Связной - Евгений Сухов

Глава 15

Неожиданное предложение

Старший лейтенант Романцев открыл дверь своим ключом и прошел в конспиративную квартиру. Геннадий Копылов, вооружившись иглой, подшивал гимнастерку, а его надсмотрщики сидели за столом и попивали чаек вприкуску. Вполне идиллическая картина. Почти мирная. Такое впечатление, что для парней фронта не существует.

Увидев вошедшего Романцева, троица дружно поднялась. В глазах так и читалось: чего же ты, старший лейтенант, такой неугомонный? Радиосвязи сегодня нет, так что имеем полное право чайку попить и байки потравить.

— Садитесь, — махнул рукой Тимофей.

Все трое дружно расселась по своим местам. Интерес к чайку как-то сразу пропал, иголка в руках Копылова выглядела лишней.

— Наша операция вступает в новую фазу, — сообщил Романцев. — Так что я буду ставить перед руководством вопрос о твоем освобождении из-под стражи, — посмотрел он на Копылова. — Как ты на это смотришь?

— Вы это серьезно, товарищ старший лейтенант? — невольно сглотнул Копылов.

— Я серьезен как никогда. И беру на себя ответственность… Если ты вдруг куда-то исчезнешь… то моя голова полетит первой!

— Спасибо. Не ожидал. Я вас не подведу, товарищ старший лейтенант, — проговорил заметно осипшим голосом Геннадий.

— Будем надеяться, что так оно и будет на самом деле, это все, что я хотел тебе сказать, — поднялся Романцев. — Охрана не снимается до положительного решения твоего вопроса.

— Я все понимаю.

— Может, вы хотите чайку, товарищ старший лейтенант? — предложил сержант Муртазин.

— Не сегодня. У меня имеются кое-какие дела, — отказался Тимофей и тут же спросил: — Когда у нас радиосвязь?

— Послезавтра, — ответил Копылов.

— Рассчитываю, что до послезавтра ситуация с твоим освобождением прояснится.

Вернувшись в отдел, Тимофей Романцев взял листок бумаги и крупными буквами написал:

«Прошение на имя начальника 3-го отдела ГУЛР “СМЕРШ” НКО СССР полковника Утехина Г. В. от старшего лейтенанта Романцева Т. С., начальника Люберецкой военной контрразведки “СМЕРШ”.

Прошу освободить из-под стражи заключенного Копылова Г.А. для успешного осуществления операции “Связной”.

Копылов Г. А. является ключевой фигурой в мероприятиях по приему курьеров, а также для других экстраординарных оперативных комбинаций. Именно от его имени осуществляется радиоигра с военной разведкой абвера. Контроль за поведением Копылова Г. А. показал, что за время проведенных мероприятий он всегда действовал в соответствии с полученными инструкциями, нередко проявлял инициативу для успешного осуществления задачи.

Кроме того, Копылов Г. А. круглосуточно находится на конспиративной квартире под наблюдением военных контрразведчиков. За время длительного и постоянного общения с Копыловым Г. А. мы имели основания проникнуться к нему определенным доверием.

В настоящее время возникают обстоятельства, когда он должен появляться в городе один, без сопровождения контрразведчиков. Также возникают непредвиденные обстоятельства, когда он единолично должен входить в контакт с германскими агентами. Любое, даже скрытое наблюдение за ним может подставить под удар спланированную операцию. Считаем, что его освобождение сыграет положительную роль в оперативных мероприятиях.

Я, Романцев Тимофей Степанович, старший лейтенант военной контрразведки “СМЕРШ”, всецело беру на себя ответственность за его освобождение на время операции “Связной”».

Перечитав написанное, Тимофей поставил число и широко расписался, после чего устало откинулся на спинку стула и закурил папиросу. Теперь осталось самое главное — сделать один важный звонок.

Подняв телефонную трубку, он быстро набрал знакомый номер.

— Слушаю, — прозвучал бодрый ответ.

— Здравия желаю, товарищ полковник! Это Романцев.

— Что у тебя, Тимофей?

— Я звоню по поводу операции «Связной».

— Та-ак, слушаю.

— Я убежден, что для пользы дела Копылова нужно освободить из-под стражи.

— Неожиданное начало разговора. Обоснуй!

— Операция «Связной» усложняется. Немцы считают Копылова особо важным агентом. Если они заметят за ним хотя бы какую-то слежку, то поймут, что с ними затеяна радиоигра. Ведь мы же не можем контролировать всех агентов, которые захотят его проверить. Возможно, что мы уже дали им какой-то повод усомниться в его искренности и они захотят попристальнее понаблюдать за ним.

