Поймай меня, или Моя полиция меня бережёт - Орлова

Ничего особенного, но выглядело эффектно.

Мердок махнул мне от поджидающего такси, и я поняла, что попала. Не будешь же всем и каждому объяснять, что это такая маскировка!

С другой стороны, раз терять мне уже нечего… попробую получить немного удовольствия!

– Превосходно выглядите, Стравински, – заметил Мердок, открывая передо мной дверцу.

– Спасибо, – откликнулась я с улыбкой.

А все же приятно чувствовать мужское восхищение!

Вон как конвоиры глазеют! Зато Мердок старательно не опускал взгляд ниже моего лица.

Кхм, смущаемся, значит?.. Я вдруг развеселилась. Шалить, так шалить!

Вместо того чтобы послушно влезть в салон авто, я повернулась к Мердоку и протянула руки.

Он даже не отпрянул. Вот это выдержка! Только прищурился и чуть заметно напрягся… И правильно!

Я с некоторым трудом развязала узел его галстука (тьфу, как плотно затянул, удавиться хотел, что ли?) и расстегнула две верхние пуговички на рубашке.

Окаменевший Мердок смотрел на меня во все глаза. А полицейские на ступеньках, кажется, даже дышать забыли.

– Снимите пиджак, – велела я, небрежно засовывая ему в карман скомканный галстук. – А то вы выглядите слишком официально… для свидания.

Я ожидала, что он взорвется и пошлет меня к Неназываемому.

А Мердок вдруг расхохотался, запрокинув голову, а затем принялся стаскивать пиджак.

– Вы совершенно невозможны, Стравински! – заметил он, отсмеявшись. Только уголки губ подрагивали, словно он сдерживал улыбку.

– Стараюсь, – ответила я машинально. Неужели Мердок не такой сухарь, каким прикидывается?! – Только зовите меня Анной. Обращение по фамилии звучит странно.

«Не говоря уж о том, что эта фамилия слишком известна!»

– Вы правы, – он чуть склонил темноволосую голову. – Почту за честь, если вы станете называть меня Эндрю.

«Один-один!» – весело признала я.

Ничего, игра еще не окончена…

Солнце припекало, и после вчерашнего дождя воздух был тяжелым и влажным, как в парилке.

Зато в порту совсем не жарко. Река еще не успела толком прогреться, и от водной глади тянуло прохладой. Я даже пожалела, что не взяла китель, хоть он и нарушал маскировку.

Белый теплоход уже покачивался у причала. Мердок в мгновение ока раздобыл два билета и жестом предложил мне подниматься по сходням.

В будний день народу было немного – в основном школьники на экскурсии.

С той стороны качающейся доски скучал матрос, всегда готовый подхватить неловких пассажиров.

Он протянул мне руку и помог перебраться на борт.

– Спасибо, – я ослепительно ему улыбнулась и оглянулась на Мердока.

А хорош! Легкий налет небрежности – расстегнутая рубашка, перекинутый через руку пиджак и тень щетины на щеках – добавлял ему человечности. Теперь от него не так веяло холодом, и все же… Ну какой из него влюбленный?! Слишком отстранен и холоден.

Это никуда не годится!

Я шагнула к нему и положила ладонь на его локоть.

Мердок посмотрел на меня вопросительно.

– Слушаю, Ст… Анна! – вовремя поправился он.

Я приподнялась на цыпочки (вот она, прелесть невысокого роста!), и он машинально подался вперед.

– Держитесь попроще, – тихо попросила я, старательно улыбаясь. – Расскажите что-нибудь, что ли? Мы ведь совсем не похожи на парочку.

Взгляд Мердока сверкнул льдом, но он послушно склонился еще ближе.

– Приложу все усилия, чтобы это исправить, – пообещал он, почти касаясь губами мочки моего уха. – Кстати, у вас потрясающе синие глаза!

Тут же отодвинулся – и непринужденно обнял меня за талию.

«Два-один», – нехотя признала я, с удовольствием подставляя ветерку разгоряченное лицо.

Очень своевременно раздался гудок теплохода. На причале засуетились, грянула веселая песня.

– Экскурсия вокруг Орлиного острова, – сообщил Мердок негромко, делая вид, что любуется водной гладью. – Надеюсь, этого хватит. Кстати, знаете, почему его так назвали?

Я покачала головой. Слукавила, конечно, – азы истории родного края я учила в школе. Пусть лучше он рассказывает о достопримечательностях, чем напряженно молчит…

И я прикрыла глаза, позволив мягкому голосу Мердока облекать меня, как бегущая вода.

Только его теплая рука немного отвлекала, но вскоре меня закачало и унесло течением…

Со стороны, наверное, казалось, что я доверчиво прильнула к плечу спутника, расслабилась в его объятиях… Увы, я всего лишь работала.

Будь я чистокровной, вода сама принесла бы искомое… Только об этом не стоило и мечтать.

Приходилось обшаривать дно «в ручном режиме», все глубже и глубже погружаясь разумом в водные струи…

Чего там только не было! Россыпь утонувших блюдец, расчески, посуда, инструменты, даже велосипед! И ведь реку каждый год чистят…

Тьфу, откуда такой привкус мазута и окалины?! Опять очистные сооружения на каком-то заводе сломались, и отходы втихомолку сбрасывают в ближайший водоем?

Надо бабуле пожаловаться, она этих «предпринимателей» за ноги подвесит и прополощет…

Стоило мелькнуть этой кровожадной мысли, как меня резануло болью. Бабуля!

Я дернулась, пытаясь справиться с эмоциями. Вода вокруг стремительно темнела, и это был плохой признак.

Река разделяла мою боль – и она бумерангом возвращалась ко мне, била в настежь распахнутую душу.

Нельзя искать, не открывшись до предела. Так сказать, профессиональный риск…

– Ш-ш-ш, тихо, – прошептал мне на ухо смутно знакомый голос. – Все в порядке, Анна?

И я вынырнула из озера боли, цепляясь за тепло мужской руки и тревогу в голосе.

– Д-да, – с трудом выдавила я, балансируя на грани сна и яви. – Держите меня крепче!

И, не дожидаясь ответа, «нырнула» еще глубже.

Только бы Кукольник не подстроил какую-нибудь пакость! С него сталось бы раскидать сокровища по всему течению. Хотя нет, тогда они перестали бы быть кладом…

Река текла сквозь меня, и эта двойственность – вода под килем и женщина на палубе – сводила с ума.

Я долго так не выдержу! Ну же… еще немного… и еще…

Вдали что-то блеснуло, поманило…

– Что-то есть, – сообщила я хрипло, с трудом открыв глаза. – Примерно в пятистах метрах дальше по течению, справа по борту. Только я плохо вижу, надо вблизи посмотреть.

– Любопытно. Взгляните, там островок!

Мердок указал рукой куда-то, но я только кивнула, не всматриваясь. Меня познабливало, и холод пробирал до костей.

Сволочь этот Кукольник, это же надо до такого додуматься!

Когда Мердок меня отпустил, я с трудом устояла на ногах. Он куда-то молча ушел, и в тот момент я была этому рада.