Генофонд нации - Владислав Виноградов

Токмаков выбрал этот бар, руководствуясь не чувствами, но суровой необходимостью и железной логикой. Вот они, эти безукоризненные постулаты. Он выпил сегодня бутылку рома. Ром пьют моряки, что закреплено даже в детском фольклоре: «Двенадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рома!». Бар «Тутси», безусловно, может быть причислен к корабельному составу. Следовательно, место моряка с бутылкой рома на борту – здесь!

К тому же Токмаков был не каким-нибудь одноногим пиратом, а исполняющим обязанности заместителя начальника Портового отдела оперативной службы «А»! Он не знал, к какому порту приписана «Тутси», тем не менее представился администратору, обратившись с просьбой, которую тот обещал незамедлительно исполнить. Ведь дело шло о спасении заблудшей души…

Вова Сытенький медленно приходил в себя после трех убойных коктейлей. Видимо, он еще воображал, что находится в милых его сердцу «Голубых джунглях» среди братьев-педерастов. А крутившаяся у шеста как белка в колесе невысокая чернявая девчонка – звезда шоу трансвеститов. Поэтому одобрительно кивал тяжелой головой, и даже пытался хлопать пухлыми ладошками.

Девушка ловко и без сожаления рассталась с тем немногим, что было на ней надето, и направилась прямиком к Сытенькому, сверкая мелкими зубками и еще кое-чем, аккуратно подбритым.

Глаза Вована полезли на лоб. Он просто не мог им поверить. Но когда девушка подошла вплотную, грациозно поставив ножку на стол, сомневаться мог бы только слепой.

Сытенький судорожно схватил Токмакова за руку.

– Это женщина! Измена! В уставе нашего клуба…

Вадим сунул в его потную ладонь несколько сложенных купюр.

– Видишь подвязку? Не заставляй девушку ждать, сейчас будет выступать следующая.

– Но я не хочу!

– Среди своих педрил вонючих ты просто не видел настоящих красоток. Наслаждайся, вот они!

Следующей выступала сухопарая блондинка с неулыбчивым арийским лицом. Ей бы очень пошла черная фуражка с черепом и скрещенными костями на околыше. Отсутствие головного убора, а также иных деталей туалета, от которых она деловито избавилась, женщина компенсировала стальным взглядом.

Токмаков подумал, что это, пожалуй, не лучшая кандидатура для воспитания у Сытенького интереса к женскому полу.

Когда она приблизилась к Вовану, гипнотизируя взглядом, тот сжался словно кролик перед змеей и покорно извлек толстый бумажник. Купюры там были только крупные. «Арийка» унесла за подвязкой пару сотенных. Это подзадорило остальных танцовщиц. Теперь уже не только настоятельная просьба администратора вела их от шеста прямиком к столику Токмакова и Сытенького.

Перевоспитание голубого продолжалось. Отчетливо постукивая высокими каблуками фирменных туфелек, профессионально работая бедрами (Токмаков вспомнил прапорщика Сорокину: вот бы кто показал всем класс!), улыбаясь и поблескивая глазками, они кружили, приседали, почти взбирались на их стол. Здесь были «пышки» и худышки, блондинки и брюнетки, задорные и строгие, – весь спектр женских прелестей развернулся перед несчастным педерастом словно волшебный веер.

Напоследок Токмаков уговорил девчонок всех вместе сфотографироваться с Вованом. Окончательно протрезвевший, тот в ужасе закрыл лицо руками:

– В клубе мне этого не простят! Соратники…

– Твой соратник теперь я, Вован! Но если ты не хочешь, чтобы эти пе…, то есть лица нетрадиционной ориентации, узнали, что ты стал на путь исправления, я не покажу им эти фотографии.

– Кто вы?! – воскликнул Сытенький, словно видел Токмакова впервые.

– Я уже представлялся. Но повторю еще раз: я офицер разведки. Финансовой. А ты теперь мне будешь помогать, раз уж мы так хорошо подружились. В неформальной обстановке, можно сказать, обстановке, без галстуков…

– Как без галстуков? – вдруг спохватился Сытенький. Скосил глаза, и действительно не обнаружив галстука на месте, загрустил по настоящему: – Он же стоил двести баксов!

Галстук Вована, из которого одна из танцовщиц-баловниц смастерила себе эротичные трусики, последний раз мелькнул пестрым кончиком за кожаной портьерой. Настало время черного кофе и трезвого разговора.

Водрузив на нос манерные очки в черепаховой оправе, Сытенький окончательно вернулся в сей грешный мир. Теперь он искал не только выход, но и выгоду из создавшегося положения:

– А правда, что вы платите большие деньги тем… ну… которые…

– Кто сообщил о совершенном или готовящемся преступлении? – помог своему новому источнику преодолеть определенную грань Токмаков. – Закон не исключает такой возможности. Но обычно нам помогают из патриотических побуждений.

