Герои атомного проекта - Богутенко Александрович

Постепенно, однако, факты из жизни и деятельности А. П. Завенягина становились все более доступными через обращение к источникам, которые перестали быть засекреченными. Уточнилась степень участия Авраамия Павловича в атомном проекте. Она оказалась очень значительной. А. П. Завенягин был подключен к первым работам по созданию атомной оборонной промышленности в 1943 г. Как можно предположить, это произошло вполне закономерно. С 1941 г. Авраамий Павлович - заместитель наркома внутренних дел Л. П. Берия. Когда осенью 1942 г. И. В. Сталиным был подписан указ о развертывании в СССР работ по урану, именно через органы НКВД начали формироваться первые организационные структуры для реализации нового проекта. Вместе с И. В. Курчатовым А. П. Завенягин сразу же сосредоточил свои усилия на научно-исследовательском фронте. Теперь это кажется странным, но в системе НКВД создавались научные институты и лаборатории, которые потом выросли в крупные ядерные центры: это НИИ-9 (затем - ВНИИНМ) в Москве, институты “А” и “Г” в Сухуми, лаборатории “Б” (г. Касли) и “В” (г. Обнинск, Физико-энергетический институт). Все эти и многие другие организации возникли по инициативе А. П. Завенягина.

Он сыграл очень большую роль при запуске первого промышленного ядерного реактора, при создании уральских комбинатов (в Челябинске-40 и Свердловске-44), на которых производились первые ядерные материалы для изделий КБ-11. Строительство и пуск этих комбинатов осуществлялись Промстроем НКВД СССР под руководством А. П. Завенягина. И в развертывании работ по добыче уранового сырья на комбинате № 6 в Средней Азии - тоже значительная часть его труда. Можно сказать проще: он участвовал во всем, и участвовал как настоящий государственный деятель. Он не был чиновником, назначенным на высокий пост и формально занимавшим его.

Интересно посмотреть, какие же вопросы приходилось рассматривать Авраамию Павловичу. Откроем сборник документов “Атомный проект”, т. 2, кн. 1. На стр. 23 - текст протокола заседания Спецкомитета от 14.09.45 (т. е. меньше чем через месяц после его создания). Первый вопрос повестки дня - отчет председателя Комитета по делам геологии при Совнаркоме СССР (или СНК - так тогда называлось правительство страны). Завенягин - в числе тех, кто в течение двух недель должен был подготовить проект правительственного постановления, на основании которого предстояло развернуть работу по добыче урана и урановых руд. Вопрос второй - направление в Германию и Китай советских специалистов для поисков того же урана (в документах он называется А-9). Завенягин - опять среди ответственных за решение этой важной проблемы: он должен в пятидневный срок сформировать группы геологов, снарядить их всем необходимым и отправить к месту предполагаемых работ. Третий вопрос в повестке заседания - передача бывшего завода “Геологоразведка” из системы Наркомата вооружений в систему Комитета по делам геологии. Завенягин также в числе разработчиков проекта Постановления СНК СССР по данному вопросу. Но Спецкомитет признает предложенный проект недоработанным, возвращает его тем, кто этот проект представил (т. е. “атомному” наркому Ванникову, Завенягину, Борисову и Антропову), чтобы разобраться с положением дел на “Геологоразведке”, послав туда представителей для работы на месте, в Ленинграде.

Следующее заседание Спецкомитета - через две недели, 28.09.45. Вопросов семь, за решение трех из них - о строительстве заводов по производству ядерных материалов, о работе завода Биттерфильд-Верке (Германия) и курировании ряда научно-технических лабораторий - вновь отвечает А. П. Завенягин.

Это самое начало активной фазы советского атомного проекта – 1944 год, а сколько работы впереди!

В 1946 г. создается первый отечественный ядерный центр - КБ-11 (ныне ВНИИЭФ, г. Саров). Все вопросы, связанные с его становлением, развитием, обеспечением, - в поле пристального внимания А. П. Завенягина. Он занимается прежде всего научными программами КБ-11, но не упускает из виду и материальное снабжение, и работу с кадрами, и социальное обеспечение сотрудников. К нему эти сотрудники обращаются по самым разным поводам, что также зафиксировано в документах, которые хранились в архивах ВНИИЭФ. Часть из них рассекречена и представлена в сборниках “История создания ядерного оружия (1945-1953 гг.) в документах”. Они дают ясное представление об активном участии А. П. Завенягина в делах КБ-11.

Так, на совещании на комбинате № 817, которое проходило 27 июля 1949 г. и имело целью окончательное определение массы плутониевого заряда, Авраамий Павлович присутствовал вместе с Б. Л. Ванниковым, И. В. Курчатовым и Б. Г. Музруковым. А месяц спустя, в конце августа 1949 г., он находился уже на Семипалатинском полигоне - тогда там готовились к проведению первого испытания советского атомного заряда.

