвоем. Оставлять одну женщину или посылать ее обратно в лагерь было нельзя. Если в городе любая женщина находилась под защитой негласных законов, то на дороге одинокая женщина без мужчины могла стать легкой добычей любого прохожего. Раз ее не ценят близкие мужчины, отпуская одну в такой дальний путь, значит, ее могут не ценить и другие мужчины. Логика в таких рассуждениях была «абсолютной».

– Идти нужно вместе, – поняв его состояние, кивнула Падерина, – у нас есть еще время до возвращения. Полтора дня. Узнать и принести сведения для нас важнее всего.

– Согласен, – Чон Дин услышал, как возвращаются люди Алимурата, и, нахмурившись, быстро сказал: – Нам все-таки лучше уйти отсюда.

Они быстро покинули торговые ряды городка, направляясь на север. А вернувшиеся бандиты снова начали кричать и шуметь. Кончилось это тем, что они попытались ограбить несколько лавок, стоящих в конце улицы. Но хозяева уже знали, как нужно разговаривать с незваными пришельцами.

Изо всех лавок показались вооруженные винтовками люди. Бандиты растерялись. Вести бой с жителями города не входило в их планы. Кроме того, они знали, что им не простят бойни в Зебаке.

Гордые пуштуны вообще традиционно не доверяли узбекам и таджикам, составляющим основу таких бандформирований. Пострадавшие более всего от ввода советских войск, живущие на севере миллионы таджиков и узбеков подвергались нападениям, принудительной коллективизации, насильственно переселялись в другие места. Причем зачастую это делали из особого рвения правительственные пуштунские чиновники, всегда с подозрением относившиеся к своим национальным меньшинствам. Именно поэтому наиболее непримиримыми и самыми отчаянными стали живущие на севере представители этих меньшинств. И именно поэтому их было так много среди бандитов, осуществлявших контрабанду наркотиков и оружия через границы.

В этот момент на торговой улице появилось несколько человек из отряда Нуруллы, отличавшегося большей дисциплинированностью и порядком. Тут же раздалось несколько выстрелов. Растерявшиеся люди Алимурата спешно покинули городок.

Среди погибших оказался и неосторожно выбежавший с винтовкой брат Али-Рахмана. Стоявший за прилавком молодой парень, напуганный грохотом выстрелов и смертью второго хозяина, оттащил тело в лавку, прикрыл его мешками и тут же сбежал, решив больше не искушать судьбу.

Падерина и Чон Дин неспешно, как и подобает настоящим путникам, двигались на север. До предполагаемого лагеря Нуруллы было около тридцати километров, и их можно было пройти за весь день. Привыкшие к физическим нагрузкам, оба офицера старались максимально беречь силы, делая короткие привалы через каждые два часа. Наконец поздно ночью они все-таки вышли к небольшому каменистому плато, освещенному со всех сторон огнями.

Недалеко шумели машины. В отряде Нуруллы были даже два БМП и пять грузовых машин, что позволяло ему быстро перебрасывать своих людей в случае необходимости. Нурулла занимался контрабандой, не брезгуя доставлять наркотики из Пакистана для последующей переправки в Иран и в бывший Советский Союз, откуда груз часто шел в Европу. Несмотря на строжайшие меры исламского правительства Ирана, боровшегося с торговцами наркотиками и контрабандистами самыми решительными мерами, вплоть до смертной казни, этот бизнес по-прежнему процветал, так как приносил невиданные прибыли.

Особенно раздражало иранские власти и то обстоятельство, что среди контрабандистов было много бывших моджахедов, боровшихся с неверными и соответственно получавших оружие и деньги из Ирана. Теперь, когда основного врага уже не существовало, многие бывшие «идейные» оппозиционеры переключились на «прибыльные» переправки запрещенных грузов, охраняя их полученным прежде оружием для борьбы с безбожной властью.

Иранские власти не просто преследовали контрабандистов, они вешали их после показательных процессов, дабы никто не мог усомниться в чистоте помыслов настоящего исламского правительства. И здесь действия Ирана получали абсолютную поддержку стран Запада, так сильно страдавших от наплыва наркотиков.