– Из патриотических? – переспросил Сытенький. – А зачем тогда фотография с этими… непристойными девицами?

– Ты же не думаешь, чтобы я, офицер, опустился до примитивного шантажа? Просто предлагаю сотрудничество. Жизнь сейчас непростая, будем помогать друг другу решать свои проблемы. А фото… Фото только на память!

Сытенький тяжело вздохнул:

– Завтра ФСО снова гонит за границу партию приборов… Ничего секретного, я сам проверял!

– Ну, еще бы! Через какую таможню?

– Через пункт таможенного пропуска Главпочтамта. Посылки авиапочтой.

Токмаков присвистнул:

– Посылки почтой… Можно сказать, ноу-хау! А… как я определю твоих старых, а моих будущих друзей?

– Они всегда приезжают к двенадцати. По выстрелу пушки – примета у них такая счастливая. Разъездная машина – «Фольксваген», микроавтобус. А представительская – «Сааб» девятитысячный. У каждой по три семерки в номере, только буквы разные. Но скорее всего, это будет «Фольксваген».

Токмаков едва не облыбызал опухшую от выпитого физиономию Сытенького, но вовремя вспомнил, с кем имеет дело. Поэтому рассудительно заметил:

– Пижонство до добра не доводит! Ну еще по маленькой за наши дружбу и сотрудничество, – и поехали!

– Куда еще? – с неподдельным ужасом спросил бедный пидор.

– Ко мне домой, – таинственным шепотом ответил Токмаков. – Не пожалеешь! А пока – пей до дна… Ведь раньше двенадцати тебе завтра просыпаться нельзя!

В машине Сытенький заснул вмертвую, и, затаскивая его на четвертый этаж, Токмаков окончательно протрезвел. Свалив тяжелую тушу на продавленный диван, который Вадим давно планировал вышвырнуть на помойку, Токмаков поставил рядом бутылку пива, чтобы несколько скрасить своему новому источнику позднее пробуждение в незнакомой квартире и с трещавшей головой.

Токмаков долго мылся под горячим душем, потом залпом выпил водку, – то, что осталось от бутылки, которой они с Машей поминали Коряпышева. Продезинфицировав таким образом организм снаружи и внутри, он устроился в кресле. Стрелки будильника на журнальном столике показывали без четверти четыре.

Он знал, что поработал сегодня настолько хорошо, что теперь не будет спать спокойно много ночей. Но эти несколько часов до семи – они его!

Беспокоило еще одно – где-то недавно он видел номер с тремя «сестрами», то есть, семерками. Но отогнал эту мысль – будет день, будет пища!

Засыпая, Токмаков еще успел подумать, что вербовка на патриотической основе – беспроигрышная штука.

Ведь должен Вова Сытенький любить новую демократическую Россию, которая позволила ему быть педерастом!

3. Пока остывал чай

Конкурентным преимуществом оперативной службы «А» было то, что здесь собрались под одним флагом выходцы из разных спецслужб и правоохранительных органов, которые в разное время ликвидировало родное государство. Не потому, что те плохо работали. Напротив, именно потому, что опера этих спецслужб и подразделений накопили опыт и работали слишком эффективно. Настолько действенно и эффективно, что доставляли беспокойство, а иной раз и неприятности, ворам и христопродавцам, плотно внедрившимся в структуры правительства, оккупировавшим мягкие кресла в тех самых законодательных органах, которые и принимали эти законы.

Первыми под нож пошли сотрудники региональных управлений по борьбе с организованной преступностью. Ниточки преступлений, которые они расследовали, зачастую тянулись во властные кабинеты. Поэтому было проще упразднить эту службу целиком, чем всякий раз решать вопросы на местах и по отдельности.

Еще больше проблем приносила налоговая полиция. Эти полицейские настолько оборзели, что совали свой нос в офшоры, в банки, где как раз и реализуются схемы не только по сокрытию прибыли от налогообложения, но и по прямому хищению бюджетных средств в промышленных объемах, равных бюджетам среднего европейского государства.

Указ о ликвидации Федеральной службы налоговой полиции готовили втайне даже от президента, подсунули на подпись под предлогом создания Госнаркоконтроля. А что, комар носа не подточит, – наркотики национальная угроза, и с ними надо бороться организованно.

Однако бывшие «руоповцы» и налоговые полицейские советовали коллегам наркополицейским не слишком-то наращивать обороты, – ведь и многомиллиардный рынок наркотиков в стране контролируют непростые люди.