А. П. Завенягин прибыл на полигон 21 августа, вместе с И. В. Курчатовым и Ю. Б. Харитоном. Принимал участие в подготовительных операциях и “репетициях” испытания РДС-1, а в ночь на 29 августа, т. е. за несколько часов до подрыва изделия, - в его сборке и подъеме на специальную башню. Под утро погода резко испортилась, пошел дождь, подул сильный ветер. Во избежание неприятностей с лифтом все спустились с высоты 37 метров (там размещалось изделие РДС-1) по лестнице. Замыкающими были А. П. Завенягин и первый заместитель Ю. Б. Харитона в этой работе К. И. Щёлкин. Они и техник-взрывник С. Н. Матвеев на последней машине покинули опытное поле - тот участок Семипалатинского полигона, который через час с небольшим озарился вспышкой невероятной силы. Она означала, что испытание РДС-1 прошло успешно. По итогам этой важнейшей работы А. П. Завенягин был удостоен первой золотой медали Героя Социалистического Труда. Второй раз это звание он получил в 1954 г. Среди других его высоких наград - шесть орденов Ленина.

Нагрузка А. П. Завенягина в рамках работ по советскому атомному проекту всегда оставалась очень высокой. Он был среди тех организаторов науки и производства, кто наиболее активно способствовал созданию у нас в стране термоядерного оружия (напомним, что по этому направлению мы уже не отставали от американцев, а во многих существенных моментах обогнали их). А. Д. Сахаров, один из основных разработчиков первой советской водородной бомбы, писал в своих воспоминаниях: “Завенягин был жесткий, решительный, чрезвычайно инициативный начальник; он очень прислушивался к мнению ученых, понимая их роль в предприятии, старался сам в чем-то разбираться, даже предлагал иногда технические решения, обычно вполне разумные. Несомненно, он был человек большого ума - и вполне сталинских убеждений. У него были большие черные грустные азиатские глаза (в его крови было что-то татарское). После Норильска он всегда мерз и даже в теплом помещении сидел, накинув на плечи шубу. В его отношении к некоторым людям (потом - ко мне) появлялась неожиданная для человека с такой биографией мягкость. Завенягин имел чин генерал-лейтенанта ГБ, за глаза его звали Генлен или Аврамий.

Я иногда задавался мыслью: что движет подобными людьми - честолюбие? страх? жажда деятельности, власти? убежденность? Ответа у меня нет...” (А. Сахаров. Воспоминания. Т. 1. Москва, “Права человека”, 1996).

Первая встреча А. Д. Сахарова с А. П. Завенягиным произошла в КБ-11 - на “объекте”, как тогда говорили. Молодой блестящий теоретик Сахаров вместе с другим молодым и многообещающим специалистом КБ-11 Забабахиным обратился к Завенягину по совету Я. Б. Зельдовича, чтобы защитить своего коллегу Л. В. Альтшулера, которому грозили неприятности. При очередной проверке руководящих кадров (тогда они регулярно проходили на “объекте”) Альтшулер, отвечая на вопросы комиссии, поддержал хромосомную теорию наследственности, т. е., по существу, выступил прямо против Лысенко. Тогда такие высказывания не приветствовались. Но как специалиста Л. В. Альтшулера в КБ-11 ценили весьма высоко. Об этом и рассказали А. П. Завенягину Сахаров и Забабахин. Выслушав их, Авраамий Павлович сказал (как вспоминает Сахаров): “Да я уже слышал о хулиганской выходке Альтшулера. Вы говорите, что он много сделал для “объекта” и будет полезен для дальнейших работ. Сейчас мы не будем делать оргвыводов, посмотрим, как он будет вести себя в дальнейшем...”. Все окончилось благополучно.

Мягкость Авраамия Павловича по отношению не к некоторым людям, а к работникам его отрасли вообще проявлялась в заботе о своевременной и достойной оплате их труда и развитии социальной сферы на объектах министерства, в деликатном разрешении многих конфликтов, подобных вышеописанному. Подтверждение этим словам можно найти в тех же сборниках документов, которые уже упоминались здесь. Хотя в ряде изданий прежде всего подчеркиваются жесткость и требовательность Завенягина, и только они. Теперь такая точка зрения представляется неполной.

Герой Социалистического Труда физик-теоретик Ю. А. Романов, в 1950 г. 25-летний коллега А. Д. Сахарова, вспоминает о Завенягине как об умном, интеллигентном начальнике, внимательно и с пониманием слушавшем ученых, хорошо разбиравшемся в рассматриваемых вопросах и принимавшем глубоко продуманные, перспективные решения. Для специалистов “объекта” важным казалось также то обстоятельство, что речь Авраамия Павловича в отличие от многих его коллег всегда оставалась в рамках литературной лексики. Особенно впечатляюще эти качества проявились на посту министра среднего машиностроения, который Завенягин занимал совсем недолго - один год и десять месяцев.