Но к тому времени вся Средняя Азия превратилась в огромную дыру, через которую просачивались тысячи контрабандистов, переправляя свой смертельный груз. Граница, некогда единая и монолитная, превратилась в лоскутное одеяло, где каждый участок охраняли собственные пограничные войска только что образованных государств. А в самом Таджикистане шла непрекращающаяся гражданская война. Все эти события, наложенные друг на друга, позволяли почти беспрепятственно переправлять грузы наркотиков из Средней Азии в Европу, зачастую даже на специально зафрахтованных самолетах.

Чуть в сторону от плато, там, где находились машины, было небольшое поселение, домов на сто – сто пятьдесят. Уставшие путники направились туда. Они постучали в первый попавшийся дом.

– Входите, – радушно открыл им какой-то старик.

После обмена приветствиями их провели во внутренний дворик. Старик сел перед ними.

– Откуда вы пришли, – спросил он, – как долог был ваш путь?

– Мы идем из Зебака, а до этого прошли много дорог пути. Наша цель – добраться до границы, но мы хотим еще войти в город Ишкашим, где нам нужно передать поручение нашего брата, да сохранит Аллах ему жизнь на долгие годы, – ответил Чон Дин.

– Ты, я вижу, не пуштун и не таджик. Скажи мне, как тебя зовут и откуда ты пришел? – спросил старик.

– Мы путешествуем из славного города Шибиргана и прошли много дорог. Я кореец. Мое имя Ван Дин, а это моя супруга.

– Я сразу понял, что вы с запада. В Шибиргане живет много твоих сородичей?

– Да, – офицер знал, что в городе действительно компактно проживала довольно большая колония киргизов и корейцев. Это входило в часть его легенды, и он спокойно продолжал беседу.

Падерину в это время увели на женскую половину дома. Она осторожно отцепила пояс с пистолетами под паранджой и сняла его вместе с нею. Затем устало опустилась на подушки, любезно предложенные женщиной.

Хозяйка внимательно рассматривала гостью.

– Ты не пуштунка? – спросила она на фарси.

– Нет, мой муж кореец, а я из туркменов, – сообщила Падерина.

– Я поняла сразу, едва взглянув на тебя. Наверное, твоя мать из рода хорезмцев или хазарейцев, ты слишком высокая и светлая, – улыбнулась женщина.

– Да, – кивнула Падерина, чувствуя, как от усталости кружится голова.

Принесли еду, и, прочитав короткую молитву, они принялись есть. Рядом с хозяйкой дома сидели две женщины, примерно лет тридцати пяти–сорока. Это были невестки хозяйки. Одна была таджичкой, другая узбечкой. Обе женщины, молчаливые и покорные, спокойно слушали свою свекровь, не решаясь принимать участие в беседе. Они сидели на полу, как и положено в настоящем мусульманском доме местных таджиков. Еду приносили девочки – внучки хозяйки.

– Говорят, в Зебаке сегодня утром убили несколько человек, – вздохнула женщина. – Вы ничего там не видели?

– Нет, мы сразу ушли, но мы слышали, как там стреляли, – ответила Падерина.

– Трудный, очень трудный путь вы прошли. Сам Аллах помогает вашему испытанию, – сердечно отозвалась хозяйка дома, – в такое трудное время столь далекий переход требует большого мужества. И терпения.

– Мой муж храбрый человек, – улыбнулась Падерина. – Аллах не послал нам детей, и я благодарна ему за такого мужа. – Хозяйка понимающе наклонила голову.

– А что за лагерь здесь совсем рядом? – спросила Падерина, зная, что женщины бывают всегда осведомлены даже лучше мужчин.

– Этого бандита Нуруллы, да покарает его Аллах, – негромко ответила женщина. – Мои дети – в Файзабаде, в полках генерала Дустума, а здесь хозяйничает этот безбожник.

– Он давно здесь находится?

– Несколько дней, – охотно ответила женщина, – мы ждем, пока наконец он уберется. А вчера к нему прилетала летающая машина.

– Какая машина? – насторожилась Падерина.

– Летающая машина, – сказала хозяйка дома, – и мы думали, что они будут бросать сверху бомбы на наш кишлак, но они немного полетали, потом сели. А скоро улетели.

– У бандитов есть такие машины? – офицер разведки, она сразу догадалась, что здесь так называют вертолет. И сразу сообразила, что у Нуруллы не может быть вертолета. Значит, сюда прилетел кто-то из-за границы, из Пакистана, откуда имелся небольшой коридор через горы.