Чародейка - Трой Деннинг

Разглагольствования Магнуса только укрепили решимость Садиры не сдаваться.

— Я не буду помогать вам, — громко заявила она, обращаясь непосредственно к Фенеону.

Весь кипя от злобы, вождь клана направился к ней. Серебряные Руки начали свистеть и улюлюкать, всячески издеваясь над храбростью Бродяг Песков и их вождем. Один из воинов неожиданно поднял лук, чтобы выстрелить Фенеону в спину.

— Берегись! — завопила Садира.

Звук спускаемой тетивы раздался как раз в тот момент, когда Фенеон начал поворачиваться, услышав предупреждение. Но прежде чем он успел отреагировать на угрозу, стрела вонзилась ему в бедро. Фенеон пошатнулся и едва не упал, но сумел все-таки устоять на ногах. Когда же его воины начали натягивать луки, он поднял руку, призывая их остановиться.

— Поберегите свои стрелы! — скомандовал он.

Бродяги Песков повиновались его команде. Кивком головы одобрив их дисциплинированность, Фенеон остался стоять спиной к Серебряным Рукам, явно провоцируя их.

Садира с трудом сдерживалась. Теперь ей хотелось разнести по камушкам укрепление Серебряных Рук. Хотя Фенеон сам виноват в том, что произошло…

Торамунд, выглянув из караульной башни, в ярости заорал:

— Кто это сделал? Я не отдавал такого приказа!

Несколько воинов ответили ему, вытолкнув вперед молодую женщину.

Постояв спиной к укреплению еще несколько секунд, Фенеон повернулся и, вырвав стрелу из раны, отшвырнул ее на землю. Затем он направился к Садире. Хотя рана Фенеона сильно кровоточила и он хромал, на его сердитом лице не было видно ни следа страданий.

— Разве он не чувствует боли? — ахнула Садира, запустив руку в свой мешок.

— Нет, — ответила Раин, бочком пятясь от колдуньи. — Он никогда не чувствует ничего, кроме алчности или ярости. Сейчас, насколько я могу судить, его душит гнев.

По другую сторону от Садиры Магнус постучал по усикам-антеннам канка, давая ему команду отодвинуться в сторону.

— Если хочешь уцелеть, не советую тебе тешить себя мыслью о том, что Фенеона можно будет урезонить, — посоветовал он колдунье.

Садира задумалась. Колдунья не могла поверить тому, что тот и на самом деле не ощущает боли. Кроме того, ей постепенно стало ясно, что ее отец начисто лишен страха и сострадания — чувств, которые обычно контролируют поведение большинства мужчин. Окружающий мир Фенеон рассматривал всего лишь в качестве источника наживы, в данном случае серебра.

Фенеон остановился прямо перед Садирой. Хотя колдунья по-прежнему сидела на своем канке, высокий рост ее отца позволял ему смотреть ей прямо в глаза.

— Уничтожь укрепление, — потребовал Фенеон, вынимая меч из ножен настолько, чтобы колдунья поняла, что он не шутит.

Садира опустила голову и посмотрела на меч.

— Если ты обнажишь его против меня, я уничтожу не стены укрепления, а все монеты в твоих кошельках, — предупредила колдунья.

Она покопалась в своем мешке и взяла в руку немного пепла, затем повернула другую руку ладонью вниз и начала собирать энергию для колдовства.

— Во сколько ты оцениваешь мою смерть? Может быть, в сотню монет? — с наигранным спокойствием спросила колдунья.

У Фенеона глаза полезли на лоб от изумления. Он посмотрел на мерцающую струю энергии, поднимающуюся от земли к ладони Садиры, затем отпустил рукоять меча.

— Я разберусь с тобой позже, — произнес он. Повернувшись в сторону укрепления, он указал мечом на эльфов, защищавших его. — Их смерть будет на твоей совести.

— Возможно, так и было бы, если бы Бродяги Песков на самом деле нуждались в воде, а я отказалась бы им помочь, — возразила Садира. — Но твой клан может без всякого труда добраться до следующего оазиса. Половина наших бурдюков еще полна.

— Мне нужна вовсе не вода, — ответил Фенеон. Он взглянул через плечо и кивнул своим воинам.

Когда они снова начали натягивать луки, Садира вынула руку из мешка, зажав пепел в кулаке.

— Эльф не пойдет на то, чтобы вступить в бой ради серебра, — сказала она.

— Ты ошибаешься, принимая меня за обычного эльфа, — невозмутимо ответил Фенеон, опуская меч.

Раздался звон многих десятков луков, и воины Фенеона выпустили стрелы в направлении укрепления. Торамунд не остался в долгу и отдал соответствующую команду. Серебряные Руки выпустили стрелы по воинам Фенеона.

Садира подбросила в воздух горсточку пепла, которую держала в кулаке, и выкрикнула заклинание. Спустя мгновение полоса огня разрезала небо, перехватив стрелы, выпущенные воинами враждующих кланов над зарослями бересклета. Через считанные секунды от тучи стрел осталось лишь черное облачко копоти. Темные и уже безвредные теперь наконечники посыпались на землю.

Фенеон оглянулся на Садиру. Его бледное лицо было искажено гневом.

— Одно дело — не помогать, и совсем другое дело — вмешиваться в мои дела. Не делай этого больше никогда, — прошипел он.

Садира никак не отреагировала на его слова, так как в этот момент все ее внимание было поглощено тем, что происходило с кустарником, росшим напротив ворот укрепления. Совершенно неожиданно для нее кусты бересклета начали вдруг чернеть и засыхать. Ей стало ясно, что тут не обошлось без колдовства. Взглянув вверх, она увидела, что старик, стоявший рядом с Торамундом, готовится произнести заклинание и что его глаза-бусинки не отрываясь смотрят на нее и Фенеона.

— Ложись! — закричала Садира.

Колдунья дала команду канку двинуться вперед, использовав его как живой таран, чтобы бросить своего отца на землю. Сама она успела спрыгнуть с седла буквально за мгновение до того, как услышала шипение и потрескивание огненного шара, вылетевшего с крыши башни. Шар пролетел над ее канком, оставив за собой зловонный запах серы, и врезался в землю метрах в тридцати сзади, шипя и разбрызгивая во все стороны снопы искр. Затем он с оглушительным шумом взорвался.

Волна горячего воздуха прошла над головами Садиры и ее отца, опалив волосы колдуньи. Жар был настолько силен, что загорелись засохшие кусты.

Колдунья увидела, как ее испуганный канк ринулся вперед, не разбирая дороги. Затем она услышала встревоженные голоса воинов Фенеона, выкрикивавших его имя.

Садира подняла голову и взглянула на неподвижно лежащего Фенеона. Она сразу подумала, что, если он серьезно ранен, кровопролития не избежать.

Видя, что он не шевелится, Садира спросила:

— Ты не ранен?

— Я просто вне себя от ярости, — прошипел эльф, приподнимаясь.

Вздохнув с облегчением, Садира перевела взгляд на Поле, лежавшее впереди. Обширный его участок непосредственно перед караульной башней почернел, превратившись в полосу выжженной земли. Растерянная игуана торопливо перебежала мимо, направляясь к спасительным кустам на краю оскверненного поля.