Ядовитые цветы - Анна Берсенева

– Итак, с чем пожаловали? – спросил он Виктора. – Впрочем, понятно без объяснений. Надо одеть юную особу, правда, Витя?

– Догадлив ты, Никита, просто как Вольф Мессинг! – поддел его Виктор.

– Нет проблем. Что нам требуется? – обратился он уже к Лизе и тут же догадливо добавил: – Точнее говоря, согласны ли вы, чтобы я сам пофантазировал над вашими нарядами?

Лиза кивнула: от растерянности она не нашлась, что сказать. Согласна ли она, чтобы ее одеждой занимался сам Орлов! Все равно, как если бы он спросил, согласна ли она очутиться в сказке! Да она уже и очутилась в настоящей сказке, несмотря на то что мастерская выглядела более чем современно: ничего лишнего, все линии просты, а вместе с тем кажется, что обстановка самая изысканная. Лиза не могла понять, чем именно создается такое впечатление. Она выделила только напольные вазы с живыми цветами, причудливо расставленные по всей мастерской; даже на ступеньке невысокого подиума, расположенного посредине зала, стояла низкая ваза с тремя высокими ирисами и веточкой кипариса.

Не желая им мешать, Виктор уселся в большое белое кресло в углу и принялся перелистывать какой-то журнал. Тем временем Орлов предложил Лизе такое же кресло у низкого овального стола с малахитовой столешницей и веером развернул перед нею целую кипу эскизов.

– Видите, Лиза, это только наброски. Не беспокойтесь, ваши наряды будут выполнены совершенно индивидуально!

– Я и не беспокоюсь, – улыбнулась Лиза, едва взглянув на предложенные рисунки, где легким абрисом были обозначены какие-то стремительные очертания.

Она уже чувствовала себя легко и свободно со знаменитым кутюрье. Наверное, сам его облик располагал к этому.

– У Петруши еще не были? – обернулся Орлов к Виктору.

– Да я подумал, к нему потом успеем, уже после тебя, – ответил тот.

– Правильно. Так вот, Лиза, я предлагаю вам следующее. Конечно, можно пригласить вас еще раз с тем, чтобы вы посмотрели одежду в эскизах, когда они будут готовы. А можно – если, конечно, вы мне доверяете, – приехать уже на примерку и вскоре получить готовую коллекцию, выполненную специально для вас. Годится такой вариант? А тогда, кстати, уже и к Петруше поедете, – добавил он, снова обращаясь к Виктору.

– К Петруше она одна съездит, – сказал Виктор. – Ей даже интереснее будет без меня.

– Ну, дело ваше. А ко мне, значит… Сейчас посчитаю… Да, двадцать седьмого июля.

– О, вот это нет! – возразил Виктор. – Двадцать седьмого июля мы уже будем праздновать двадцатилетие, и этот день нам требуется встретить во всеоружии – в нарядах и после посещения Петруши.

– А! Ну тогда примерка девятнадцатого, а заберете двадцать первого. Раньше, извини, никак не могу. И так счастье, что народ в основном уже оделся к летнему сезону, вот и образовалось окошко для Лизы. Ты же знаешь…

– Знаю-знаю, Никита, и безмерно тебе благодарен.

– Ладно тебе, кого вздумал благодарить! – Орлов подмигнул Виктору. – Главное дело – чтобы Лизонька была довольна. Пойдите, Лиза, с моей помощницей, она снимет мерки.

Помощница появилась точно из-под земли. Одета она была так же, как встретившая их приветливая молодая женщина.

Соседняя комната отличалась от мастерской Орлова. Она выглядела не так изысканно – кругом, прямо на полу, были разбросаны лекала, большие листы с эскизами, даже лоскутки разноцветных тканей. У Лизы глаза разбежались от вида одних только лоскутков. Сколько их, и все разные! Каковы же тогда платья?..

Помощница Орлова открыла блокнот в кожаном голубом переплете.

– Как вас зовут? Елизавета, очень приятно. Меня – Ирина, будем знакомы. Итак, я хотела бы узнать, какие виды одежды вы предпочитаете – платья, брюки, юбки? Предпочтительная длина? Любимые цвета и ткани?

