Актриса года - Джон Кейн

— Вот сучка дешевая! — с ненавистью выдохнула Карен и подошла с Колином к бару. — Надеюсь, Дэвисы не выложили сегодня столовое серебро? Иначе она наверняка стащила бы половину ложек и вилок.

— Я уверен, это вышло у нее непроизвольно, — пробормотал Колин. Сколь ни безобразна была только что разыгравшаяся сцена, он почему-то испытывал странное возбуждение. Две роскошные знаменитые женщины рычали друг на друга, точно тигрицы, и едва не передрались. Совершенно завораживающее зрелище; при одном воспоминании о нем Колину казалось, что у него вот-вот начнется эрекция.

Но всякие позывы к ней тут же прекратились, как только он увидел у бара Фиону и Лайонела. Они стояли рядышком и пили шардоне. Лицо у Колина побелело, но, увы, недостаточно, чтобы окончательно слиться со стеной, на фоне которой он стоял. А потому Фиона сразу же заметила его.

— Колин… — в полном замешательстве пробормотала она.

— Фиона… — с трудом выдавил он. — Не знал, что ты будешь здесь.

— Это видно, что ты не знал, — ответила она. — Но Лайонел решил, мне будет полезно побывать у Дэвисов.

— Стоит ли выяснять отношения и устраивать скандал? — с надеждой произнес Лайонел.

— Не знаю, — холодно ответила Фиона. — Мне еще ни разу не доводилось побывать в шкуре пожилого педика-англичанина.

— Вы знакомы с Карен Кролл? — спросил Колин и покраснел до корней волос.

— Нет, — отрезала Фиона. — Но ты, по всей видимости, знаком, и очень хорошо.

— Мне страшно понравился ваш последний фильм, — вставила Карен.

— Настолько понравился, что вы решили хотя бы частично поиметь его дома, — злобно парировала Фиона.

— Друзья мои! — взмолился Колин. — Давайте будем вести себя, как подобает взрослым людям!

— Зачем же? Гораздо веселей вести себя подобно глупым испорченным младенцам! — воскликнула Фиона, и нижняя губа у нее мелко задрожала. Злоба ее испарилась, на смену пришли сентиментальные воспоминания. Со слезами на глазах глядела она на мужчину, которого любила. И который явился на прием с вульгарной женщиной, нагло выставлявшей напоказ свои груди. Груди, которые напоминали две огромные перезрелые дыни на рынке.

— Фиона! — взмолился Колин. — Не надо, прошу тебя! Не ставь нас в неловкое положение! Не плачь!

— А почему это я должна плакать? — тихо спросила она, делая над собой огромное усилие, чтобы успокоиться. Но по щекам уже покатились две слезинки. — Только потому, что мой муж появился на приеме с известной на весь мир шлюхой?

— Эй, погоди-ка, сестренка… — начала было Карен.

— Помолчи, я сам разберусь, — перебил ее Колин. — Фиона, мы с Карен познакомились совсем недавно и просто дружим. И…

— Может, ты, Колли, собираешься отдать ей свой голос за звание лучшей актрисы года? — дрожащим голосом спросила Фиона, промокнув глаза бумажной салфеткой.

— Зачем ты напрасно расстраиваешься? — мягко спросил Колин, искренне огорченный слезами жены.

— А может, собираешься снять свою подружку в роли леди Макбет? — прорыдала Фиона. — Что ж, хоть на костюмах сэкономишь!

— Он уже предложил мне эту роль, милочка, — мурлыкнула Карен.

— О, Колли, какой же ты негодяй! — взвизгнула Фиона, уронила бокал с вином и бросилась в дамскую комнату.

Свидетелем победы Карен над Фионой был Джеффри Клейн, стоявший в гостиной чуть поодаль. Человек по натуре своей нерешительный, ломающий голову над тем, что заказать на ленч — салат с курицей или же жареного тунца, Джеффри тем не менее являлся исполнительным продюсером на студии «Марафон». Возможность занять этот пост представилась в начале девяностых, когда один японский консорциум целиком выкупил студию у прежних владельцев. И Джеффри, имевший кое-какие полезные связи наверху, отхватил, что называется, лакомый кусок, на зависть и удивление всего Голливуда.

Прирожденный интриган и подхалим (и тем, и другим он ухитрялся заниматься одновременно), Джеффри взял себе за правило никогда не вкладывать деньги в фильм, который бы ему не нравился. Он не видел в том выгоды и отчасти подтвердил правоту такого подхода, взяв бразды правления студией на себя.

К примеру, именно он дал зеленый свет таким картинам, как «Дракула поет!» (триллер с элементами мюзикла с Нелом Даймондом и Дебби Аллен, производство которого обошлось в сорок семь миллионов долларов, а чистый доход от проката составил около трех); «Женщина в ожерелье из раковин» (Деми Мур играла там индианку, ставшую видным бизнесменом на Уоллстрит; расход — пятьдесят два миллиона, чистая прибыль — пять); «Микки Маус мертв!» (боевик с Томом Арнольдом в главной роли, где он играет мужа-разведенца, пытающегося спасти Диснейленд, ставший объектом заговора террористов). Этот последний фильм обошелся в шестьдесят миллионов долларов и считался неликвидом, однако Джеффри все же удалось толкнуть его на кабельное телевидение за два миллиона долларов.

Впрочем, таких проколов у Джеффри было немало, и он обрел в Голливуде репутацию эдакого Мидаса со знаком минус. Это он запустил в производство фильм «Сопли идиота» — самая бездоходная картина с Джимом Кэрри, что, впрочем, каким-то таинственным образом выпало из поля зрения его японских боссов, однако не укрылось от внимания голливудской общественности. Большинство агентов и звезд отказывались подписывать с ним контракты, убежденные, что в противном случае это станет концом их карьеры. Это обострило у Джеффри страх перед заключением контрактов — именно поэтому он так пристально наблюдал за Карен, выжидая удобного момента. И вот, как ему показалось, этот момент настал. Он сунул свой полупустой бокал с шампанским какому-то одинокому гостю, проходившему мимо, и подошел к ней.

— Карен Кролл! — Джеффри так и расплылся в улыбке.

— Джеффри Клейн, — улыбнулась она в ответ. — Мы вроде бы не знакомы.

— Просто хотел сказать, что несколько недооценил в свое время «Казино». Вы были там великолепны!

— Спасибо, — улыбнулась Карен. — Но только там снималась не я, а Шарон Стоун.

— Да я просто вас проверял! — расхохотался Джеффри. Эта его уловка была хорошо известна в Голливуде, он использовал ее раз по тридцать — сорок на дню, чтоб замазать свои ошибки и огрехи. Не далее как вчера он поздравил Джеффа Бриджеса с тем, что тот якобы «затмил славу своего отца, Бью». — А теперь попробуйте-ка догадаться, о чем я хотел с вами поговорить, — предложил Джеффри.

— О том, как вам понравилась моя игра в «Основном инстинкте», — хихикнула Карен.

— А вы, я смотрю, девушка с юмором, — усмехнулся Джеффри.