— В твоих словах есть определенная логика, — согласился полковник после некоторого молчания. — Но ты в нем уверен?

— Уверен… Сам ход операции подсказывает ослабить опеку, потому что ему приходиться принимать курьеров. Он должен показываться близ железнодорожной станции, обязан разъезжать по другим узлам. Показывать, что он активно ведет разведывательную работу. Кроме того, он радист и должен самостоятельно добираться к месту, где припрятана рация. Возить его все время на служебной машине крайне нежелательно. Враг может заметить нашу опеку, если вдруг ведет за ним наблюдение. Кроме того, могут возникнуть неотложные оперативные мероприятия, которые потребуют его личного участия.

— Какие, например?

— По заданию своего руководства он должен будет предоставить прибывающему агенту свое жилье на первое время. Или сопровождать его в другой город. В нашей практике такие случаи происходили… И основания для этого имеются. Все-таки он здесь уже обжился, знает, как себя вести, как следует держаться, если вдруг его остановит патруль. Ситуации могут возникнуть самые различные, всего предусмотреть невозможно.

— А надо стараться, старший лейтенант, — хмуро заметил полковник. — С нас спрашивают строго.

— Стараемся, товарищ полковник.

— Что у тебя еще есть в подтверждение того, чтобы освободить Копылова из-под стражи?

— Он привлекался ко всем нашим мероприятиям и всегда действовал согласно поставленным задачам. Постоянно проявлял инициативу, чтобы улучшить качество работы. И это принесло свои плоды. Немцы серьезно относятся ко всем радиосообщениям.

— Меня интересуют твои личные ощущения.

— Я общаюсь с ним довольно длительное время, и у меня нет оснований ему не доверять. Если бы я заметил что-нибудь сомнительное, то не обратился бы к вам с подобной просьбой.

— Что ж, твое предложение выглядит разумным. Вижу, что ты болеешь за положительный исход операции. Копылову действительно нужно предоставить некоторую свободу. Но оставлять его совсем без надзора неразумно.

— Да, товарищ полковник, об этом не может быть и речи! Наружного наблюдения с него снимать не будем.

— Но вопрос по Копылову весьма серьезный. Об операции «Связной» знают в Главном штабе, и решать его единолично мне никто не позволит. Последнее слово останется за начальником Главка. Как он решит, так и будет. Я как раз с ним завтра встречаюсь и поговорю по этому делу, а ты подготовь мне свои соображения и передай с курьером. До завтрашнего дня успеешь?

— Они уже написаны, товарищ полковник! Сегодня же отправлю с курьером.

— Вот и отлично!

Полковник Утехин перешагнул просторный кабинет начальника Главного управления контрразведки «СМЕРШ» и произнес:

— Здравия желаю, товарищ заместитель комиссара обороны.

Комиссар ГБ 2-го ранга Виктор Семенович Абакумов поднялся с широкого кожаного кресла и, сделав навстречу гостю несколько неторопливых шагов, протянул руку. Ладонь у него была плотная, мускулистая, но пожатие получалось не крепкое. Придержав ладонь Утехина, спросил:

— Есть какие-нибудь новости, Георгий Валентинович?

— Так точно. Я принес результаты работы по операции «Связной».

— Садись. Докладывай соображения!

Полковник Утехин сел по правую сторону от Абакумова и развязал папку с белыми длинными тесемками.

— Здесь все подробно расписано…

— Я, конечно, ознакомлюсь с твоими материалами обстоятельно. Ты знаешь, какое значение придается операции «Связной», она уже принесла свои результаты… Но все-таки хотелось бы сначала услышать твои личные наблюдения.

Георгий Утехин был старше Абакумова на два года и уже с шестнадцати лет служил в отряде ЧОН ГПУ в Туркестане. В это время юный Абакумов подвизался добровольцем-санитаром. Немногим позже работал упаковщиком в Московской кооперации, и вряд ли тогда кто-нибудь из его коллег мог рассмотреть в нем будущего заместителя народного комиссара обороны. По всем служебным законам Абакумов должен был находиться в подчинении Утехина, однако произошло наоборот. И разделяющая сейчас их пропасть была просто непреодолима. Абакумов вообще выглядел баловнем судьбы: в то время как Утехин терпеливо шагал с одной служебной ступеньки на другую, не пропуская при этом ни одной, Виктор Семенович их просто перепрыгивал.