Лиза не знала, как ответить на эти вопросы. Ну что она будет говорить сейчас о любимых тканях, если, вглядываясь в разбросанные лоскутки, понимает, что большую часть этих тканей она вообще никогда не видела? Видя Лизино замешательство, Ирина объяснила:

– Понимаете, Никита Алексеевич скорее всего уже имеет какие-то соображения о вашем гардеробе – раз отправил вас мерки снимать. Но все же я должна записать ваши пожелания.

– Да я ведь уже сказала ему – полностью так, как он посчитает нужным, – повторила Лиза. – Я совсем не знаю, что выбрать, правда!

– В таком случае, я так и запишу: на его усмотрение. А теперь я вас быстро сфотографирую, сниму мерки, и дело с концом. – И девушка приветливо улыбнулась Лизе.

Сняв мерки, она подошла к большому фотоаппарату, установленному на штативе, попросила Лизу стать перед объективом и сделала несколько снимков.

– Все, Елизавета, готово! – сообщила она. – Теперь мы встретимся с вами на примерке.

Виктор и Орлов оживленно о чем-то разговаривали, когда Лиза вернулась в мастерскую.

– Готово? – спросил Орлов и снова обратился к Виктору: – Я, само собой, не против. Приеду прямо из Парижа, давно Олежку не видел. Да и с тобой, Витенька, легче в Лозанне встретиться, чем в Москве. Так что до скорого!

Потом он галантно склонился к Лизиной руке.

– До свидания, Лиза, рад был познакомиться. Сожалею, что не мог уделить много внимания.

– Ну что вы! – смутилась Лиза. – Я очень вам благодарна.

– А вдруг еще не понравятся наряды! – засмеялся Орлов.

В машине Лиза спросила Виктора:

– Вы, наверное, давно его знаете? Такой приятный человек…

– Давно, Лизонька, ужасно давно – как будто в другой жизни. Дело в том, что мы в свое время оба совершили одну и ту же глупость – женились на сестрах. Он – на натурщице, которую рисовал в художественном училище, а я – на той самой продавщице из кафетерия. Мы оба, правда, довольно быстро поняли, как необдуманно поступили, но от этого нашего понимания до развода прошло так много времени, что мы успели стать друзьями.

– Почему же он говорит, что вас легче увидеть в Лозанне, чем в Москве?

– А многие чаще встречаются за границей, чем здесь. Такой уж город Москва, в нем свой ритм, не располагающий к праздности. Значит, понравился вам Никита – ну, я рад. А кстати, чем он понравился вам, Лиза? – вдруг спросил Виктор. – Вы уж простите мое любопытство…

– Это трудно сказать вот так, сразу… – Лиза, впрочем, помолчала всего мгновение. – Он легкий человек, понимаете, Виктор? Он ведь из тех, кого называют большими людьми – даже очень большими, правда? А он легкий, у него каждое движение легкое, и взгляд, и говорит он с тобой так, точно ты ему сейчас что-нибудь ужасно интересное скажешь, и он ждет. Я не видала таких людей. Спасибо, что вы меня с ним познакомили.

– Вы удивительный человек, Лиза, как я и предполагал, – задумчиво сказал Виктор. – Я ведь из-за вас о нем спросил. Про Никиту-то я все понимаю, но мне о вас хотелось понять… Ведь Никита – первый человек, которого мы с вами посетили вместе. У меня, знаете, было предчувствие, что у вас должен обнаружиться отличный нюх на людей – извините этот охотничий термин. И я не ошибся: вы сразу уловили, что в нем главное. Думаете, почему он знаменитый кутюрье, и все такое? Конечно, в этом большой процент удачи, и раскрутка была хорошая – я знаю, сам принимал участие – а все же и этого было бы мало… А ведь к нему валом валит народ, и не только ради престижа. Вот он сделает вам коллекцию – увидите. На его вещи смотришь и сразу понимаешь то самое, что вы заметили: не только как изящно все это сделано, но насколько для вас это сделано. Именно для вас, а не для показа в Париже – не для себя самого то есть. Это редкое качество, Лиза. Все ведь хотят самовыражаться, до вас, Лизы Успенской – такой, какая вы есть, – мало кому дело…